рядом и улыбался той особенной улыбкой, которая могла растопить и лед. Элизабет взяла себя в руки.
— Все в порядке, пока лежу. Твоя мазь сделала чудо.
— Отлично.
Он уселся в тростниковое кресло напротив и тоже в задумчивости уставился в океанский простор.
— Не забудь помазать ногу на ночь.
Элизабет кивнула и опустила глаза. Значит, он уверен, что она остается. И надо признаться, решила Элизабет, нет смысла переезжать сегодня, тем более с больной ногой. И, кроме того, Фил так заботится о ней. Это выглядело бы по-детски — переехать в отель прямо сейчас.
Когда она подняла глаза, он продолжал смотреть вдаль.
— Закат сегодня будет чудесным, люблю смотреть на него с берега. Хочешь, пойдем вместе, я помогу…
Элизабет чуть не выпалила «да». Наблюдать закат вместе с ним — уже счастье, хотя тут же со страхом подумала: как же спуститься на пляж? Поэтому ответила достаточно уклончиво:
— Мы увидим его и отсюда.
— Лучше с берега. Уверяю — ни с чем не сравнимое зрелище. Давай, я донесу тебя.
— Наверное, дойду и сама, — сказала Элизабет, в душе-то она сразу сдалась. — Во всяком случае, попытаться можно. Подставляй плечо, чтобы я могла опереться покрепче…
Через какое-то время они одолели половину пути. Элизабет сильно хромала, морщась от боли.
— О Боже, — сказала она виновато, — боюсь, я никудышный ходок.
Филипп возразил:
— Дело не в этом. Солнце зайдет раньше, чем мы доберемся. Обидно, если пропустим самую красоту.
И прежде чем Элизабет успела запротестовать, Филипп подхватил ее на руки.
— Вот так! И не сопротивляйся, иначе я назло отнесу тебя обратно в дом.
— Хулиган! — Элизабет рассмеялась. Какая же она глупая! Разве не естественно в подобных обстоятельствах, что он несет ее на руках?.. Вполне. Причем без всяких задних мыслей или намека на секс, чего она так опасалась.
Филипп осторожно опустил ее на песок. Волны чуть плескались почти у их ног. Была абсолютная тишина и покой.
Зачарованная, Элизабет сидела рядом с ним, глядя, как таяла огромная огненная сфера, пока наконец от сказочного великолепия остались лишь оранжевые отблески на облаках. Какое зрелище!
Элизабет была потрясена.
— Ну как, понравилось?.. Ни в каком кино такого не увидишь… Дарю на память.
Горло Элизабет пересохло. Она почувствовала его гипнотический взгляд и вся напряглась. Оперевшись рукой о песок, слегка отодвинулась, сделав это не совсем ловко, — его колено коснулось ее бедра. Ее бросило в жар.
— К сожалению, всему приходит конец. Смотри, как темнеет, пора возвращаться, — с трудом проговорила она.
— Пожалуй, да.
— Дома тебя ждет награда за все сегодняшние труды. Диля оставила нам немного рыбного салата. — Сказав «нам», Элизабет тут же пожалела. Слово прозвучало уж очень по-приятельски, слишком интимно.
Впрочем, Филипп, кажется, пропустил его мимо ушей:
— Да, я видел записку. Пожалуй, лучше всего нам поесть дома, если только ты, конечно, не хочешь, чтобы я отнес тебя в ближайший ресторан?..
Элизабет собиралась отделаться шуткой, но не успела. Филипп неожиданно протянул руку и слегка провел пальцами по ее гладко зачесанным волосам.
— Знаешь, — сказал он едва слышно, — в свете звезд они блестят, как старинное серебро. — И как-то потерянно улыбнулся. — Неужели я не говорил никогда, что ты прекрасней любого заката?..
Элизабет притихла. Как жаль, что ей самой не хватает смелости притронуться к нему, взъерошить затылок, погладить, приласкать.
В блаженном оцепенении она ощущала его ладонь у себя на щеке, на шее… Через мгновение Филипп наклонился, и она утонула в его бездонных глазах.
Он горячо обнял ее, и они вместе откинулись на песок. Его губы сомкнулись на губах Элизабет. Забыв все свои сомнения, она крепко и страстно поцеловала его. Ничто во всем мире не могло сравниться с восхитительным теплом его дыхания, властной силой и нежностью объятий, когда грудь к груди, бедро к бедру… и сладкая боль разгорается пожаром…
Филипп ласкал каждый изгиб ее тела, жаждущего любви. Элизабет тихонько застонала, задыхаясь от наслаждения и радости, которой была так долго лишена. Томное желание разливалось внутри, страсть охватила ее.
— Ничего не изменилось, а, Лизи? — Он трепетно поцеловал ее, затем поцелуи стали горячей, и она вновь застонала. — Ничто не умерло, я знаю. Ты же чувствуешь то же самое, ведь так?..
Ее переполняло такое счастье, что в глазах вскипели слезы.
— О Фил! — пролепетала она. — Я так тосковала по тебе.
— Я тоже. — Он сжимал ее, будто боясь отпускать. — Лизи, девочка моя!.. Милая моя Лизи…
Их сердца наконец открылись друг другу…
Фил нес ее на руках через сад, и она шептала ему на ухо слова, которых раньше постыдилась бы. А он опускал ее на землю, не столько чтобы передохнуть, сколько чтобы ответить благодарным поцелуем.
Что бы ни произошло потом, решила Элизабет, она не будет сопротивляться. Она хочет его, душой и телом. Немедленно, сейчас. Хотя бы на одну ночь.
Глава 7
Однако все получилось не так, как Элизабет предполагала.
Филипп усадил ее на веранде, на ту же плетеную софу, где она отдыхала днем. Сел рядышком. Элизабет думала, они сразу окажутся в спальне, что было бы естественным продолжением, но он почему-то лишь нежно поцеловал ее руку.
— Много воды утекло, Лизи, а кажется, все было вчера. Наверное, нам не стоит спешить. — Его слова звучали мягко, доверительно, хотя их смысл обескураживал. — Нам нужно убедиться, что все это серьезно. И тебе и мне…
Элизабет с трудом верила в реальность происходящего и отчасти чувствовала разочарование, ибо уже настроилась на полную капитуляцию. Она попала в положение ребенка, чья шоколадка исчезла как раз в тот момент, когда он собрался откусить кусочек. Однако не взорвалась в истерике и обиде, потому что все равно ощущала в душе неизъяснимый свет. Я же люблю его. Я действительно люблю! Я любила этого человека всегда и никогда не жалела об этом, мысленно твердила она, а вслух ответила односложно:
— Ты прав.
К чему спешка, решила для себя Элизабет. Когда наступит час и они окончательно решат посвятить свои жизни друг другу, отложенное сейчас счастье станет только острее.
— Я рад, что мы оба разумны.
Филипп так крепко прижал ее к себе, что стало слышно, как бьется его сердце. Значит, не только у нее отняли шоколадку? Видно, ему непросто далось принятое решение. Осознание столь неоспоримого факта еще больше усилило любовь Элизабет к своему избраннику…
Так и закончился день — ужином вдвоем на террасе. Было уже за полночь, когда Филипп отнес ее наверх в спальню. По правде говоря, особой необходимости в этом не было — боль в ноге поутихла, и она сама могла бы прекрасно подняться по лестнице. Но Элизабет не хотела лишать себя того блаженства, которое испытывала в его объятиях…
