Нехотя я закинул платок на голову и неумело обвязался им. Наталья поморщилась и потянулась ко мне помогать. Даже с ее помощью платок сидел на голове коряво.
— Борис? — обратился я к Пятачку. — Тебя ведь так здесь зовут?
Он отрицательно мотнул головой.
— Игорь.
А-а… Значит не совпадает.
— А прозвище, если не секрет?
— Пончик, — ответил за него Гарибальди.
Ну, это близко.
— Вика Белоснежка? — кивнул я на сидевшую за рулём красавицу.
— Вика Негритянка.
— Негритянка?
— Это ирония, братан.
— Понятно. А ты Антон?
— Точно! — отозвался тот.
— Гарибальди?
— В десятку! — все, кроме самого Гарибальди, покосились на меня с удивлением.
— Похоже, мы хорошо знали друг друга в России, а? — спросил он, странно взирая на меня.
— Да, — я решил не лукавить, — мы были друзьями.
— Революционная кровь! — подмигнул он. — Нам ещё сражаться и сражаться вместе.
— Нет, на той стороне нам уже определённо не сражаться. Ты там умер. Причём очень глупо.
Он усмехнулся.
— Бывает.
Фургон останавливался.
— Да и на этой не сражаться… — добавил я.
— Готовность десять секунд! — объявил Гарибальди.
Все замерли в напряжённом ожидании.
— Скажи, как по-твоему, я был там хорошим человеком? — сверля меня глазами сквозь прорези в ткани, спросил Антон.
— Да, ты был хорошим человеком, — ответил я.
Двери распахнулись, все устремились на выход.
— Я и здесь такой же, верь мне! — вскакивая и ныряя за всей командой в неопределённость московского дня, услышал я его слова.
Центр города, высотки. Бригада революционеров в количестве четырёх человек — Негритянка осталась за рулём — понеслась прямиком к величественному зданию, у входа в которое наш фургон и остановился. Добряк Пончик участливо тыкал меня дулом автомата прямо между лопаток. Неприятно, чёрт!
Я успел задрать голову и рассмотреть массивные буквы, красовавшиеся на фасаде здания. ТАСС. Эге, вон они на что покуситься решили! Это что же, захватят главное телеграфное агентство планеты Земля и начнут вещать о свержении ненавистного коммунистического правительства? Ну да только разве рухнет великий коммунизм после такого жидкого высера? Не на одной же информационной составляющей он держится. А экономика, а армия, а искренняя вера простых советских граждан!
Нет, это глупость. Глупость и самоубийство.
А что если это и есть массовое самоубийство?
Между тем, ворвавшись в холл, братья-революционеры принялись стрелять. Охрану — а скорее всего, это были обыкновенные вахтеры, поставленные для проверки служебных удостоверений, наверняка безоружные — здесь составляли два высоких и симпатичных парня с розовыми щеками и добродушными взглядами. Их завалили тотчас же, в первые секунды, без малейших колебаний. Наташа, моя милая, нежная Наташа, сделала в ещё шевелящихся, ищущих последнюю надежду выжить молодых людей по контрольному выстрелу в голову. Я содрогнулся от этой сцены. Как же так, за что!? Они даже слово не успели молвить!
Очередной чувствительный тычок от Пончика, на этот раз в бок, под рёбра — и я помчался вместе с лихими абреками по лестнице.
— Не спи, включайся! — крикнул мне удивительно злобный Пончик.
Ты с чего это такой борзый, гнида? Тебя советское правительство вырастило, воспитало, а ты ему вот чем отвечаешь… Ладно, подожди, придёт час возмездия.
Встречавшиеся на лестнице люди в страхе падали навзничь и закрывали головы руками. Один представительный пожилой дядечка с благородной сединой, спускавшийся прямо на нас, принялся вдруг с негодованием кричать и размахивать руками.
— Да одумайтесь же вы, нелюди! — взывал он к отсутствовавшей совести революционеров. — Как вам не стыдно — против своего народа, против братьев и сестёр своих идти!?
Войти в патетический раж ему не позволили: Гарибальди вскинул автомат и уложил мужчину одиночным выстрелом в голову.
— Что, не ожидал от меня такого? — повернулся он ко мне. — Никакой жалости! Только так можно победить, правильно? Ты же был таким на той стороне! Вспоминай, вспоминай это чувство! Оно прекрасно.
Я ничего не ответил, да, кажется, он и не ждал от меня никакого ответа. Мы продолжали бежать вверх по лестнице.
— Это, друг мой, Витя, — уже не глядя в мою сторону, продолжал вещать лидер революционной ячейки, — главный оплот зловредной коммунистической пропаганды. Так называемое Телеграфное агентство Советского Союза.
— Я знаю, что такое ТАСС.
— Знаешь? А, ну правильно. Оно ведь и в России осталось. Только к названию что-то добавилось. Правда, мы… то есть вы на него там вроде не нападали.
— Да, не приходилось.
— Вот видишь, отстаёте вы от нас! Передай своим корешам на ту сторону, если будет возможность, чтобы пользовались нашими разработками. Мы не возражаем. Кстати! — удивился он вдруг собственной мысли. — А как это тебя братья-революционеры отпустили? Неужели вот так взяли и сказали: лети, Витёк, на отдых в Советский Союз, а мы тут без тебя париться продолжим. Ну-ка, братан, колись! Что-то тут дело нечистое.
— А я ни у кого не спрашивал разрешения.
— Не спрашивал? На самом деле? Так ты что же, наплевал на организацию? На товарищей? Ни фига себе! Получается, что ты, друг мой, самый обыкновенный дезертир.
— Я не собираюсь объяснять тебе, что мной руководило. Я никого не предавал, и совесть моя чиста.
— А-а, всё было непросто, запутанно! Перипетии личных отношений, кризис идей, томление духа и плоти. Блин, как интересно… Потом обязательно пошепчемся. По-дружески. Я хочу знать всё-всё-всё. Хотя бы для того, чтобы не повторять твоих ошибок.
А что если никаких ошибок не было, самодовольный хлыщ? Что если я единственный из всех вас, бестолочей, делал то, что должен был делать? Потому и достиг заветного Союза. А вы все сдохли, сдохли, сдохли!!! И здесь сдохнете, потому что я не позволю вам отнять у меня мою мечту.
— Информационный зал! — объявила бежавшая впереди Наталья.
Мы прошмыгнули сквозь стеклянные двери в огромное помещение с доброй сотней столов, за каждым из которых у компьютера восседал сотрудник агентства. Был самый разгар дня. Сотрудники вчитывались в поступающие новости, отбирали важные, отсеивали второстепенные и торопились побыстрее донести события дня до пользователей, ждущих новой информации от главного агентства советской Земли во всех концах света.
— На пол, суки коммунякские! — заорал Гарибальди, пуская в высокий потолок автоматную очередь. — Правда-матка к вам в гости пришла.
