себя самой — за неспособность оторваться от Америки, в которой мне и держаться-то толком не за что. Конечно, у меня были родители, но они бы приехали ко мне в гости, где бы я ни оказалась. У меня был Иэн, но ненадолго. Друзей у меня не было. Даже те немногие, кого я считала друзьями, оказались кем-то другим. Что такое половина русского? Половина американца. Что такое половина американца? Лишь половина беглеца.
34
Битва при Гавре
В двух городах от церкви, в месте под названием Линтон, мы нашли библиотеку из белого кирпича, на пороге которой спал золотистый ретривер. Я рассказала библиотекарю о могильной плите (избегая личных местоимений на случай, если Иэну вздумается устроить скандал) и спросила, не знает ли она о каких- нибудь местных сражениях, происходивших в самом начале XIX века. У библиотекаря было ничего не выражающее лицо и невзрачные волосы. Разговаривая, она сонно смотрела куда-то мне в плечо.
— Я только знаю, что тут местные всю дорогу сражались с канадцами — решали, где будет проходить граница, — рассказала она. — Некоторые стычки были совсем несерьезными, так, семья на семью. Об этом мало написано, но попробуйте, может, найдете что-нибудь.
— А вы никогда не слышали о городе под названием Гавр? — спросила я. — Или, может быть, Говр? Он, вероятно, был где-то здесь, в Вермонте.
Она вздохнула и перевела взгляд на плечо Иэна.
— Ну, все эти названия сто раз менялись. Иногда, если наши прогоняли французов, они давали городу английское название. Так что теперь он может называться как угодно, а может, его и вовсе уже не существует. Сюда все время приходили разные поселенцы, пытались обрабатывать землю, но потом понимали, как тяжело здесь зимой, и уходили. Могли вот так запросто оставить целый город.
— Мы об этом читали, — деловито заметил Иэн.
— Но это я не к тому, что и искать не надо, — пожалела нас библиотекарь. — Просто, если вы не найдете город на карте, скорее всего, его больше нет.
С этими словами она оставила нас наедине со стопкой книг.
Мы рылись в них полдня, но так ничего и не нашли, если не считать того, что и книги и интернет, похоже, подтверждали слова библиотекаря о стычках на границе. Мы искали не только Говр и Гавр, но и вообще любой город с названием примерно той же длины, начинающимся на букву Г. Мы попробовали отыскать город Грот — я была почти уверена, что именно так переводится с французского слово «гавр». И еще поискали Гавань, потому что «гавр», по-моему, могло переводиться и так. Встать и сходить за французским словарем мне было лень. Самое близкое, что нам попалось, — это крошечный городок с громким названием Нью-Гавана. Правда, до Нью-Гаваны было отсюда миль сорок ходу, но ничего более похожего не обнаружилось.
— Давай все-таки остановимся на этом, — сказала я, показывая Иэну карту. — Вполне логично предположить, что, победив, они дали ему красивое экзотическое название. Ну и еще добавили слово «Новый», чтобы отпраздновать победу.
Я понимала, что все это как-то притянуто за уши, но мне было куда важнее, чтобы Иэн получил ответ, который его удовлетворит, чем непременно докопаться от истины. Но он только помотал головой и, не отрывая глаз от страницы, поднял палец, будто собираясь что-то сказать, но так ничего и не сказал.
— У меня есть гипотеза, — произнес он часа в четыре дня, снимая очки и протирая их подолом рубашки. — Я думаю, что Мэнксон и Гавр были одним и тем же городом. Это было бы очень логично. Ведь, когда они победили, они наверняка захотели дать городу новое название — ну, типа, отпраздновать. Как вы и говорили. Но ваш город никогда не стоял рядом с границей, поэтому непонятно, зачем им было за него сражаться. А еще я думаю, что, если моя бабушка погибла, защищая город, вряд ли они стали бы нести ее так далеко. Скорее всего, ее похоронили рядом с тем местом, где она умерла. Наверняка она истекала кровью, и, возможно, у нее даже была ампутирована рука или нога.
