соседу, а в любую минуту ждут его нападения: вдруг он придет и попытается отнять у вас ваше добро, ваш урожай, вашу жену и детей. По дорогам бродят банды мародеров, бароны перестают заботиться о своих подданных, короли слишком слабы, чтобы защитить своих крестьян. И это тоже зло.
— А добро есть равновесие между обеими половинами? — спросила Алеа.
Колесо остановилось, и мужская и женская половины снова приобрели одинаковые размеры.
— Да, равновесие есть добро, — торжественно подтвердил Демонстратор истинного правопорядка. — Например, в правительстве, когда есть либо монарх, либо совет, либо и то, и другое. В стране царит порядок, но при этом люди имеют право на собственные решения, как, например, у гигантов. Каждый несет ответственность за свои поступки.
— И мужчины не эксплуатируют женщин!
— Совершенно верно... а женщины не мучают мужчин, — строго добавил голос. — Никто не пытается взять верх, и счастье каждого заключается в том, чтобы сделать счастливой другую половину.
— Звучит красиво, — заметила Алеа с горькой усмешкой, — но как часто такое случается? И как долго длится?
— Согласен, такое бывает редко, — признал Чародей, — хотя, если к этому стремиться, то можно достичь идеала. Видишь, колесо так и хочет сделать новый поворот. Чтобы удержать его в равновесии, требуются усилия, постоянные усилия... Гармония не приходит сама по себе, ее надо достичь и постараться сохранить. А это нелегкий труд.
Алеа подумала о Гаре, но ее мысли вскоре устремились куда-то дальше.
— Значит, если бы жители Мидгарда того захотели, у них воцарился бы мир?
— Именно, — ответил Чародей, — а гиганты и карлики могли бы им в этом помочь. Никто не сможет обрести счастье и процветание в одиночку, потому что все они — части единого целого.
— Получается, что единственный способ обрести счастье — это всем подружиться и взяться за руки, чтоб не пропасть поодиночке? Что ж, гиганты и карлики будут не против, но Мидгард вряд ли пойдет на это, ведь ненависть вошла там в плоть и кровь людей. Они скорее умрут, чем прекратят войну!
— Всегда можно найти выход из положения, — возразил Чародей. — Надо постараться найти этот выход, ведь будущее благо гигантов зависит от Мидгарда, а благо Мидгарда — от карликов, и наоборот. То есть благо всех зависит от других. Если хочешь быть счастлив сам, сделай хорошо другому. Иначе не бывает.
— Интересная мысль, — задумчиво проговорила Алеа. — Но в Мидгарде и слушать такого не станут!
— Придется, или люди там захлебнутся собственной ненавистью, — сурово изрек Чародей. — Все должны научиться сосуществовать в гармонии и согласии, в противном случае этот мир расколется на части, которые уже никогда не собрать воедино. Но всем от этого станет только хуже, все до единого останутся в проигрыше.
Алеа почувствовала, что от слов лице-вещателя ей стало не по себе. Диск возобновил вращение.
— Колесо вращается, — продолжал Чародей. — И если тебе кажется, что ты обретаешь счастье, то вскоре на тебя обрушатся беды, ведь половинки поочередно берут друг над другом верх.
— Но ведь те, в чьих руках власть, угнетают остальных! Единственный способ быть счастливым — это обрести власть.
— Сегодня власть в твоих руках, а завтра, глядишь, уже в чьих-то еще, — гнул свое Чародей. — Единственный способ сохранить себя как человека — это объединить целое, мужское и женское, гигантов и карликов, и тех, кто между ними — Мидгард!
— Но как убедить в этом жителей Мидгарда? — в отчаянии воскликнула Алеа.
— Рассказать им предание о Таммузе, — ответил Чародей. — Сделать так, чтобы его передавали дальше, из уст в уста.
— О Таммузе? — нахмурилась Алеа. — А это еще кто такой?
— Бог. Твои предки забыли тебе о нем поведать, — пояснил Чародей. — Но гигантам он известен.
Алеа в немом изумлении уставилась на Чародея. Как же так?! Почему это предки не раскрыли ей секрета всеобщего счастья?..
— А моим предкам было известно об этом твоем Едином Целом?
— Увы, у них был несколько иной образ мышления, — помявшись, ответил Чародей и продолжал сурово:
— Но не следует забывать, что система миропостроения определяет очень и очень многое. Мое колесо — это проводник и наставник, помогающий обрести ясность сознания, хотя сам по себе он еще не есть истина. Цвета, например, можно распределить по-другому, а главное — это можно сделать самому. Да и само колесо когда-то было начерчено людьми, и в мире есть многое такое, что с трудом поддается объяснению с его помощью.
— По-моему, оно объясняет многое, — робко возразила Алеа. — Но как мне узнать предание о Таммузе?
— Спроси у гигантов, — прошелестел хитрый Чародей.
Тут колесо снова превратилось в Лицо, а потом стало поспешно удаляться, пока пропало в туманной дымке, скрывающей остальную часть Вселенной.
— Эй! Ты куда?! Расскажи мне все сам! — в гневе выкрикнула Алеа.
— Нет, ты узнаешь подробности от гигантов! — донесся до нее еле различимый голос, исполненный доброй ехидцы.
То, что только что было лицом Чародея, превратилось в едва различимое пятнышко. Еще мгновение, и оно исчезло, словно растворившись в окружавшей его бездне, черной и теперь бархатистой, которая тотчас обволокла и девушку, согревая и убаюкивая.
Алеа погрузилась в сон.
Солнце вставало на ясном, безоблачном небе, и в утреннем тумане, змейками вившемся над лугом, дома гигантов приобрели нечеткие очертания, словно на картине, нарисованной акварелью.
Вскоре из этих сказочных жилищ начали появляться и их обитатели. Шли они молча и медленно, стараясь не смотреть в глаза друг другу, влекомые к угольной яме, словно мотыльки, что слетаются на огонь лампы.
Исола уже была там, разводила костер, на который вскоре поставили огромный котел, а в него набросали трав. Гиганты расселись вокруг огня, подрагивая от утреннего холода. Вид у всех был серьезный. Все хранили молчание.
Великаны, насупясь, ждали, когда в котле закипит вода.
Никто не хотел говорить.
— В вашей деревне почему-то чувствуешь себя в полной безопасности, — нарушил первым молчание Гар. — Я видел такие сны, какие не снились мне уже давно.
Услышав слово «сон», сидевшие вокруг костра встрепенулись, но лишь Гарлон задал вопрос:
— Неужели, чужестранец? И что же тебе приснилось?
— Какой-то старик, или по крайней мере голова старика, — отвечал Гар. — Он назвался Чародеем Пути и поведал мне об одной вещи — Великой Монаде, или Едином Целом.
— Подумать только, ведь и мне приснилось то же самое! — воскликнул Скораг, словно у него отлегло от сердца. — Помню, он действительно рассказывал о Великой Монде!..
— Монаде, — поправила Орла и посмотрела в его сторону. — Чародей сообщил мне, как мужчины и женщины составляют одно целое.
— А еще он рассказывал про гигантов и карликов, — добавил Корлан. — Этот чудной дядька показал мне колесо из двух половинок, вот такое.
С этими словами он взял в руки палку и начертил на земле мандалу.
— Вот, — сказал Корлан гордо. — Это мандула.
— Мандала, — опять поправила Орла.
— Да-да, точно! — воскликнула Риара. — Только в моем сне там еще были зернышки — в каждой из половинок!
— Верно, я и забыл, — согласился Корлан и добавил «головастикам» глаза.
