самих этих терминах» [174]. И хотя некоторые авторы, например Дж.Коэн, полагают, что семантическое восхождение' не является общим для всей аналитической философии свойством, поскольку возможны в ее рамках и другие способы решения проблем, однако нельзя отрицать широкой распространенности метода лингвистического анализа среди аналитических философов, которые убеждены в том, что анализ языка дает ключ к решению многих философских и методологических проблем. Этим своим убеждением аналитические философы в определенной мере продолжают традицию логических позитивистов, которые видели в логическом анализе языка единственно возможный (научный) способ философствования. Но если логические позитивисты использовали анализ языка прежде всего для обоснования того, что большинство философских проблем лишены смысла и порождены неправильным употреблением языка, то для современных аналитических философов логико-семантические исследования служат средством действительного решения философских проблем. Как отмечал Патнэм в 'аналитический' период своего творчества, 'нельзя разрешить традиционные философские проблемы, просто показав, что они являются псевдопроблемами… Но это не означает, что философия языка или, говоря обобщенно, метафилософия не может внести никакого вклада в улучшение философской практики' [175].
Для других авторов наиболее важной особенностью аналитического метода является приоритетное внимание к средствам аргументации, к поиску обоснований, к оценке оснований для принятия того или иного утверждения. Именно эта особенность, согласно Дж.Коэну, определяет специфику тех проблем, которые решают аналитические философы. По его мнению, эти проблемы имеют нормативный характер и связаны с анализом оснований и рациональной приемлемости различных утверждений, процедур, методов и т.д. Дж.Коэн поясняет свою мысль таким примером: для аналитического философа представляет интерес не проблема 'Существует ли Бог?', а проблема 'Как, на каких основаниях, если такие вообще имеют место, мы можем утверждать о существовании или несуществовании Бога. Эта последняя проблема имеет очевидный нормативный характер и связана с оценкой оснований для принятия утверждения о существовании Бога. Именно этот тип проблем, согласно Коэну, является тем единственным критерием, по которому можно отличить аналитическую философию от других форм и способов философствования. Более того, этот тип проблем образует основу для того, 'диалога разума', который консолидирует аналитическую философию в некоторое целостное направление. Мы не беремся судить, насколько прав Коэн в выборе критерия единства аналитической философии, однако в одном он, безусловно, прав – в подчеркивании того значения, которое аналитические философы придают средствам аргументации и поиску убедительных оснований для любого утверждения.
Для многих исследователей главное в методе аналитической философии заключено в его 'научности'. Безусловно, аналитических философов всегда отличало стремление строить свою философию 'по образу и подобию' науки. Как известно, Бертран Рассел выступил с призывом применять методы наук (и прежде всего математический метод логического построения объектов) к решению философских проблем. Рудольф Карнап и другие логические позитивисты защищали идею философии как логического анализа науки. Однако эта тенденция нашла свой апофеоз в трудах Куайна, провозгласившего философию одной из эмпирических наук. Уподобление философии научной деятельности требует от тех, кто ею занимается, глубокого знания детальных аспектов доктрины, применяемой терминологии и методов исследования. Использование точных средств логического анализа, строгое обоснование каждого вывода, ясная и четкая постановка проблем, апелляция к данным науки и фактам ее истории – все это ставит перед философами задачу стать профессионалами и овладеть всеми сложными средствами и техническими тонкостями, которые сопровождают любую высокоразвитую и специализированную дисциплину. Этот способ философствования по научным образцам и стандартам имеет для философии как положительные, так и негативные последствия. С одной стороны, использование точных методов анализа (и прежде всего методов логического анализа) дает определенные преимущества: это позволяет более четко сформулировать проблему, выявить неявные допущения той или иной точки зрения, уточнить и провести сопоставление различных концепций, дать их строгое и систематическое изложение. Однако, с другой стороны, 'профессионализация' философии означает ее превращение в область, где небольшое число специалистов пишут лишь друг для друга. Тем самым философия утрачивает связь с теми реальными проблемами, которые представляют интерес для каждого человека; она перестает выполнять свою просветительную и разъясняющую 'работу' в культуре.
