касающуюся ее плеча, и протянутую вперед руку. На какую-то долю секунды Розалинде даже показалось, что он хочет обнять ее. Это была совершенно безумная мысль. Как она только могла подумать об этом? Желая объясниться, девушка решительно взглянула на него и… вновь утонула в безбрежной синеве его глаз – словно воды Дорсетского моря сомкнулись над ее головой.
Как зачарованная смотрела она на сильную мужскую руку с мозолями от рукоятки шпаги. Казалось, это длилось целую вечность. Наконец он взял ее ладонь, перевернул и высыпал остальные золотые монеты.
– Вам недостает совсем иного. – Голос его стал глухим. – Но об этом мы поговорим в следующий раз.
Розалинде почти всегда было неприятно ощущать близкое присутствие мужчин рядом с собой. Но от этого незнакомца исходил такой приятный, такой будоражащий аромат мускуса, кожи и чего-то еще неведомого, что внутри у нее все напряглось. Властным движением он зажал ее ладонь с монетам и отступил на шаг.
– Будьте любезны объяснить, что вы имеете в виду? – потребовала она. – Не очень-то вежливо делать такие намеки.
Кристофер чуть наклонил голову и задумался. Что имел в виду? Этого он, конечно, не мог произнести вслух. Он имел в виду то, что она прелестна и свежа, как бутон цветка на рассвете. Сидит в этой лавке, спрятанная ото всех, как будто в ожидании именно его, и именно сегодня.
Кристофер отогнал от себя эти мысли. В прошлом году он дал себе зарок не иметь дела с женщинами и пока твердо следовал ему. Однако эта серьезная девушка с лицом ангела, эти злосчастные ящики с кружевом… Нет, сегодня он совершал абсолютно необъяснимые поступки.
– Вы правы, – в конце концов ответил он, – Я не слишком вежлив. Просто я считаю вежливость бесполезным качеством, – он пожал плечами. – Но это – мой самый большой недостаток.
Услышав эти слова, Розалинда снова невольно улыбнулась. А он продолжал:
– Я могу поклясться, что вы улыбаетесь крайне редко и почти никогда не смеетесь, – он указал пальцем на ее лоб. – А когда я вошел, вы были обеспокоены и печальны.
– Я улыбаюсь, когда есть чему улыбаться…
– Но это случается крайне редко, – закончил он ее фразу. – Очень обидно. Особенно для такой юной особы.
– Вы со мной разговариваете, как с ребенком, – Розалинда отвернулась и стала пересчитывать монеты, демонстративно бросая каждую по отдельности в специальный ящичек. – А мне уже, между прочим, двадцать один год.
– Двадцать один? – с сомнением переспросил он.
– Да… осенью мне исполнится двадцать один год.
Его рассмешило это уточнение:
– Значит, хмурый взгляд принадлежит не вам, а кому-то еще, кто во много раз старше. Я в этом нисколько не сомневаюсь. А вот улыбка, – он выдержал паузу, – улыбка наверняка ваша.
Розалинда метнула на него сердитый взгляд. «Сейчас последуют какие-нибудь бессмысленные комплименты и глупые признания», – подумала она. Сколько ей уже пришлось выслушать этих пустых признаний от разных мужчин!
Но незнакомец все так же невозмутимо смотрел на нее. И только обволакивающее тепло исходило от всего его существа.
– Обещайте не подшучивать надо мной!
– А я и не шучу. Просто хочу видеть вас веселой и счастливой.
– Вы позволяете себе слишком много, сэр. Моя личная жизнь вас абсолютно не касается. – Розалинда жестко поставила его на место.
– Прошу вас, не обижайтесь. – Незнакомец взял ее руку в свои ладони и нежно сжал. – Запомните одну простую вещь: чье-то лицо становится открытой книгой лишь в том случае, если кому-нибудь станет очень интересно читать его.
Розалинда отвернулась и едва справилась с охватившим ее смущением.
