Тэлия заставила себя перевести взгляд на служанку; одежда той была еще более поношенной, чем у ее хозяев, выглядела она худой, бледной и забитой.
На Тэлию она определенно не произвела впечатления человека, который жировал на краденых курах и гусях.
Девушка на мгновение подняла глаза… и по спине Тэлии пробежал тревожный холодок, когда она увидела ее странный, бессмысленный, сумрачный взгляд. Потом служанка снова потупилась, и Тэлия отмахнулась от охватившего ее дурного предчувствия, как от еще одного проявления утраты ею контроля над своим Даром. Ей хотелось оказаться подальше от всех: от близости людей у нее мурашки по коже бегали, и единственное, чего ей хотелось, — чтобы все поскорее кончилось и она смогла вернуться назад, в сравнительную безопасность Путевого Приюта.
Она заговорила, думая только о том, чтобы отделаться от жалобщиков.
— Не вижу, где у вас хоть какие-то доказательства того, о чем вы говорите, — резко вмешалась она в разговор, — и не понимаю, почему вы обратились с таким делом к Герольдам…
— Тэлия, ты плохо слушала, — сказал Крис негромко, предостерегающе. — Дело не только в пропавших птицах… хотя их, похоже, заботит только пропажа. Есть еще и другие вещи — начертанные кровью руны на их крыльце и…
— Крис, это же смешно! — взорвалась Тэлия. — Все, что им нужно — найти предлог, чтобы прогнать бедняжку, не выплатив ей жалованья! Гавани, да Келдар каждый год проделывала тот же грязный фокус — нанимала какую-нибудь жалкую девчонку, а потом под вымышленным предлогом выгоняла, прежде чем приходила пора платить ей жалованье за год!
— Тэлия, — после паузы, очень неохотно сказал Крис, — мне очень не хочется давить на тебя, но я вынужден настаивать… поскольку ты можешь работать с Заклятием Правды второго уровня, а я нет. Я хочу, чтобы ты наложила его на каждого из них троих поочередно.
— Не могу поверить, что ты хочешь тратить Заклятие Правды на такую чепуху!
— Это приказ, Герольд.
Услышав холодный тон, которым он это произнес, Тэлия закусила губу и, не говоря больше ни слова, повиновалась. Заклятие Правды первого уровня только выявляло, правду говорит человек или нет. Заклятие второго уровня заставляло его говорить правду. К большому удивлению Тэлии, когда Крис допросил через некоторое время пару, пока она держала на них Заклятие, их рассказ прозвучал так же, как и прежде.
Затем она перенесла Заклятие на робкую с виду служанку… и мышь превратилась в бешеную ласку.
Когда заклинание Тэлии коснулось ее сознания, девушка полностью преобразилась. Она уставилась на хозяев дикими горящими глазами, кривя губы в свирепом оскале.
— О да, — тихо прошипела она, — да. Я брала их птиц. Это малая плата за то, что они со мной делали…
— Что они тебе сделали? — быстро спросил Крис.
— Побои за малейшую оплошность… хлеб, ячменная похлебка и заплесневелый сыр день за днем. У них больше кур, чем у кого-либо в селе, а я за полгода ни единого яйца, ни кусочка курятины не попробовала!
Моя одежда — обноски с ее плеча, и к тому времени, когда они попадают ко мне, от них остаются одни дыры. Когда я не избита, я голодна, когда я не голодна, я мерзну! Но я отомщу…
Сумасшедшая ненависть, с которой она повернулась к своим хозяевам, заставила тех попятиться в страхе перед совершившимся в заморыше перерождением. А Тэлия, пытаясь сохранить контроль перед лицом внезапной бури ярости и ненависти, стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони.
— ..о да, я отомщу! Для этого и были нужны птицы. Я их не ела. Я приносила их в жертву — отдавала волкам. Они приходят ко мне уже каждую ночь. Теперь уже скоро, скоро они научат меня, как обернуться одним из них, надеть на себя волчью шкуру, а когда я научусь… когда научусь…
Безумный огонь в ее глазах ясно сказал, что она собиралась сделать со своими хозяевами, научившись менять обличье.
Тэлия похолодела, ее трясло с головы до ног. Удар, нанесенный эмоциями девушки по ее крошащимся щитам, едва не заставил ее обратиться в паническое бегство. У Тэлии перехватило дыхание; она чувствовала, что сама подошла опасно близко к безумию.
