воспитывает их должным образом.
Женщина имеет доступ к бездонным глубинам власти над временем, чего нет у мужчины. Тот может лишь мечтать об этом.
Кто, как не женщина, наделен силой продолжения жизни?
Силой превращения небытия в бытие?
Услышав такие речи, Алеа возмутилась и перешла в наступление.
— Не все женщины колдуньи.
— Но каждая по-своему волшебница.
Гар задумался, и на мгновение на его губах заиграла улыбка.
Алеа почему-то ощутила укол ревности, но тотчас мысленно одернула себя. Какое ей дело до того, какие женщины дарили его своей благосклонностью!..
Затем Гар вновь посмотрел в ее сторону. Взгляд его снова стал серьезен.
— Были женщины, которые изменили мир сильнее, чем мужчины. Когда ты говоришь, что не желаешь безропотно сносить унижения, тем самым ты заявляешь о своем праве на уважение к себе, показываешь цельность своей натуры. Человек такой силы духа никогда не станет рабом, ни при каких обстоятельствах. Я скажу больше — никто и никогда.
При этих словах душа его собеседницы затрепетала. Но Алеа в который раз мысленно приструнила себя.
— То есть это и будет тем новым, что принесет нам изменившейся мир?
— Хочется надеяться, — ответил Гар.
Алеа отвернулась, пытаясь осмыслить услышанное. Вскоре она вновь перевела взгляд на своего собеседника.
— Но разве мир быстро изменишь?
— Нет, но главное положить начало переменам, — ответил Гар. — Хотя и на это может уйти вся жизнь. Мне, например, кажется, что и карлики, и гиганты, и рабы имеют между собой нечто общее.
— Это как? — нахмурилась Алеа и испытующе посмотрела на Гара. — Ты хочешь сказать, что у всех есть причины ненавидеть Мидгард? Только не это!
— Значит, у тебя нет причин для ненависти? — спокойно спросил Гар.
— Нет... то есть да — за те страдания, что выпали там на мою долю, а еще больше за те, которые мне пришлось бы испытать, не унеси я оттуда ноги, — задумчиво произнесла Алеа. — Но за что ненавидеть Мидгард гигантам? За что?
Однако девушка вспомнила, как добры оказались к ней великаны, какое сочувствие они проявили, и тут же устыдилась своих слов.
— А как быть тем, кто не смог убежать? — напомнил ей Гар. — Как насчет тех, кого поймали и привели обратно?
— Их примерно наказывают, чтобы другим неповадно было. — Алеа даже вздрогнула, представив себе, какие мучения ожидали несчастных беглецов до конца их дней. А что было бы с ней самой, попади она в руки прежних хозяев?
Страшно... Лучше вообще об этом не думать!
— И все-таки, что из того, что они все ненавидят обитателей Мидгарда? Какая им от этого польза? — тем не менее упрямо сказала девушка.
— Ах вот оно что... какая, значит, польза, — задумчиво повторил Гар. — В этом вся суть. Одно дело кого-то ненавидеть и совсем другое — что-то предпринимать, бороться за свои идеалы...
Алеа никак не ожидала такого ответа.
— Что-то предпринять? Но что?
— Попробовать изменить существующее положение вещей, что же еще, — пожал плечами Гар. — Но для этого карлики, гиганты и рабы должны объединить свои силы.
— Этого никогда не будет, — категорично заявила Алеа. — Как они вообще могут объединиться? Гиганты живут в Етунхейме, к западу от Мидгарда, карлики — в Нифльхейме, на востоке, на расстоянии в сотни миль! А рабы где-то между ними, и они рассеяны по всему Мидгарду, причем всегда в пределах если не видимости, то слышимости от своего хозяина. Как могут эти три племени договориться между собой? Но даже имейся у них такая возможность, ненависть и подозрительность все равно возьмут свое, перевесят любые доводы разума.
— Ну, было бы желание, — улыбнулся Гар, словно уже знал все это по собственному опыту. — Правда, я еще не сделал окончательных выводов. Тем не менее уверен, что всегда можно убедить людей в пользе переговоров.
— Как ты можешь заявлять такое! Ведь ты еще не встречался ни с кем из них! — воскликнула Алеа.
— Потому и говорю, — спокойно отреагировал Гар. — А пока мне действительно надо все хорошенько узнать, и чем больше, тем лучше. Признаюсь, до этого браться за дело было бы рановато, да и неразумно. И все-таки в глубине души я уверен в том, что, как только познакомлюсь с представителями различных племен поближе, то обязательно найду способ, как их свести вместе.
Алеа поразилась такой самонадеянности.
— То есть ты считаешь, что способен сделать все, что захочешь?
Гар посерьезнел.
— Нет, конечно. Есть многое, чего мне не по силам совершить, и я это знаю. Это то, что многие люди делают каждый день, даже не задумываясь. Они сами не понимают, какое удовлетворение можно получить от этих повседневных забот.
И вновь Алеа поразилась услышанному. Лицо ее собеседника стало грустным, и девушка даже устыдилась своей дерзости. Но одновременно с раскаянием ощутила, как внутри нее нарастает какая-то теплая волна, заполняя царившую там до этого, пустоту.
Неожиданно ей захотелось утешить, по-женски приголубить этого сильного и благородного человека, который почему-то в это мгновение показался ей таким растерянным и беспомощным... такой же игрушкой в руках судьбы, как и она сама.
Этот душевный порыв всерьез испугал девушку. Алеа мысленно отчитала себя за подобную глупость. Действительно, нечего травить себе душу...
— Но если я не способен делать простых вещей, — продолжал Гар, — это еще не значит, что я вообще ничего не умею. Разного рода странности удаются мне лучше. Причем какие! Ими я и займусь...
— И что же ты намерен делать? — спросила Алеа глуховатым от напряжения голосом.
— Трудно сказать, — пожал плечами Гар. — По крайней мере до тех пор, пока не переговорю с представителями всех трех племен...
— А что потом? — не унималась девушка. — Допустим, ты поговоришь с ними. Но что делать потом?
— Это и есть самый главный вопрос.
С этими словами Гар поднялся на ноги и взвалил на плечи мешок.
— В конце концов, какой смысл пытаться что-то изменить, когда сам не знаешь, чего хочешь? Ведь верно?
Алеа тоже встала с места.
— О каких переменах ты говоришь?
— Узнать это можно только одним способом, — ответил Гар. — Надо спросить у самих местных обитателей. Я думаю начать с карликов. Согласна?
Однажды утром, когда путники устроили привал, Алеа посмотрела на хмурое небо и задумалась.
— Такое впечатление, будто мы прошагали всего ничего. Уже шесть недель идем на север, так что ночи должны становиться все длиннее.
— Чем дальше на север, тем ночи короче, — поправил ее Гар. — Мы с тобой прошли более трехсот миль. За это время день увеличился на час или два.
Алеа перевела взгляд с неба на собеседника.
— Должно быть, ты немало путешествовал, если знаешь такие вещи.