Если мы обратимся теперь к Патнэму 'аналитического периода', то мы обнаружим в его способе философствования все перечисленные выше особенности аналитического метода. Как мы видели, основным объектом анализа для него в это время являются значения таких понятий, как 'истина', 'референция', 'соответствие' и т.д. Более того, Патнэм переводит рассмотрение вопроса об отношении мышления и реальности в чисто лингвистическую плоскость, где 'гносеологическое отношение теорий и других форм знания к действительности… принимает вид семантического отношения знаков к обозначаемому' [176]. Вообще понятие референции играет исключительно важную роль в философско-методологической концепции Патнэма: в нем, как в фокусе, сходятся все основные аспекты этой концепции.
Характерно для Патнэма и педантично внимательное отношение к выявлению тех оснований, которые оправдывают принятие выдвигаемых им положений; с воодушевлением воспринимает он и научный характер аналитической философии. В это время он пишет: «Если бы потребовалось какое- нибудь еще доказательство здорового состояния философии в настоящее время, то оно было бы предоставлено толпами интеллектуалов, жалующихся на излишнюю 'техничность' философии, потому что такие жалобы неизменно появляются тогда, когда философия значима и жизненна!… Прискорбный факт заключается в том, что хорошая философия всегда была и будет трудной…» [177].
Однако уже в этот период в творчестве Патнэма проявляются черты, которые выделяют его среди других аналитических философов. Одну из таких особенностей отметил Р.Рорти в своей книге 'Философия и зеркало природы' (“Philosophy and the Mirror of Nature”, 1979). Рассуждая о современной философии языка, Рорти отмечает в ней два направления: 'чистую' философию языка, не имеющую непосредственной связи с традиционными философскими проблемами и ограничивающуюся исключительно сферой языка, и 'смешанную', которая носит выраженный эпистемологический характер и представляет собой 'попытку сохранить кантовское понимание философии как обеспечивающей постоянный внеисторический каркас для исследований в виде теории знания' [178]. По мнению Рорти, это второе направление наиболее полно реализуется в творчестве Патнэма. Сказанное означает, что с самого начала Патнэма не удовлетворяла чисто 'лингвистическая' постановка проблем и он стремился к более широкому контексту их обсуждения.
Видимо, благодаря этой особенности Патнэму удалось быстрее преодолеть доставшееся в наследство аналитическим философам от логического позитивизма отношение к предшествующей философии. Как известно, логический позитивизм заявил о своем полном отказе от 'старой метафизики' и выдвинул идею философии, которая должна быть построена исключительно в 'современных терминах'. Это стремление 'отмести прошлое и понять все совершенно по-современному' имеет в своей основе ту 'привлекательную мысль, что это дает освобождение от мертвого груза прошлых ошибок и иллюзий. Мышление сбрасывает свои цепи. Для этого требуется своего рода высшее мужество, поскольку обычно мы чувствуем себя удобно и безопасно в тюрьме прошлого' [179]. Однако такое подрезание корней иссушает дерево. Конечно, аналитические философы обращаются к прошлым авторам, но относятся к ним как к 'современникам' или как к 'вневременным' персонажам, которым можно позволить 'вступить в дискуссию', поскольку они хорошо сформулировали идею, заслуживающую быть услышанной.
Патнэма последних лет отличает все возрастающий интерес к истории философии. И хотя во многом его отношение несет на себе 'следы' описанной выше привычки смотреть на предшествующих философов как участников вневременного 'диалога разума', путь, который он проделал, просто гигантский. Достаточно упомянуть, что если в первых работах Патнэма Кант был для него философом, придерживающимся странных взглядов о синтетической априорной природе геометрии и арифметики, то теперь Патнэм заявляет, что 'почти все проблемы в философии приобрели форму, в которой они представляют реальный интерес, только благодаря Канту'