Я закрыла книгу. У меня больше не было идей — настолько, что я даже полезла в алфавитный указатель и стала искать там Дрейк, Элеонор.
— Возможно, — только и смогла ответить я.
— Так или иначе, она была героем войны, — заключил Иэн. — А все остальное не важно. Она погибла, защищая родной город.
Я была рада, что Иэн счастлив, а он и в самом деле так и сиял от гордости за своего вымышленного предка. Он откинул со лба волосы и сидел с такой довольной улыбкой, какая бывает у Тима, когда ему удается довести до абсурдного конца какой-нибудь нелепый сценарий, напрочь забыв, что все это не более чем выдумка.
Мы вернули книги на пыльные полки справочного отдела и взяли несколько на руки — так, просто для удовольствия.
(КАК ВЗЯТЬ В БИБЛИОТЕКЕ КНИГУ, НЕ ИМЕЯ ЧИТАТЕЛЬСКОГО БИЛЕТА
1. Скажите девушке-практикантке в отделе выдачи книг: «Простите, мы, похоже, забыли дома билеты. Моя фамилия — Андерсон».
2. Практикантка сосредоточится на том, чтобы не промахнуться мимо нужных клавиш, и спросит: «Джоан или Дженнифер Андерсон?»
3. Безмятежно тряхнув волосами, скажите: «Дженнифер».
4. «Назовите, пожалуйста, домашний адрес», — попросит практикантка.
5. «Ах, знаете, мы ведь переехали! Давайте я продиктую вам новый!»
6. Дженнифер Андерсон потом как-нибудь с этим разберется.)
В машине Иэн со счастливым видом откинул голову на подголовник и, блаженно улыбаясь, стал смотреть в окно. Я бесцельно ехала куда-то на юго-восток и думала о надписи на могильной плите. Теперь, когда Иэн построил собственную теорию, мне нужно было придумать свою. Прочтений здесь могло быть несколько. Я должна пасть в бою. Должна до последнего вздоха сражаться за то, во что верю. Защищать свою страну от пасторов Бобов всего мира. Ну почему же я все время это делала? Почему искала личное послание даже в полустершейся надписи на могиле какого-то подростка, погибшего почти двести лет назад?
Возможно, проблема была в том, что до сих пор мне никто не подавал знаков. Во всяком случае, таких, которые я могла уловить и понять. Мой семейный герб с его противоречивыми символами был уж слишком неоднозначным. Может быть, его следовало толковать так: даешь голову, насаженную на копье! А может, по-другому: сиди дома и читай книгу! Палец в церкви указывал на запад и на восток, на север и на юг: домой, прочь, в Канаду, к черту! И вот теперь — такое ясное наставление, даже если не очень понятно, к кому именно оно обращено. Пади в бою. Не возвращайся домой. Не сдавайся. Не оставляй этого ребенка на лестнице публичной библиотеки Линтона. Бежать нельзя, надо сражаться.
Мы остановились в обветшалом мотеле в двадцати милях к югу от Мэнкстона — ничего дешевле нам найти не удалось. Денег практически не осталось, я даже не была уверена, что нам хватит на бензин, чтобы вернуться обратно, или хотя бы на билеты на автобус. Пока я платила за номер, Иэн вертелся вокруг столика с разложенными товарами — конфетами, картами, французско-английскими словарями, газированной водой и жевательной резинкой. Он поковырял пальцем в щели для монет телефона-автомата. Я обернулась и посмотрела на него, пока менеджер возился с компьютером, и меня потрясло, насколько естественно мы выглядим вместе и насколько у нас все уже отработано: Иэн прижимается носом к стеклу прилавка, под которым разложены батончики «Сникерс», мой локоть лежит на деревянной стойке регистрации, шнурок на левом ботинке у Иэна с одного конца совсем растрепался, так что теперь его уже не затолкать обратно в дырочку. Да, вот так мы и живем. Это происходит с нами каждый вечер. Я с невозмутимым видом снимаю номер. Он смотрит на сладости. Его ботинок еле держится на ноге.
Мы рухнули на кровати с книгами, которые взяли в библиотеке, и я почувствовала одновременно
