– Ты что, с ума сошел? – возмутился Орлов. – Какой бомж? Какой Костырев?! Лева, скажи честно: ты издеваешься надо мной, да? Или просто не хочешь работать? Нет, прямо скажи: если считаешь это дело бесперспективным и не веришь в его раскрытие, я заменю тебя кем-нибудь другим! Я не дурак, не зверь – я все в состоянии понять. Только не надо водить меня за нос! Не хочешь – так и скажи!
– Петр, ты все неправильно понимаешь, – поморщился Гуров, огорченный тем, что Орлов заподозрил его в саботаже. – Для меня в работе не существует понятия «хочу – не хочу». Делом этим я буду заниматься и доведу его до конца. До какого – не знаю, говорю максимально откровенно. Но буду заниматься до тех пор, пока не смогу с чистой совестью сказать – я сделал все, что мог.
– Так какого же рожна ты вцепился в этого Костырева? – Орлов в сердцах опрокинул со стола материалы дела, которые с шелестом посыпались на пол. – Ведь ясно, что тут либо немка, либо Богатенко! С чего ты взял, что весь этот сыр-бор из-за какого-то безработного полубомжа?
Гуров, сохраняя хладнокровие, поднялся и неторопливо принялся собирать с пола рассыпавшиеся листы. Сложил их аккуратной стопочкой, постучал по столу, подравнивая, и спокойно положил перед Орловым.
– Я, кажется, задал тебе вопрос, – с трудом сохраняя терпение, произнес Орлов, одной рукой отодвигая ящик стола и доставая из него сердечные капли.
Гуров отошел к окну, развернувшись, посмотрел на своих коллег и громко заговорил:
– А вы обратили внимание на то, почему этот безработный полубомж оказался в этом кафе? Почему? Он плохо одет, нигде не работает, у него даже не было с собой ни денег, ни сотового телефона. Мужичонка явно сильно пьющий, последний суп без соли доедает! А кафе, заметьте, весьма неплохого уровня. Не ресторан, конечно, но достаточно приличное, чтобы его посещали такие люди, как иностранка с пастором и чиновник госдепартамента столицы. Почему там оказался этот человек, почему?
Орлов и Крячко молчали, переваривая услышанное.
– Дальше, – продолжал Гуров, чуть успокоившись и снизив децибелы. – Почему он сидел рядом с репортером? Они разного возраста, разных социальных слоев – о чем им вести беседу?
– Они могли и не быть знакомы, – вставил Крячко.
– Могли, конечно! Но почему тогда репортер Артемов сел с ним за один столик? Ведь внешне Костырев имел вид довольно сомнительный. Правда, заметно, что он привел себя в порядок, даже побрился, но все равно! Ведь в кафе было много других свободных мест – зачем журналисту понадобилось садиться именно с Костыревым?
– Может быть, Костырев к нему подсел, – продолжал высказывать предположения Крячко.
– А зачем он вообще туда приперся, этот Костырев? – снова с нажимом спросил Гуров. – Без денег, заметь. На что он рассчитывал? На милостыню? Да его тогда из кафе сразу спровадили бы.
Орлов, нахмурившись, слушал.
– Я понял! – возбужденно воскликнул Крячко. – Все просто! Репортер писал статью о бомжах! Ну, или о сильно пьющих людях… Поэтому пригласил этого Костырева и пообещал заплатить за его обед.
– Допустим, – кивнул Гуров. – Допустим, что так и было, тем более что выглядит и впрямь правдоподобно, и я сам об этом думал. Но тут выходит одна нестыковочка. Где тогда у репортера камера? Или, на худой конец, фотоаппарат? Блокнот, ручка, в конце концов… Почему у него при себе ничего этого нет? Почему у него найдено только журналистское удостоверение? Как он собирался готовить репортаж с пустыми руками?
Гуров говорил очень эмоционально, что, вообще-то, было ему не свойственно. Он словно выплескивал мысли, накопившиеся у него за какое-то время, и Орлов подумал, что Лев, наверное, и дома размышлял над этим делом. Может быть, даже до глубокой ночи. Он знал: если Гуров чем-то заинтересовался, будет ломать голову, пока не найдет ключ к разгадке. И зря Орлов вчера подумал, что Крячко с Гуровым только и мечтают о том, как бы поскорее уехать домой со службы и выбросить из головы все дела. Оба они любили свою работу, бывшую порой совсем неблагодарной, и генерал-лейтенант в который раз убедился, что зря порой грешит на своих сыщиков. Правда, он все равно был убежден, что убийство в кафе произошло из-за чьей-то важной фигуры, но сейчас был рад, что Лев думает о деле постоянно, и слушал его не без интереса.
