плечами:
– Да всю жизнь она тут была.
– Может, ваша мама чего-нибудь вспомнит? – с надеждой спросил он.
Но мать сама была 49-го года рождения и подтвердила слова дочери, что помнит эту воинскую часть столько же, сколько и себя.
Во втором обитаемом доме этой деревни Лев Иванович нашел мужика неопределенного возраста, судя по виду, запойного алкаша.
– Старуха моя к дочери в город сбежала, – пьяно жаловался он Гурову. – Зять за ней приехал, мать его. Вторую неделю там гостит, а я тут один пропадаю.
В доме стоял густой запах самогона, и обрадовавшийся неожиданному гостю, мужик принялся уговаривать Льва Ивановича принять за компанию. Сославшись на то, что он за рулем, Гуров отказался и принялся выспрашивать мужика.
– Да я же мальцом еще был, когда ее строили, – вспоминал тот. – Мы туда, конечно, лазали – интересно же. Так командир оттуда раз пришел, собрал всех, а тут тогда много народу было, и сказал, что часовой ведь и выстрелить может. Нас тогда родители крепко выпороли, чтоб мы больше нос туда не совали, но мы все равно шмыгали, только уже осторожнее.
– А что же интересного там было? – выспрашивал Лев Иванович.
– Да часть как часть, – пожал плечами мужик. – Я сам потом в армии служил и так тебе скажу – ничего особенного в ней не было. Солдатики к девкам нашим бегали, на танцы в клуб приходили, дрались мы с ними, конечно, – это уж как заведено.
– А что там до части было?
– А я знаю? – удивился мужик.
– А кто может знать? – Терпению Гурова сейчас и святой бы позавидовал.
– Так стариков-то, почитай, уже никого в живых не осталось, – удивился его вопросу мужик.
– Да ты подумай, может, слышал о ком-нибудь? – настаивал Лев Иванович.
Мужик напрягся, изображая умственную деятельность, а потом сказал:
– Ну, если только Федорыч из Самойловки. Он, чтобы не соврать, года двадцатого, но у них вся родня крепкая была, до девяносто лет жили. Может, и он еще скрипит.
– А далеко она? Самойловка эта? – Получив даже такую ненадежную информацию, Гуров воспрянул духом – хоть какая-то надежда появилась.
Выяснив, что до нее километров двадцать и как туда добраться, Гуров отправился в путь. К сожалению, алкаш забыл предупредить его, что нужно будет переправляться через речушку, которая сейчас, когда снег растаял, была уже отнюдь не воробью по колено. Пришлось Гурову делать здоровенный крюк, чтобы добираться по жуткому бездорожью до хлипкого моста, жалобно скрипевшего под тяжестью его машины. Лев Иванович ехал по нему очень медленно и с открытой дверцей, чтобы успеть выпрыгнуть, если это ветхое сооружение рухнет. Что он в этот момент говорил об алкаше, категорически не рекомендовалось произносить в присутствии женщин и детей, но он был один, поэтому не стеснялся и отводил душеньку – то, что он сам сумеет выбраться, он ни секунды не сомневался, но машина? Уж этого-то ему Воронцов точно не простит. Когда он наконец добрался до Самойловки, то подумал: «Если это пустышка, то я за себя не ручаюсь».
Эта деревня была покрупнее предыдущей и жителей в ней было побольше, так что путем опроса местного населения дом Федорыча он нашел легко, но этот, сидевший на завалинке дед с чудовищных размеров козьей ножкой в руках, едва он начал его расспрашивать, тут же насторожился:
– А ты, мил-человек, часом, не шпиен? А то я мигом участкового кликну. Мне недолго, это ж мой внук, он сейчас как раз обедать сел. Только я для государственного дела его оторву.
– Зови, дед, – попросил Гуров. – И чем скорее, тем лучше, а то мне еще в Белогорск возвращаться по вашим дорогам предстоит.
– Санька, – заорал дед, и на его крик из дома появился вытирающий ладонью рот дюжий мужик самого неприветливого вида в форме с болтавшимся на зажиме отстегнутым галстуком.
