осмысленностью, особенно если Ивель обращал его не на жену, а на любой другой одушевленный или не одушевленный предмет. Но, глядя на них, стоящих рядом (Оливия все-таки была права, заподозрив неладное еще в прошлом году), хотелось думать: «Вот несчастные люди! За что они так мучают друг друга?»
Оливия поднялась со своего шезлонга:
— Ну что, пойдемте завтракать?
— Да, пора. Я готов съесть мамонта, если, конечно, он найдется в меню! — весело заявил Стен.
— Ты? — Оливия любовно оглядела щуплую фигуру мужа и рассмеялась. — На что тебе мамонт?
Она всегда общалась с ним подчеркнуто нежно на людях. Стен успешно нес на своих хилых плечах большой груз, занимая высокий пост в городском департаменте Вашингтона, а кроме того продолжая бизнес отца и скупая акции промышленных предприятий и нефтяных компаний. В принципе Стен мог оплатить с десяток таких круизов целиком. Почему бы не говорить с таким человеком нежно?..
— Как на что? Я голоден.
— А я нет. Я бы съела только мороженое. — Жанет закурила.
А в прошлом году ее никто не видел с сигаретой. Так что же произошло?.. Выждав, когда мужчины уйдут вперед, Оливия взяла подругу под локоть и, понизив голос, спросила:
— Что у вас стряслось?
— А с чего ты взяла, что стряслось?
— Ну… я же вижу. Ивель пьет. Ты куришь.
Жанет жестко усмехнулась.
— Он всегда пьет.
— Ну в прошлом году я этого не заметила.
— Ничего особенного. Решил отметить начало отдыха. Не рассчитал сил. На отдых ведь тоже нужно немало сил.
С этой парочкой будет сложно, про себя отметила Оливия. Разве что напоить саму Жанет и как следует порасспросить ее. Но та всегда была равнодушна к алкоголю, по крайней мере, она так говорила. Правда, Ивель как-то под конец прошлогоднего круиза обронил: «Ты, дорогуша, наверное, уже выпила в своей жизни все, что могла, вот и не можешь больше». Да, с этими ребятами надо вести себя поосторожнее, заключила Оливия и прищурилась на солнышко, закрывая щекотливую тему:
— Жара опять будет.
— Да, жара.
Все замолчали, рассаживаясь за столиком, и углубились в утреннее меню.
Когда заказы были сделаны и музыканты на сцене заиграли что-то пронзительно легкое и летнее, Ивель подал голос:
— А я слышал, что биржевики взбунтовались?
— Да, — оживился Стен. — Им кажется, что надо попридержать активы и не очень-то…
Начинался обычный диалог, отрезавший мужское общество от женского. Сразу и бескомпромиссно. Жанет не любила разговоров о делах, и Оливия тоже.
Мужчины принялись обсуждать новости биржи, а женщины некоторое время молчали. Потом Жанет тихо произнесла:
— Если хочешь поговорить о нас, то как-нибудь потом.
— У вас что-то произошло за этот год?
— У меня.
— У тебя?.. Но это как-то связано с Ивелем?
— У нас все связано, ты же знаешь.
— Хм. У вас все связано, но произошло все равно только у одной тебя?
— Да, как-то так. — Жанет достала вторую сигарету.
— Ты куришь?
— Всегда курила.
— Я думала — нет.
— Ты многого не знаешь.
— Ну да… Но надеюсь узнать.
— Может быть. Все может быть…
Оливия окинула подругу взглядом, в котором светилось уважение:
— Ты изменилась. В лучшую сторону.
— Оттого что стала курить при тебе? — Жанет натянуто рассмеялась. — Не обижайся. Просто я ненавижу отдыхать с мужем. Мне скучно.
— Но зачем вы тогда… зачем вы вместе?
— Сама не знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Хорошо. Как твоя работа?
— Что ты называешь работой? Мои рисунки?
— Конечно. Ты же занималась интерьерами. Или я ошибаюсь?
— Да нет, не ошибаешься. — Жанет горько вздохнула.
— А в чем дело?
— Ивель высмеивает все, что относится ко мне. В том числе и мои работы.
— Но ты же шикарно рисуешь! — громко возмутилась Оливия, и мужчины невольно замолчали, уставившись на нее, причем во взгляде Ивеля не было желания оспорить последнее утверждение. — Может, ты просто относишься к нему предвзято? — добавила она шепотом.
— Ну вот еще! Просто он так говорит.
— Как «так»?
— Чтобы я бросала это занятие, потому что оно не приносит дохода.
Оливия фыркнула:
— При его-то доходах он еще хочет, чтобы ты зарабатывала?
— Не путай. Не при его доходах, а при доходах его отца.
— Он что, до сих пор… Он что, еще не получил наследство?
— Нет. Там мать не хочет ни с кем делиться. Все идет через нее… Я тебе не рассказывала в прошлом году… — Жанет подняла измученный взгляд на Оливию.
Та была в шоке.
— Тогда я, кажется, понимаю.
— Это вряд ли.
— Да?.. Ну а сейчас у тебя есть клиенты? Или ты рисуешь для себя?
— Да все в порядке, я взяла с собой материалы для очередного заказа.
— Что на этот раз? Ресторан? Приемная большого босса?
— Детский садик.
Оливия расхохоталась:
— Детский садик?!
— Да. А что? Мне нравится.
— Прелесть какая. Но почему Ивель высмеивает? Чем ему не угодил детский садик?
— Он не хочет детей, — отрезала Жанет и закурила новую сигарету, забыв, что первая еще дымится в пепельнице.
Оливия прижала ладонь к губам и в ужасе откинулась на спинку стула.
На некоторое время за столиком воцарилась тишина. Мужчины тоже замолчали, обдумывая новости об акциях нефтяной компании, в которые у обоих были вложены капиталы.
— Я смотрю, у нас девушки совсем заскучали! — вдруг воскликнул Стен. — Давайте поговорим о чем- нибудь веселом!
— Например? — не своим голосом спросила Оливия.
— Например, о том, что сегодня вечером будет фуршет в честь дня рождения какого-то пассажира, и он даже попросил капитана сделать высадку.
— Это еще зачем? — оживился Ивель. — И что за пассажир такой важный?