— ..а после — всех остальных. И мои серые братья и сестры помогут, о да… — Голос служанки зазвучал громче, слова слились в неразборчивое бормотание — бессвязные обрывки бреда и ненависти.
Больше Тэлия не могла вынести. Девушка разрушала ее барьеры и могла вот-вот затянуть за собой в бездну безумия. Тэлия слепо потянулась, не размышляя, пользуясь своим Даром для самозащиты, и коснулась девушки, внезапно погрузив ее в сон.
Подавшая иск пара стояла, онемев; молчал долгое мгновение и Крис.
— Думаю, — сказал он наконец, — что нам лучше взять ее и поручить заботам Целителя. Не знаю, сколько в ее рассказе о том, как вы с ней обращалось, правды, а сколько вымысла, но, полагаю, вам лучше согласиться оплатить расходы на Исцеление. А если возьмете другую служанку… советую быть поосторожнее и позаботиться о приличных условиях для нее.
Когда они в сгущающихся сумерках ехали назад к Приюту, Крис хранил зловещее молчание. Весь остаток дня у них заняли хлопоты, связанные с сошедшей с ума девушкой. Целитель провозился почти целое свечное деление, прежде чем ему удалось пробудить ее от глубокого сна, в который погрузила ее Тэлия. И Тэлия испытывала жгучий стыд — как за паническую, бездумную реакцию, так и за эгоцентризм, своеволие и безответственность, приведшие ее к пренебрежению долгом.
— Крис… извини, — глухо сказала она несчастным голосом, когда они миновали городские ворота.
— Я не хотела… я…
Крис промолчал, и Тэлия снова сжалась и ушла в себя; остатки ее с трудом выработанной уверенности в себе разлетелись вдребезги.
Он догадывается… конечно, догадывается. Я неудачница; у меня не хватило самообладания даже на объезд половины округа. Я все делаю не так.
Но Крис не раскрывал рта, хотя бы для того, чтобы вынести ей приговор; Тэлия чувствовала только, что он о чем-то размышляет, но не могла сказать, о чем. Всю дорогу до Приюта она молча ехала рядом с ним, ожидая, когда упадет топор. И то, что он так и не упал, только ухудшило дело.
Крис ехал в молчании, только теперь начиная понимать, что совершил почти роковую ошибку, когда не сказал Тэлии ни слова утешения, не ободрил. Ее самооценка оказалась гораздо более неустойчивой, чем он предполагал. И нервы у нее явно разгулялись. Теперь, думал Крис, понятно, почему она не хотела рисковать, вынося какие-либо решения, и неохотно высказывала свое мнение, причем только тогда, когда он напрямую просил ее об этом. Когда он давеча расспрашивал ее в Приюте, она избегала отвечать на любые вопросы о своем самочувствии, отделываясь словами, что все «в порядке». Крис начал сомневаться, оправится ли она когда-нибудь от сегодняшнего инцидента… и бояться, что сломал ее.
А потом, когда на землю уже спустилась густая тьма, в голову ему пришла тревожная мысль, что она медленно сходит с ума и, возможно, тянет за собой и его.
Когда они ехали к крошечной деревушке, обладавшей двумя особенностями — она являлась самым северным и одновременно ближайшим к Границе поселением, расположенным на краю самого Леса Печалей, — землю уже покрыл снег. Тэлия, больше привыкшая напрягать все силы, чтобы удержать остатки своих щитов, чем стараться почувствовать приближение населенного пункта, начала гадать, не изменили ли ей ее способности окончательно. Но нет — рядом находился Крис; ее ободранный, кровоточащий рассудок воспринимал его близость так отчетливо, что она была почти болезненной. Значит, дело в чем-то другом.
Наконец она собрала все свое мужество и сказала Крису о том, чего не чувствует.
— Просто слишком много… ну, «тишины», иначе мне не объяснить. Я почти ничего не чувствую, а то немногое, что воспринимаю, выглядит так, словно все спят или без сознания.
— Ты уверена, что дело не в том, что холод на тебя так действует? — спросил Крис.
« Хотела бы я, чтобы он мог так действовать; — тоскливо подумала Тэлия, а вслух ответила:
