погублено неуместными сексуальными связями со служащими.
Итан рассмеялся:
– Во-первых, я не собираюсь строить карьеру в политике, во-вторых, она не моя служащая.
– Копаться в мелочах – моя работа.
– Ты слишком остро реагируешь, – парировал Итан.
Брэди вздохнул:
– Кому-то следует посмотреть картину со стороны.
«Только не это», – устало подумал Итан.
– Тут нет скрытых смыслов, и это никого больше не касается. Конец истории.
– Тебе уже пора знать, что конца не бывает.
«Боже мой! Брэди уже по уши в политике».
– Тебе необходимо выйти из партии, Брэди. Ты превращаешься в параноика.
Брат покачал головой:
– Это не паранойя. Это политика. Ты знаешь.
Вот почему Итану не нравилась его принадлежность семье сенатора. Пресса считала, что все должно быть предано огласке.
– Нет, это не политика. Это личные отношения между двумя взрослыми людьми. Единственный человек, который может повлиять на их отношения, – это бабушка, и только потому, что она – бабушка.
– Бабушка знает, что в лучшем случае мы просто потеряем хорошего работника.
– А в худшем?
– Я отказываюсь верить, что ты настолько наивен, Итан. А если и так, то новости в Интернете отрезвят тебя.
Брэди был прав; он, конечно, преувеличивал, но к его словам стоило прислушаться.
– Во время избирательной кампании столько всего происходит, и я не думаю, что наши с Лили взаимоотношения будут кому-нибудь интересны.
– И ты абсолютно уверен, что Лили ты нужен только из-за своего волевого подбородка и сладких слов?
– Что? Ты считаешь, я не могу привлечь женщину просто своими качествами?
– Твои «качества» также включают внушительное состояние и влиятельную семью. Ее – нет.
– Когда ты успел стать таким снобом?
– Это не снобизм. Когда ты встречаешься…
– Нам уже не по шестнадцать, Брэд. Мы не встречаемся.
– Что бы вы там ни делали, когда ты выходишь за границы своего социального круга, ты рискуешь. Не забывай про газетчиков и дела в суде. Грустный жизненный факт, но это самая главная причина, почему не стоит иметь связи со случайными служащими или людьми, не равными по положению. Все это может плохо для тебя обернуться.
– Все так, – признал Итан, – но я не такой уж и наивный, как ты говоришь. И кстати, не думай, что я не заметил бабушкиных слов в твоей речи. Это ведь она подослала тебя ко мне?
Брэди даже не пытался отрицать:
– Существует много другого помимо твоей любви к жизни, с чем приходится считаться. На тебе лежит ответственность и…
– Хватит с меня, Брэд. Я не вчера родился. Я отлично понимаю, к чему клонит бабушка, но ты забегаешь вперед.
– Как скажешь.
– Лили и я… Ладно, мы…
– Ох, я уверен, пресса процитирует тебя слово в слово.
– Нет причин для сарказма. Все так, как оно есть. Ничего больше.
Брэди внимательно посмотрел на Итана:
– Лили в курсе?
– Да.
– Это, случайно, не часть плана напакостить отцу?
– Я не знаю. А сработало бы?
– Итан, будь серьезнее.
– Я могу серьезно заявить, что отец не имеет ничего общего с решением, которое я принял сегодня вечером. И любыми другими решениями, которые я когда-либо приму. Я здесь, потому что этого хотят бабушка с дедушкой. Я привел Лили, потому что так хотел. Я улыбнусь, если появится фоторепортер, но останусь стоять в этой части комнаты.
– Так поступят и все остальные.
Итан застыл, услышав знакомый голос, и крепче сжал стакан. Вспомнив слова дедушки, Итан заставил себя улыбнуться и кивком поприветствовал отца.
У Дугласа Маршалла волосы были немного темнее, с вкраплениями седины. Итану казалось, что он смотрит на себя через двадцать пять лет. Его настроение не улучшилось.
– Ты должен поговорить со многими людьми. Нет смысла тратить время на меня, – сказал Дуглас. – Просто показаться – недостаточно, Итан.
– Ой, я в курсе и уже уделил каждому внимание, не беспокойся. Я выполнил долг перед моей семьей.
Отец Итана разозлился:
– Я ожидал от тебя большего.
– Неужели? Я просто следую твоему примеру.
У Дугласа перехватило дыхание из-за оскорбления сына. Брэди встал между ними:
– Не начинайте здесь. Помните, что вы на людях.
– Конечно. Я не хочу опозорить семью, – заметил Итан.
– Уже поздно, Итан, – бросил Дуглас.
– Что, прости?
– Твое свидание. Чего ты хочешь добиться, приведя ее сюда?
Презрение в голосе Дугласа относилось не только к Лили. Итан покраснел от ярости.
Брэди, игравший в данной ситуации роль дипломата, успокаивающе положил руку на плечо отца:
– Лили – милая девушка, очень яркая и заинтересованная в политике. Я уверен, Итан думал, что ей понравится побывать «за кулисами».
– Нет, я привел Лили, потому что так захотел. Факт, что это раздражает тебя, еще больше меня радует.
– Если ты хочешь опозорить меня, появившись на фото со своей новоиспеченной подругой, ты мог, по крайней мере, найти кого-то более подходящего, а не притаскивать сюда представительницу низших слоев общества.
Брэди резко откашлялся, чтобы заглушить слова отца. Итан увидел побледневшую Лили, стоявшую неподалеку. Под взглядом трех мужчин у нее начала краснеть шея. Она слышала все, что сказал Дуглас.
«Черт возьми», – в отчаянии подумал Итан.
– Хороший ход, сенатор. Думаю, вы потеряли несколько голосов. – Итан взял за руку Лили. – Пойдем.
– Я… Все в порядке.
– Нет, не в порядке.
– Ты не можешь просто взять и уйти.
– Ты не очень хорошо себя чувствуешь, так что давай уйдем. – Итан кивнул Брэди.
Брат все устроит, уверив всех в том, что Лили внезапно стало плохо.
Дуглас просто пожал плечами и удалился. Итан и не ожидал ничего другого.
Служащий отправился за машиной, пока Итан кипел от ярости, а Лили выглядела крайне смущенной. К сожалению, его дом еще не был готов к заселению, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно в Хилл-Чейз.
