Для нее и для Ноя.
— Проблема возникла у одного из моих самых главных клиентов, — объяснил Джексон. — Я получил письмо по электронной почте сегодня утром. Я не могу решить ее здесь. Я бы хотел остаться подольше, чтобы помочь тебе, но мне нужно вернуться.
Его темные глаза просили ее поверить. Джорджия поставила кружку и пожала плечами.
— Если надо возвращаться, значит, надо… Я даже думала, что тебе лучше уехать сегодня, — добавила она. Она и вправду думала над этим весь вчерашний день… до того, как они занялись любовью. — Поверь мне, я не хочу быть неблагодарной. Я замечательно провела время, показывая тебе окрестности. Но мне уже гораздо лучше. Так что мне не нужна помощь ни в доме, ни… — Ее голос сорвался. Она больше не могла сдерживаться. Ее грудь сжимало, как в тисках.
— Я понимаю, Джорджия, прекрасно понимаю, — произнес он очень серьезно.
Выражение лица Джексона стало совсем холодным и чужим. Он смотрел на нее подозрительно, недоверчиво, как в тот первый раз.
Неужели она причинила ему боль? Может, его «эго» нанесен урон этим утром? Но это было несравнимо с той обидой, которую чувствовала она.
— Ной, посмотри на часы, — обратилась к сыну Джорджия. — Тебе пора идти. Ты ведь не хочешь пропустить автобус.
— Хорошо, — согласился Ной, огорченный расставанием. Он подхватил свой портфель и ланч, и, когда повернулся к Джексону, чтобы сказать «пока», тот крепко обнял мальчика.
У Джорджии на глаза набежали слезы, и она украдкой смахнула их рукой.
— До встречи, Джексон, не забывай меня.
— Конечно, Ной, — пообещал Джексон. — Не волнуйся, я не пропаду.
После обмена прощальными пожеланиями Джорджия проводила Ноя до двери. Обычно он говорил, что слишком взрослый для поцелуев, но сегодня, когда она нежно обняла его и поцеловала на прощание, он не возражал.
Джексон ждал ее в гостиной.
— Послушай, я не хочу уезжать вот так, Джорджия.
— Как «так»? — невинно спросила она.
— Ты злишься на меня… Мне действительно нужно в Нью-Йорк. Это не ложь и не выдуманный повод.
— Я ни разу не обвиняла тебя в обмане, — ответила она. — Я вообще ничего не говорю.
— Тебе и не нужно ничего говорить. Я и без этого знаю, о чем ты думаешь.
Она покачала головой.
— Совсем нет, — возразила она. — Наверное, ты просто чувствуешь себя виноватым.
— Виноватым? — повысил он голос. — За что мне нужно винить себя?
— Действительно. Не за что! Совсем не за что, — пожала плечами Джорджия. Она посмотрела прямо на него. — Я только сказала, что ты ведешь себя так, как будто в чем-то виноват.
Он пытался что-то возразить, но промолчал.
— Ты совсем сбиваешь меня с толку, — произнес он наконец. — Послушай, прошлая ночь была чудесной. Совершенной… Почему мы не можем просто остановиться на этой хорошей ноте?
Хорошей ноте? Джорджии понравилось это определение. Замечательно сказано! Теперь ей придется посмотреть правде в глаза — ужасной правде, которой она так боялась в глубине души. Где-то внутри она втайне желала, чтобы эта ночь была началом чего-нибудь настоящего и серьезного между ними. Вчера ей казалось, что у них есть все для этого — и даже больше. Но теперь она вернулась к реальности. Одна ночь любви — как бы прекрасна она ни была — недостаточна, чтобы сломать преграды, воздвигнутые Джексоном вокруг себя. Он испугался и убежал назад, к своей одинокой жизни в Нью-Йорке, и ничего нельзя изменить!
Ничего. Даже злость не поможет.
Она вздохнула и потерла лоб, чувствуя, что у нее начинается ужасная головная боль.
