там соседи, ты б знала! Кошмар! Но я не об этом… Когда дядя был жив, он рассказал мне о нашей родословной. Ты не поверишь… Я сама не поверила! Оказывается, мой родной прапрадед Жорж Олимпович Архангельский был дирижером в нашем оперном театре. И играл там вместе с Сарой Бернар. Ты знаешь, кто такая Сара Бернар? — настороженно уточнила она.
— Легенда театра. Великая французская актриса эпохи Модерн, — лицо Дображанской, похожее на камею из слоновой кости, озарил интерес. Модерн был любимым коньком Катерины.
— Какая ты умница! — возликовала блондинка. — Знаешь, сейчас так мало образованных, интеллигентных людей, — пожаловалась она, искренне и неприкрыто жалея о том, как трудно щеголять знакомством с Легендой пред теми, кто даже не слышал о ней, и обилии не слышавших среди ближайших знакомых. — А до революции Бернар приезжала к нам в Киев! На гастроли. И тут они с моим прадедом… — рассказчица сделала соответствующее намеку пикантное лицо, — …познакомились. Сейчас я тебе его покажу, — блондинка взяла в руки мобильный, и на плоском экране пред Катей предстал лихоусый мужчина с тростью, цветочной бутоньеркой в петлице и ровнейшим пробором на голове.
— Красавец, — вежливо похвалила предка Катя.
— Правда, красавец? И на меня так похож… Правда, похож? Хочешь, я его тебе сброшу? — охотно предложила праправнучка.
— Давай, — на всякий случай согласилась Катерина, не зная, к чему приведет разговор. Музыкальная родословная жены депутата могла оказаться обычной пустышкой, а могла — забрезжившей тропкой к очередной тайне Великого Города…
— Отправила, — радостно оповестила блондинка. — Так вот, ты не поверишь, но дядя Кира рассказывал, будто у деда с Сарой Бернар был роман. Она постоянно меняла любовников. Но на деда, наверное, сильно запала. Дядя сказал мне, что его папа сказал ему, а его папе говорила его мать, будто Сара подарила Жоржу одну ценную вещь… Она вообще обожала бриллианты. Всегда возила с собой сундук с драгоценностями. У нее такие украшения были… Сейчас за них миллионы дают. Я тут в Интернете порылась, чуть с ума не сошла. Сейчас покажу… Как тебе эта Принцесса Греза? Стильная заставка, согласна? Сбросить тебе?
Блондинка снова схватилась за свой мобильный, и Катя увидела «стильную заставку» — черно-белое фото тонкогубой, остроглазой женщины в дивном головном уборе. Усыпанные сверкающими камнями громоздкие металлические лилии соединялись меж собою высокой зубчатой короной.
— А почему Принцесса Греза? — спросила Дображанская.
— Так спектакль назывался. Это Сара в роли принцессы. Умели ж тогда одеваться, согласна?..
— И чем я могу помочь тебе? — поинтересовалась Катя.
Внезапно наследница дирижера занервничала.
— Понимаешь… Я вначале несильно поверила. Решила, просто семейная легенда. Но незадолго до смерти дядя отдал мне письмо. Его написал мой прапрадед — прабабке Анфисе. После революции он женился на семнадцатилетней, жена была из крестьян. Он, наверное, пытался скрыть свое аристократическое… ну, в смысле, богемное происхождение. У них было два сына. Младший — мой прадед, а старший — родной дед дяди Киры. Поначалу Жорж, наверное, не слишком доверял своей крестьянской жене… В общем, смотри, — быстро, будто боясь передумать, блондинка достала из сумочки ксерокопию и положила пред Катей, ткнув ногтем в обведенный ручкой абзац:
— Только они с Жоржем так и не увиделись, — трагически сказала блондинка. — В 1936 году его арестовали. Потом расстреляли или сгноили в лагерях — неизвестно. Но ни Жоржа, ни Лилии никто больше не видел. Дядя Кира пытался найти ее, и отец его тоже. Теперь мой Аркадик… Ему легче, у него деньги и связи, и время другое, можно попробовать архивы поднять. Мужа это так вдохновило… — Жена депутата наклонилась к Кате и эмоционально-стремительно прошептала: — Он ведь мне на самом деле не муж. Мы всюду вместе и все меня считают женой… Но мы не зарегистрированы. А тут он вдруг говорит: давай поженимся. Мне кажется, он из-за Сары. Сейчас, знаешь, модно составлять родословную. А тут такая история… Алмазная Лилия! Если она похожа на эти… — не-жена зазывно взглянула на свой телефон, любуясь чудными лилиями, украшавшими чело великой актрисы. — Знаешь, кто их сделал? — не без позерства спросила она.