– Вы не должны так говорить, сэр.
– Почему вы так несправедливы ко мне? Ведь я ровным счетом не сделал вам ничего дурного!
Ей было нечего возразить на это. Ей, которая никогда не лезла за словом в карман, на сей раз пришлось промолчать.
– Верьте мне, прошу вас, – нежно произнес он.
– Верить вам? В чем и с какой стати? – Она вырвала руку и стала приводить в порядок прилавок. – Вы говорите загадками. А у меня нет ни времени, ни настроения разгадывать их. И вообще, почему вы не уходите?
– Неужели вы всегда отрицаете вещи, которых не понимаете? В высшей степени неразумно, мисс. Хочешь не хочешь, а когда-нибудь все равно придется разбираться. Я лишь хотел немного помочь вам в этом, – он рассмеялся. – Но, к сожалению, должен идти. И прежде чем уйти, я угадаю ваше имя.
Розалинде сделалось не по себе. Этот дерзкий человек брал на себя смелость угадать ее имя! Она скрестила руки на груди и стала наблюдать за ним. Кристофер целую минуту вглядывался в ее лицо.
– Роза, – наконец вымолвил он и остановился. – Кожа нежная, как лепесток розы. Глаза светятся и блестят, как росинки. Нет, ни одно другое имя так не подходит вам, как Роза.
Он стоял прямо против нее и, казалось, был очень доволен собой.
– Вы закончили свой монолог? – резко спросила она. – Так вот, если вы мните себя поэтом, то глубоко заблуждаетесь. Роза – не мое имя.
– Ага, вот и шипы показались! Нет, все-таки я прав.
– Ваши слова не имеют ко мне никакого отношения, – прервала она его, – хотя бы только потому, что принадлежат вам.
Розалинда была вне себя от его самонадеянности. Но к ее ярости примешивалось чувство благодарности за купленное кружево. Она в сердцах схватила тяжелую деревянную катушку с тесьмой и сжала ее изо всех сил.
– Сердитесь? – кивнул он, указывая на катушку.
– Да, – выдавила она.
– Тогда запустите ею в меня.
– Не говорите ерунды!
– Ну же, я жду, – поддразнивал он, наступая на Розалинду.
Не помня себя от гнева, девушка отпрыгнула назад и запустила в него катушкой. Мужчина со смехом отбил ее обеими руками, и катушка с грохотом упала на пол. Мгновенно злость ее куда-то улетучилась.
– Ну что, теперь стало легче? – Он водрузил катушку на место.
Как ни странно, Розалинде действительно стало легче.
– Ну, теперь я спокоен, – он прищурился. – И если вы больше не сердитесь, должен признаться: мне очень хочется вас поцеловать. – Кристофер испытующе посмотрел на нее.
– Что?! – с негодованием воскликнула она, почувствовав, что думает о том же самом. – Вы ведете себя крайне неприлично, сэр!
– А я предупреждал вас, что не очень-то вежлив, – промолвил он извиняющимся тоном. – Но по крайней мере я честен. И прошу вас, не сердитесь больше: я совершенно не хотел вас обидеть.
– Я не сержусь, сэр, но вам не следует говорить такие вещи.
– Никогда?
Лицо его выразило разочарование. Он как-то весь поник, в глазах было такое страдание, что Розалинде стало не по себе, ей даже захотелось успокоить его.
– Конечно, в этом нет ничего страшного: вы же не подкрепили свои слова действиями. Но согласитесь, в приличном обществе не ведут такие разговоры, по крайней мере люди, которые только что познакомились.
«Неужели он не понимает таких вещей?» – подумала она и подняла глаза. И что же? Дерзкий незнакомец едва сдерживал смех. Глаза его искрились лукавством. Да он просто насмехается над ней! В ярости Розалинда схватила аккуратно упакованный в холщовый мешочек веер и швырнула его в наглого