— Джорджия?.. В чем дело? — прервал ее мысли Джексон. — Что я такого сказал?
— Ничего. — Она покачала головой, не в силах взглянуть на него. — Ты не сказал ничего, чего бы я не ожидала услышать.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— О'кей, давай простимся по-хорошему… Теперь тебе лучше?
Он настороженно смотрел на нее:
— Мне кажется, что ты говоришь не совсем искренне.
— Давай оставим мою искренность в покое, — отрезала она.
Он наконец сдался:
— Хорошо. По крайней мере честно.
Джексон подошел к ней, чувствуя себя неуверенно и скованно. Он смотрел на нее так, словно хотел сказать что-то важное. Ей показалось на мгновение, что он хочет коснуться ее.
Но ничего не произошло.
Снаружи раздался автомобильный сигнал. Джорджия повернулась и выглянула в окно. Это был буксир из автосервиса.
— Похоже, за тобой приехали, — сказала она.
Она услышала, как Джексон вздохнул. Он вдруг протянул руки и взял ее лицо в свои ладони, словно хотел запомнить каждую черточку. Его прикосновение было легким и нежным. Она почувствовала, что ее сердце раскрывается навстречу его теплу, как цветок распускает лепестки навстречу солнечным лучам. Как могло случиться, что всего за три дня этот человек стал так много значить для нее? Она не знала как… но именно это и произошло. Другие люди всю жизнь ищут и не находят то, что они испытали прошлой ночью в объятьях друг друга. Как просто и естественно было рассказывать ему о самых обычных вещах: о ее прошлом, о планах на будущее. Ей было легко с ним — достаточно одного его нежного взгляда, чтобы она почувствовала себя счастливой.
Почему все закончилось так? Все было напрасно!
— Ты оказалась совсем не такой, как я предполагал, Джорджия Прайс, — тихо произнес он.
— Ты тоже, Джексон Брэдшоу. — Она изобразила улыбку.
Он улыбнулся, потом наклонился вперед и быстро поцеловал ее в губы.
Джорджия почувствовала желание обнять его и уткнуться в его широкое плечо, обнять его и никогда не отпускать. Ей хотелось признаться, что вся ее беззаботность, все ее жестокие слова были ложью от начала до конца, и попросить прощения. Но она осталась неподвижной, когда он отпустил ее. Он взял свою небольшую сумку и ноутбук.
— Пока, Джорджия, береги себя… и Ноя. — Его голос был низким и хрипловатым, когда он направлялся к двери.
— До свидания, Джексон, — ответила Джорджия тихо.
Она стояла возле открытой двери и смотрела, как он забирается в пикап. Когда машина отъехала, он помахал из окна. Джорджия помахала в ответ, но ее глаза уже затуманились набежавшими слезами, и она закусила задрожавшую губу, как только он скрылся за поворотом. Потом закрыла дверь.
Когда Ной встретил ее в магазине после школы, она заметила, что ему грустно из-за того, что Джексон уехал. Джорджия чувствовала то же самое, но не показывала этого, а старалась выглядеть бодрой и веселой ради Ноя. Но это не поднимало настроение Ною. Мальчик в разговоре то и дело возвращался к Джексону, и во время ужина Джорджия не могла сменить тему, как ни старалась. Ной жаловался, что, пока у него нет компьютера, он не сможет посылать Джексону электронные письма, значит, ему придется написать ему обычное письмо и отправить по почте. Вот как. Джорджия заверила его, что это ничуть не хуже, и потом, он может вложить в них несколько своих замечательных рисунков. Это немного утешило Ноя. Но каждый раз, когда она надеялась, что тема исчерпана, тот глядел на часы и интересовался, вернулся Джексон уже в Нью-Йорк или нет и что он там будет делать.
— Он сразу должен поехать в офис, — предположил Ной. — Ты знаешь, из-за срочного вызова.
Джорджия согласилась с ним и предложила выбрать десерт. Наконец-то разговор о Джексоне
