дорогой — порой доходили до сотни. Так что, переводя озвученную котом сумму, можно было с уверенностью говорить о том, что после продажи пузырька я могла в одночасье превратиться в крайне состоятельную особу, потому что сотен пять-семь в мой мешочек (я снова прикинула размеры) наверняка бы вошло. А на эти средства можно безбедно жить где-нибудь в провинции не один год.
Я перевела дух: отлично, если вдруг меня совсем прижмет, то всегда есть возможность поправить свои финансы. Правда, это на крайний случай, если станет совсем невмоготу, потому что ценность того подарка, который сделала мне умирающая старушка, была сопоставима с неожиданно полученным наследством от скончавшегося в какой-нибудь Америке дядюшки-миллионера.
— Не вздумай, — строго повторил шейри, пристально глядя мне в глаза.
Я успокаивающе улыбнулась.
— Я не собираюсь менять это сокровище на возможность пару раз поспать на нормальной постели. Не волнуйся: продавать не стану и трезвонить о крови на каждом углу — тоже. Понимаю, что после этого охотников за моей головой тут же отыщется тьма тьмущая: полагаю, воров в Валлионе предостаточно, а уж любителей поживиться за чужой счет — не меньше, чем у меня на родине. И если я даже благополучно ее продам, то слухи разлетятся по округе с такой скоростью, что меня с моими доходами довольны быстро и крайне неделикатно прикопают под каким-нибудь кустом.
Кот хмыкнул.
— Правильно понимаешь. Не ожидал.
— У нас тоже хватает бандитов, — заверила я его. — И сериалов про ментов, и всяких передач про тайны следствия… так что знаю, чем заканчиваются счастливые истории о внезапно разбогатевших дурочках. Уму-разуму меня на этот счет учить не надо.
— А на другой счет? — хитро прищурился шейри.
— Ну, попробуй, — также хитро улыбнулась я.
Кот на мгновение задумался, а потом резко посерьезнел.
— Зачем ты потратила на меня кровь?
— Как, зачем? — опешила я. — Тебе же была нужна помощь.
— Ты не поняла. Я спросил: зачем ты потратила целых четыре капли сокровища, стоимость которого в десятки раз превышает в глазах местных бандюков цену твоей собственной жизни, лишь на то, чтобы избавить меня от неудобства?
Я нахмурилась.
— Мне что, надо было оставить тебя мучиться?
— Кое-кто так и делал.
— Мне все равно, кто и как раньше делал, — четко, по слогам, произнесла я, чтобы шейри успел зарубить себе это на носу. — Но подлянки я творить не приучена. И не приучена оставлять без помощи существо, которое, к тому же, пострадало по моей вине. Ты понял?
Кот странно приподнял брови.
— Хочешь сказать, что сделала это только потому, что почувствовала себя виноватой?
— Нет. Я сделала это потому, что так было правильно. Раз уж ты от меня зависишь, хотя никто из нас этого не хотел… раз у меня была возможность тебе помочь, то я поступила так, как поступила бы с любым человеком, оказавшимся на твоем месте. Тем более что я все-таки надеюсь, ты меня простишь за мои слова и больше не станешь обливать ненавистью и презрением. Это, знаешь ли, довольно неприятно.
Шейри странно кашлянул.
— Что? — заподозрила я неладное. — Ты все еще злишься?
— Нет. Просто не понимаю: ты могла бы ничего не делать…
— Хватит, а? — устало посмотрела я. — Знаю, что ты мне не доверяешь, но поверь хотя бы в то, что я не привыкла, чтобы кто-то от меня зависел так сильно, как ты. Мне это неприятно, понимаешь? Для меня это — ненормально. Неправильно. Нечестно, в конце концов. Если бы я могла, я бы тебя отпустила…
Он тихо вздохнул.
— Не выйдет. Я не могу далеко от тебя уйти: время от времени я должен забирать у тебя немного дейри, чтобы жить. И это возможно только с полноценной хозяйкой…
— Вот зачем ты пришел ночью!
— Да, — грустно кивнул шейри. — Это — плата. Такая же плата для Ведьмы за мои способности, как и та, которую плачу я, подчиняясь ей во всех ее желаниях. По-другому не бывает: все шейри, оказавшиеся здесь, кому-то подчиняются. Таковы законы природы.
— Зачем же вы тогда соглашаетесь сюда приходить?!
— А ты была когда-нибудь в Тени? Существовала когда-нибудь в виде бесформенного нечто, которое испытывает лишь одно — глухую тоску? И острое сожаление по миру, в который больше никогда не вернется? Ты слышала хоть раз, как стонут в тишине пропавшие Тени? Видела, как рушатся черные звезды и прилетевший от них ветер рвет непрочные полотна чьих-то ненастоящих тел, чтобы затем унести их прочь? Из Тени не бывает выхода, хозяйка. Оттуда невозможно выбраться. Если ты умер, и тебя не забрал к себе ни Аллар, ни Айд, твоя душа навечно останется в этом сером мареве. До тех пор, пока кто-нибудь ее не позовет. И вот тогда ты вдруг слышишь голос своего прежнего мира, тогда ты снова чувствуешь, как пахнет трава поутру, тогда ты снова начинаешь видеть солнце. И именно тогда вспоминаешь, что когда-то тоже был живым.
Кот поднял голову и тоскливо посмотрел.
— Когда приходит это понимание и когда ты ощущаешь разницу между светом настоящей жизни и собственным жалким существованием, удержаться практически невозможно. Любой из нас согласится на что угодно, чтобы хоть один раз коснуться настоящего. В тот момент не думаешь ни о чем — желание выбраться слишком сильно. И лишь когда Договор заключен, и твоя душа навеки остается в искусственно созданном теле…
Я прикусила губу.
— Ты жалеешь, что согласился?
— Нет, — так же грустно ответил шейри. — Как ни странно, я бы не хотел возвращаться в Тень. Что угодно, только не туда. По этой же причине нам нельзя причинить вред хозяевам: после их смерти Тень заберет нас снова. На этот раз — насовсем. Поэтому — нет, я не хотел бы туда вернуться. А если я о чем и жалею, то лишь о том, что, сколько бы ни прожил, все равно той жизни, которой нас сюда заманивали, так и не увижу.
Почти не колеблясь, я протянула руки и осторожно взяла его снова, прижав к себе, как маленького ребенка.
— Я постараюсь больше не причинять тебе боли. И постараюсь не делать того, что тебе неприятно.
— А… насчет имени ты не шутила?
— Нет.
— Тогда… — кот почти человеческим жестом прикусил губу. — Тогда я хотел бы выбрать.
— Конечно. Какое хочешь.
— Я… я хотел бы, чтобы ты назвала меня Линкхард.
— Хорошо, — покорно кивнула я, почувствовав, как он радостно вздрогнул. — Хотя и очень длинно. А сокращать до 'Лина' можно?
Шейри ненадолго задумался, но потом важно кивнул.
— Можно. Но только тебе.
— Отлично, — выдохнула я с неимоверным облегчением, ласково взъерошив пропылившуюся шерсть. — Я рада, что мы нашли общий язык. Надеюсь, теперь мы станем понимать друг друга немного лучше?
Лин негромко заурчал и, умиротворенно зажмурившись, осторожно положил голову на мое плечо.
— Конечно. Если ты не забудешь о своем обещании и начнешь следить за тем, что говоришь.
— Я постараюсь, — клятвенно заверила я кота, машинально поглаживая его по спинке, и с удивлением услышала в ответ благодарное мурлыканье. А потом улыбнулась сама и, наконец, поверила в то, что у все у нас с ним действительно получится.
