— Пожалуйста, я должна кому-то рассказать. Я так долго держала это в себе. Я знаю, ходили слухи, но я не сказала никому ни слова. Даже Джейн. Если я сейчас не откроюсь хоть кому-нибудь, я не знаю, что со мной может случиться. — Она прикоснулась к его запястью. — И, возможно, вы именно тот человек, которому я больше, чем кому бы то ни было, должна все объяснить.
— Вы ничего не должны.
И все же он не оставил ее. Мэри молчала, и он первым нарушил молчание:
— Джейн рассказала мне, что ваш отец, когда узнал о нас, сильно вас избил. Полагаю, этого достаточно, чтобы девушка отказалась от своей детской влюбленности.
Ее пальцы судорожно сжали запястье Тая. Осознав, что делает, Мэри отдернула руку.
— Да, после этого я научилась никогда не перечить отцу.
Он хотел спросить, не жалеет ли она. Вспоминает ли о прошлом с тем же странным чувством, которое все время мучает его?
— А потом я встретила Джона, — почти шепотом призналась она.
— И сразу ему отдались, — ядовито заметил он.
Она посмотрела ему в глаза, но сразу отвела взгляд.
— Да. Когда Джон стал навещать нас, отец приказал соблазнить его. Вот и все. Я была так наивна, что часто оставалась с ним одна. — В ее голосе появилась забота. — Потом я никогда не оставляла Джейн наедине с мужчинами…
— Он вынудил вас? — спросил Тай, выискивая повод, чтобы излить всю свою злость на соперника.
— Нет, — с грустью ответила Мэри. — Это не его вина. Не только его вина. Я была слишком молода. И так хотела любви. — Их взгляды встретились. — Я не оправдываю себя этим. Я заплатила свою цену, Барлоу. Заплатила свою горькую цену.
«Да, — вынужден был признать он, — она заплатила». И он тоже заплатил, поскольку после Мэри никому больше не смог доверять. Дэвид был прав. Он подпускал к себе только тех женщин, которые ничего для него не значили и ни на что не претендовали.
— Мне вообще не следовало покидать Лифорд Медоуз, — сказала она, раскаиваясь. — Тай, Таннер — ваш. Мне его не получить.
Она повернулась на каблуках и ушла бы прочь, если бы Тай вовремя не опомнился. Он развернул ее, положил руки на плечи и заглянул прямо в глаза.
— Мне не нужен Жеребец. Не такой ценой. Никто из нас не идеален, Мэри, и все совершают ошибки.
— Да, но некоторые ошибки намного ужаснее других.
— Вздор, — он будто сам себя уговаривал, — это прошлое, Мэри, его уже нет. Вы не можете всю жизнь жить этим. Более того, нельзя всю жизнь прятаться за мужской одеждой и грубым поведением. У вас есть право жить, веселиться на балах, улыбаться, танцевать и быть самой счастливой.
— Да, но…
Он слегка встряхнул ее.
— Никаких «но». Не позволяйте сыну Джергена или отцу управлять вашей собственной жизнью! Их уже нет. Они остались в прошлом, — продолжал он убеждать ее.
— Как вы не понимаете? Я недостойна порядочного мужчины. Я грязна, Барлоу. Я согрешила.
— Этот грех стар, как мир, — нетерпеливо ответил он, — покайтесь и забудьте. Только не губите свою жизнь из-за этого! Знаете, если бы я боялся наткнуться на особ, с которыми когда-то спал, мне бы, наверное, пришлось вообще не выходить из дома.
Это заявление шокировало ее.
— Вы шутите? — недоверчиво спросила она.
Он ухмыльнулся.
— Я же «первый самец округи», помните? Разве можно заработать такую репутацию, сидя дома за вязанием?
Боевой дух вновь засиял в ее глазах.
— А вы действительно самодовольный тип!
Это была Мэри, та самая, которую он знал. Его Мэри.
— Да, действительно, — с иронией согласился он. — А еще я прав относительно того, что ваши страхи беспочвенны. Сын Джергена и близко не подойдет к этому месту. Вы можете себе представить, чтобы такой, как он, общался с такими, как миссис Пиблз или кто-нибудь из ее круга?
Очевидная нелепость предположения заставила ее улыбнуться.
— Она ему не ровня, да?
— Ну конечно! Если только она что-нибудь не скрывает от нас.
— В чем я сомневаюсь, — усмехнулась она.
Тай слегка приподнял ее подбородок.
— Смелее, моя девочка. Нас, деревенских ребят из Лифорд Медоуз, не так-то просто испугать!
В ее глазах появилось выражение печали и сожаления.
— Но ведь мы в Лондоне.
— Вот именно, и я планирую вернуться отсюда владельцем лошади, очень хорошей лошади, лучшего жеребца в Англии!
Ее глаза вдруг снова ярко заблестели.
— Не выйдет, если все пойдет по-моему! — Она сделала шаг по направлению к дому, затем остановилась. — Знаете, вы ведь только что сами упустили возможность украсть у меня Таннера.
— Украсть? Две минуты назад вы сказали, что он мой. — Он опешил от произошедшей в ней перемены.
— Да, но вы отказались от своего шанса. Разве не так?
Она казалась такой величественной и прекрасной, когда стояла перед ним, озаренная светом луны. В этот миг он почувствовал, что старые призраки, стоявшие между ними, исчезли, по крайней мере — для него. Прошлое было забыто. Он понял… и простил ее. Через столько лет. Возможно, ему было суждено попасть в Лондон не ради лошади, а только ради этого момента.
Но от своего желания заполучить Таннера Дерби-Малыша он так просто не отступится!
— Я не переживаю на этот счет, — ответил он.
— А следовало бы! — Ее ответ был преисполнен прежней колкости и едкости. Она совершенно ожила. Подняв голову, Мэри смело направилась в сторону дома, словно на битву.
Несколько мгновений Тай смотрел, как она идет, решительно виляя бедрами, затем покачал головой. Она неисправима! Сначала почти отдала ему лошадь, а потом заявила, что он упустил момент. Ну, это мы еще посмотрим! Он усмехнулся и последовал за ней.
ГЛАВА 9
Мэри отчетливо слышала стук собственного сердца, когда подошла к парадному входу дома миссис Виллоуби. Наигранное мужество, которое она изобразила перед Таем, покинуло ее, но гордость заставила идти вперед. Она не могла отступить, особенно после того, как услышала сзади шаги Барлоу — его присутствие держало Мэри в напряжении, но вместе с тем удивительным образом придавало ей сил. К тому же она не могла поджать хвост и снова удрать — во второй раз у него на глазах.
Когда она остановилась на пороге зала, освещенного сотнями свечей, у нее задрожали колени. Несколько пар как раз завершали фигуру быстрого контрданса[12] под аккомпанемент фортепиано и скрипки. Другие гости стояли группами по периметру, смеясь и оживленно беседуя. Повсюду в свете свечей сверкали стразы, колыхались и двигались десятки страусиных перьев, украшавших прически. В зале было множество мужчин — элегантных, изысканных, безукоризненно одетых.
