грандиозным, чем задумала миссис Пиблз.
— Более грандиозным? — переспросила Джейн, останавливаясь.
— Да, она хочет, чтобы все собрались и, когда она войдет, смотрели только на нее.
— Джейн, где вы? — Услышали они приближающийся голос миссис Пиблз. — Да где же вы все? Уже пора! Я махала, махала, но никто так и не сделал, как требовалось!
Джейн взглянула на Тая с беспокойством. Мэри продолжала прятаться у него за спиной. Джейн секунду колебалась в нерешительности, но потом твердо ответила:
— Тетя Элис, я с Мэри. Она подождет еще минутку и устроит по-настоящему торжественный выход.
— Торжественный? — миссис Пиблз нетерпеливо хмыкнула. — Отлично, но я не собираюсь прятаться в темноте, ожидая ее выхода, в то время как могу наслаждаться превосходным шампанским в окружении разноцветных огней. Пойдемте, Джейн. Не оставляйте меня в одиночестве.
Джейн вопросительно посмотрела на Тая, который кивком подбодрил ее. Мэри так и не показалась.
— Хорошо, — сказала Джейн и удалилась.
Тай сомневался, что она смогла уловить действительный смысл происходящего.
Мэри вздохнула свободнее и отодвинулась от него.
— Хорошо, что она ушла. Не хочу, чтобы она чувствовала себя неловко.
Тай повернулся к ней.
— Тогда идите внутрь.
Она разглядывала пуговицы на его сюртуке, секунды тянулись словно вечность.
— Я не могу. — И стала пятиться.
Он позволил ей отступить на три шага, затем нарочито громко произнес:
— Я думал, Гейтсы ничего не боятся!
Слова произвели магический эффект. Она внезапно застыла на месте.
— Я не боюсь.
— Нет, боитесь. Вы артачитесь перед этим препятствием, как пугливая лошадь.
Тай вновь ожидал встречного выпада. Вместо этого глаза Мэри наполнились слезами, и Тай по- настоящему встревожился: кто угодно мог пускать в ход слезы, только не Мэри.
Потом, разозлившись на себя за то, что он все видит, Мэри вытерла их.
— Вам не понять.
Тай шагнул вперед.
— Так объясните. Откройтесь мне, и давайте уже покончим с этим. Вы боитесь, что над вами будут смеяться? Или заметят деревенские манеры? Об этом вам совершенно нечего беспокоиться. Уж если кто и будет посмешищем, так это я.
Мэри не ответила, ее застывший взгляд был направлен в сторону, хотя там нечего было высматривать, кроме едва различимой в темноте кирпичной кладки.
Он предпринял еще одну попытку вразумить ее.
— Вы приложили столько усилий, чтобы подготовиться к сегодняшнему вечеру. И, поверьте, они оказались не напрасны. При взгляде на вас никто не заметит ничего другого, кроме прекрасной женщины, какой вы и являетесь.
В ее глазах вновь блеснули слезы, и она вскинула голову, чтобы их унять.
Тай глубоко вздохнул. Он не мог оставить ее в таком состоянии, но, черт побери, он совсем не знал, что еще можно сказать. И стал говорить то, что чувствовал сам:
— Я знаю, я не тот человек, с которым вам хотелось бы откровенничать. Но поскольку вы не хотите посвящать в это Джейн, вам придется довериться мне.
Крупная слеза скатилась по ее щеке. По-прежнему глядя в сторону, она часто заморгала, не давая сорваться с глаз остальным.
— Ну же, Мэри, расстаньтесь с этим грузом. Что бы вас ни беспокоило, пусть оно останется здесь, покончим с этим раз и навсегда. Ни одна живая душа не узнает от меня ни слова. — Он поднял руку. — Богом клянусь. Оставим наши склоки, должно же быть какое-то доверие между соседями в деревне.
Последние слова он произнес в надежде вызвать у нее улыбку. Но вместо улыбки он увидел в ее глазах столько боли и страха, что его сердце дрогнуло.
— Да скажите же, наконец, в чем дело?
— Я боюсь, что там будет
Таю не нужно было объяснять, кто такой «он». Ему было абсолютно ясно, что речь идет о сыне лорда Джергена.
— Вы точно так же могли бы столкнуться с ним на улице в любой момент, — сказал он почти грубо.
Она кивнула.
— Я знаю. Поэтому я отказывалась выходить и так скверно вела себя с Джейн и миссис Пиблз… — Ее голос оборвался. Она беспомощно огляделась. Блестки на пелерине, всколыхнувшейся от ее движения, на миг вспыхнули в лунном свете. — Мне не следует быть здесь, — продолжила она тихо. — Я не вправе даже думать о замужестве.
— Почему вы так решили? — требовательно спросил Тай.
— Потому что я… нецеломудренна… я нечиста…
Его руки похолодели, под ложечкой неприятно засосало. Он спрашивал, не рассчитывая на
— Почему? — прохрипел он. Только и смог произнести одно слово.
Мэри скрестила руки на груди, и блестки на ткани снова вспыхнули. Она покачала головой.
— Папа хотел, чтобы я завлекла его. Любым способом. — Она сделала паузу. Тай ждал. — Он хотел, чтобы Джон сделал мне предложение до отъезда в Лондон. Это сэкономило бы сезонную выручку, — добавила она с горечью. — Папа все еще злился из-за того, что поймал нас с вами, а я хотела, чтобы он был счастлив. А еще хотелось верить Джону, когда он сказал, что любит меня. Я была так влюблена в него.
От тяжелого и глубокого чувства, что его предали, у Тая оборвалось все внутри. Он был поражен силой своего переживания. Ведь он знал, что она не любит его. Она была единственной женщиной, которая отвергла его. И эта боль, по всем правилам, со временем должна была бы только утихнуть…
— Мне не следовало говорить вам этого, — спохватилась она, прочитав его мысли.
Ему удалось выдавить из себя улыбку.
— Не выдумывайте. Все, что случилось между нами, давно в прошлом. Мы были детьми.
— О, да.
— Я и думать забыл о той истории, — заверил он. Она чуть заметно кивнула. — Мы словно огонь и вода. Они никогда не смешиваются. Никогда.
— Точно, — согласилась она.
Тай на мгновение замолчал, давая себе передышку, но потом сорвался:
— Как же ваш отец мог допустить такое? Сколько вам тогда было лет? Семнадцать? Он должен был оградить вас!
— Как бы вы оградили? — спросила она и сразу пожалела об этом. — Простите, не следовало проводить таких параллелей.
— Я бы никогда не использовал вас, Мэри.
— Я знаю.
Она опустила глаза и плотнее завернулась в пелерину.
— Я не знаю, как все произошло. Он…
Тай жестом остановил ее.
— Не нужно мне ничего объяснять. — Он действительно не желал слышать ее исповедь. И тем более не хотел знать никаких подробностей.
Она протянула руку.