– Чего стряслось, дед? – недовольным тоном спросил он.
– Я тебе шпиена поймал, – похвалился старик. – Пришел невесть откуда и все про вояк выспрашивает.
– Не про вояк и даже не про бывшую воинскую часть, а про то, что там раньше было, – поправил его Гуров.
– Предъявите документы, гражданин, – потребовал участковый.
Гуров достал свое служебное удостоверение и показал ему.
– Ты чего мне суешь? – возмутился мужик. – А ну, пройдемте.
– Ты что, никогда не видел удостоверение полковника полиции? – устало спросил Гуров.
– Ты мне зубы не заговаривай, – попер на него участковый. – Настоящему полковнику полиции в нашей глухомани делать нечего.
– Ты мне надоел, – покачал головой Гуров. – Раз ты участковый, то и телефон у тебя должен быть, так?
– Ну, так, – подтвердил участковый. – Только звонить я тебе никому не дам. Сообщников на помощь позвать собрался? А вот тебе, – и он показал Гурову внушительных размеров кукиш.
Зря он это сделал, потому что стоял прямо перед Львом Ивановичем, напирая на него приличных размеров животом, так что взять его на прием было делом совсем пустяшным.
– Нападение на сотрудника милиции при исполнении им своих служебных обязанностей, – заученно и очень гневно заорал участковый, да вот только стоять в позе «зю» с вывернутой за спину рукой, уткнувшись носом в собственные коленки, и изображать при этом праведный гнев было делом затруднительным.
– Не милиции, а полиции, – поправил его Гуров и, придав коленом под зад изначальное ускорение, приказал: – Пошли в дом, блюститель.
Увидев своего благоверного в столь унизительной, позорящей честь мундира позе, его благоверная заголосила, но Лев Иванович цыкнул на нее и грозно спросил:
– Где телефон?
Она испуганно ткнула пальцем в сторону комнаты, куда Гуров, по-прежнему не отпуская участкового, и прошел прямо в сапогах, оставляя на чистейшем полу грязные следы. Проверив, что телефон работает, Лев Иванович набрал номер, но звонил он вовсе не Воронцову, потому что участковый того в жизни не видел и не слышал и вряд ли поверил, что говорит с начальником областного управления внутренних дел. Нет, Лев Иванович позвонил человеку, которого в Левобережье знали все от мала до велика и, как он не без оснований полагал, здорово побаивались.
– Гордей, это Гуров, – начал он и тут же услышал испуганно-визгливый возглас участкового:
– Ты какому Гордею звонишь?
– Какому надо, такому и звоню. Тому самому, – ласково ответил ему Лев Иванович и уже в трубку сказал: – Тебе деревня Самойловка известна?
– Какого района, а то их по области как собак нерезаных? – уточнил Гордей.
– Вы в каком районе находитесь? – спросил Гуров у участкового.
– В Ивантеевском, – проблеял участковый, поняв, что вляпался во что-то до жути страшное.
– В твоем родном Ивантеевском, – повторил Гуров. – Я тут одного старика встретил, который может что-то знать, так его внук-участковый шалит и меня, кажется, задержать собирается.
– Трубу ему дай, – сказал Гордей, и Гуров, отпустив участкового, протянул ему трубку.
Неизвестно, что конкретно Гордей говорил участковому, потому что тот, постоянно вытирая потоком хлынувший по лицу пот, успевал только время от времени вставлять: «Сделаю. Исполню. Не беспокойтесь», – и все в этом духе, а потом, положив трубку на место и облегченно вздохнув, извиняющимся тоном сказал:
– Да что ж вы, господин полковник, сразу не сказали, что Иван Александрович ваш друг? Да разве бы я себе чего тогда против вас позволил?
«А правильно я сделал, что не стал звонить Воронцову, – подумал Лев Иванович. – Участковый решил бы, что я блефую, пришлось бы тогда морду ему бить, что нежелательно, или сидеть и ждать, пока от