– А действительно, – медленно произнес Крячко, запуская ладонь в свою нестриженую шевелюру, – мы как-то упустили это из виду…
– Я поначалу – тоже, но просто потому, что пострадавших было слишком много. Глаза, что называется, разбегались, – признался Гуров. – Теперь же, более-менее разобравшись, я считаю правильным проверить Костырева и Артемова. Были ли они знакомы?
– Лева, – подавив вздох, сказал Орлов, – я рад, что ты работаешь. И даже прошу у тебя прощения за сказанные вгорячах слова. Но я тебя прошу, подумай еще! Не может быть, чтобы этот пьющий человек был тут при делах. Кому нужен сильно пьющий человек, без денег и даже сотового телефона? Это нелогично, Лева.
– Нелогично, – согласился Гуров. – Но в этом деле вообще много нелогичных вещей. Не стану сейчас их все пересказывать, просто хочу проверить этот вариант.
– И как ты собираешься его проверять? – спросил Крячко. – С чего начинать?
– А вот давай мы с тобой сейчас съездим в редакцию, где работал Артемов, и спросим, над каким материалом он трудился в последнее время. Если действительно писал статью об алкоголиках или людях с трудной судьбой, значит, тут все можно считать ясным – они встречались с Костыревым по делам. Правда, остается непонятным, где его камера и прочие причиндалы, но, возможно, как раз в редакции нам дадут ответ и на этот вопрос. Словом, как ни крути, а в редакцию ехать придется.
– Поехали! – Станислав быстро поднялся с кресла.
– Ох, блин! – прозвучал в спину сыщикам глубокий вздох. – Нет бы Богатенко заняться всерьез или, на худой конец, немкой с ее попами, а они…
Редакция газеты «Вестник» размещалась на седьмом этаже восемнадцатиэтажной башни. На входе у Гурова и Крячко потребовали пропуск, но молча предъявленные удостоверения полковников вполне удовлетворили пожилую женщину сурового вида. Гуров с Крячко прошли к лифту, и, пока он вез их на седьмой этаж, Лев сказал:
– Хорошо бы пообщаться не только с его шефом, но и со всей журналистской братией. Это народ шустрый, они обычно много чего знают.
– Или не знают, но наговорят с три короба, – тут же откомментировал Крячко. – Честно говоря, не люблю я эту братию! Вспомни, Лева, сколько мы из-за них натерпелись за годы службы?
– Ну, не все журналисты одинаковы, – возразил Гуров.
– И все-таки я был бы с ними поосторожнее, а то завтра же появятся статьи об убийстве журналиста, который готовил компромат на сотрудников МВД… Да-да, чего ты на меня так смотришь? Я не удивлюсь! – убежденно тряхнул лохматой головой Станислав.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, – улыбнулся Гуров. – Я побеседую с главным редактором и официально запрещу давать какие-либо репортажи на эту тему до выяснения всех обстоятельств.
– Плевать они хотели на твои запреты! – буркнул Крячко, который и в самом деле относился к журналистам, мягко говоря, без симпатии, а порой даже слишком предвзято.
Гуров, признаться, и сам не любил таких карьеристов, которые ради популярности и славы могут написать любую пакость. Но рвачи встречаются в любой профессии, и по этой причине он старался быть объективным.
Редакция занимала три комнаты. В одной сидели собственно «работники пера», в другой проходила верстка, а третья принадлежала администрации. И именно дверь третьего кабинета сейчас была заперта, посему Гуров с Крячко отправились, что называется, в народ. Станислав заранее набычился и приготовился дать отпор на любое проявление любопытства.
Обстановка в редакции была довольно вялой и при появлении полковников не очень-то оживилась. Только когда Гуров сообщил, что они опера по особо важным делам, приехали из МВД, чтобы побеседовать об их коллеге, в кабинете повисла тишина, в которой явно угадывался интерес.
– Мы пока что просим вас просто рассказать о своем коллеге Григории Артемове, – вежливо произнес Гуров, усаживаясь на свободный стул. Крячко, для которого места не нашлось, прошел к окну и, упершись ладонями, запрыгнул на подоконник.
– А… с ним что-то случилось? – спросила миниатюрная, довольно хорошенькая девушка в светлых