— Не знаю, кто ювелир, но предполагаю, — сказала Катерина, — он сделал их по эскизам Альфонса Мухa? Поэтому ты и позвала меня в этот ресторан? — качнула она подбородком в сторону извивающихся на стенах красавиц Мухa.
— Я и не знала, какой он известный художник. Его все знают… Не фамилию, ее мало кто… Но картины, они всюду, везде — у всех дома на стенах, на обложках, в рекламе… — восторженно затараторила не-жена депутата.
— И даже на тарелках, вазах и пепельницах.
Глаза блондинки загорелись надеждой:
— Правда? А где они продаются? Вот видишь, поэтому я и хотела тебе позвонить! Все знают, лучше тебя в антикварных украшениях никто не разбирается. Лилию прадеда наверняка прибрали к рукам те, кто его арестовывал. Может, она до сих пор в Киеве у их детей или внуков. Мой Аркадик пытается выяснить, кто произвел тот арест. А ты собираешь украшения. Вдруг ты про нее что-то слышала? Или услышишь. Или знаешь специалиста, который может помочь?
— Естественно, — Катерина достала из сумки золотую визитницу, открыла и положила на стол атласный прямоугольник бумаги «Салон „Модерн“. Виктор Арнольдович Бам». — Очень рекомендую. Отличный профессионал. Само собой, ушлый и скользкий, с двойным, а то и тройным дном. Но это, по видимости, тебе и нужно. У него огромные связи, в самых неожиданных сферах, включая и очень спорные. Но предупреждаю, если ты скажешь ему, что это реликвия Сары Бернар, он назначит тройную цену. Ну а не скажешь — он ее вряд ли найдет.
— Деньги не проблема, — быстро заверила блондинка, — Аркадик за нее большие деньги отдаст. Миллион отдаст даже… Сама понимаешь, имидж — еще дороже. Это ж фамильная ценность. Это ж к тебе любой в гости придет, только чтоб на Лилию Сары Бернар посмотреть. Да сам президент Франции, если в Киев приедет, не поленится зайти…
— А если и поленится, то поговорит о Лилии Сары Бернар с большим удовольствием. А иметь хороший повод для разговора — дорогого стоит. Вы бизнесмен, Катерина, сами понимаете.
Аркадик — он же Аркадий Мерсюков — стоял рядом с ними и, несмотря на предназначенную Кате холеную улыбку, не скрывал, как он зол на блондинку-жену, выболтавшую драгоценную семейную тайну известной на весь Киев любительнице драгоценностей.
— Водитель сказал мне, что отвез тебя на встречу с Дображанской. Я сразу понял, о чем пойдет речь, и решил воспользоваться случаем… — В холодной светскости Катя почуяла рокочущее предостережение («Только попробуй перейти мне дорогу!»). И внезапно старшей из Киевиц стало весело, даже смешно. — Мне тоже интересно узнать ваше мнение, Катя. Можно просто Катя?
— Пожалуйста…
Екатерина Михайловна Дображанская вызывающе манерно протянула ему руку для поцелуя. Поймала плохо скрытое удивление на депутатском лице, — но терять это самое лицо на глазах других посетителей ресторана он не собирался, потому наклонился, коснулся губами. В тот же миг Катерина приподняла средний палец.
Депутат замер, выпрямился, тряхнул головой, сел и налил себе минеральной воды, неуверенно посмотрел на Катю.
— Так, значит, — произнесла она, — вы узнали имена тех, кто произвел арест Жоржа Архангельского?
— Нет, — ответил тот неохотно и односложно.
— А что вам удалось разузнать о нем?
