– Товарищ майор, ну откуда же местным товарищам знать про огнестрельное оружие, да ещё со скорострельностью, превосходящей луки, – укоризненно посмотрел на меня Вонг. – Это только в книжках все аборигены разбегаются после первого же выстрела из ружья.
– Кстати, а вы заметили, что у рожи-то у 'татар' не особо и монголоидные? – набивая патронами опустевшие магазины, спросил Коваль. – Большая часть – типичные европейцы, даже светловолосые имеются.
– Чёрт, мы же не оставили никаких инструкций Касьяну. Как бы наши 'литовцы' не перестарались с допросом пленных, – спохватился капитан Хабибуллин, доставая рацию. – 'Маус', 'Маус', ответь 'Гюрзе'…
– Мне почему-то кажется, что это не последние пленные, – обернувшись, произнёс Степан Кравченко. – Во время у постоялого двора, кстати, 'литовцы' взяли в плен двух, или трёх татар.
В этот момент отозвался по рации наш доктор, старший лейтенант Мышкин, который заверил Рината, что с пленными всё будет в порядке, т.к. десятник Касьян временно подчинён ему. Перед тем, как отряд сотника Владимира поскакал вслед за БТРами, то строго-настрого приказал дружинникам слушать приказы 'заморского боярина-лекаря', умеющего исцелять после практически смертельных ранений. Поэтому сейчас Михаил прооперирует наиболее пострадавшего 'литовца', окажет помощь двум другим раненым, а потом уж займётся и пленными.
– 'Филин', притормози у поваленной берёзки, по ходу справа, не выскакивайте к самой деревне, – голосом майора Стрельцова произнесла рация.
– Понял, 'Колдун', вижу берёзу, – ответил старший лейтенант Кравченко. – Лёня, тормози здесь.
Едва бронетранспортёр остановился, Ринат и Юра тотчас десантировались из боковых люков машины. Я вместе с Володей Ковалем последовал вслед за ними, сразу же присев на колено, беря на прицел небольшую берёзовую рощицу. Сквозь её редколесье просматривались горящие крестьянские избы и сараи, поднимающиеся высоко в небо столбы дыма. Покинувший десантное отделение следом за нами Роман Скорохватов отошёл на десяток шагов в сторону, установив пулемёт на небольшой пригорок, не мешкая, взял на прицел поворот к злополучной деревушке. Сразу видно, что офицер –сообразительный и толковый парень. 'Триста первый' БТР стоял чуть впереди, мастерски спрятанный за стволами берёз, развернув башенку в сторону пожарищ.
– Долго же вы возились, – словно из-под земли вырос наш командир. – Где сотник со своим отрядом?
– За нами скакали, отстали, видимо, – махнув рукой куда-то за спину, ответил Хабибуллин. – Ага, слышу топот копыт, сейчас появятся.
– 'Филин', притормозишь 'литовцев', чтобы те не выскочили сдуру к деревне, – приказал майор высунувшемуся из люка старшему лейтенанту Кравченко. – Давайте за мной, товарищи офицеры.
Пригибаясь, мы побежали следом за Стрельцовым. Проскочив каких-то сорок метров, пересекли почти всю рощицу, а дальше пришлось малость поползать. Проползя по густой траве ещё с десяток метров, оказались на краю рощи. Теперь прямо перед нами расстилалась низина, в которой располагалось подожжённое татарами поселение, и по краю которого проходила наша дорога. Разбросанные тут и там по низине без какой-либо системы деревенские строения пылали, свежий ветер относил дым в сторону, давая возможность наблюдать за происходящим на поле, чуть в стороне от селения. А посмотреть было на что.
Примерно в километре от рощицы и нашей позиции виднелся лес, смешанный, из которого и появился новый ордынский отряд. Навскидку – не менее полутысячи всадников. Во главе этого войска стоял, вероятно, тысячник, или, как его там называют, короче, достаточно большой начальник. Удиравшие от нас ордынцы, в количестве, может быть, сотни всадников, выскочили прямо на своего большого босса, где и остановились, не решившись драпать далее. Судя по тому, что мы наблюдали, на выкошенном поле за деревней начались разборки, по смыслу весьма напоминавшие выездное заседание военно-полевого трибунала. Человек семь татар смиренно стояли на коленях перед восседавшим на чёрной лошади воином, за спиной которого теснились ровные ряды всадников. Остальные беглецы – вероятно, рядовые воины – толпились дальше в стороне, спешенные, окружённые свежей сотней, явно пришедшей с грозным военачальником. Всё это действо происходило в каких-то семистах-восьмистах метрах от нашей позиции, и метрах в двухстах от самых крайних домов сжигаемой деревушки.
– Похоже, что тысяцкий сейчас казнит десятников, сбежавших с поля боя, – понаблюдав в бинокль всего пару секунд, произнёс Коваль.
– Их здесь сотен пять-шесть столпилось, не меньше, – прищурился капитан Хабибуллин. – Колдун, может, долбанём из крупнокалиберных, а?
– Отставить, к ним мало патронов, – опуская бинокль, ответил майор, явно размышляя о чём-то. – А вот ихнего командира хорошо бы шлёпнуть, чтобы личный состав впал в панику.
– Всего-то делов, – хмыкнул Ринат, обернувшись к снайперу. – Ком.
Хлёстко щёлкнул винтовочный выстрел, разорвав относительную тишину берёзовой рощи. Несколько испуганных пичуг сорвались с веток деревьев, заткнулась даже пара сорок, стрекотавших поблизости. В мой бинокль было видно, как военачальник ордынцев вздрогнул, а затем мешком вывалился из седла. Всадники, что находились рядом с упавшим, вздёрнули лошадей на дыбы, в руках других тотчас появились луки с наложенными на них стрелами. Воины оглядывались по сторонам в поисках противника, указывая копьями в сторону горящей деревни. Похоже, ордынцев смутило отсутствие врага в зоне прямой видимости, отсутствие стрел, или чего-то им подобного в теле погибшего. О том, что можно убить человека почти с восьми сотен метров, никто из аборигенов, похоже, и не догадывался.
– Цель поражена, – безразлично-отстранённым голосом произнёс капитан Вонг.
– Вот вы, где, бояре, – неожиданно раздалось за нашими спинами, и на опушке появился сотник Владимир, в сопровождении пяти ратников. – Обыскался я вас, уж весьма хитро вы попрятались.
– Чёрт, татары нас засекли, – перебил 'литовца' капитан Коваль. – Слушай, командир, давай-ка отсюда сматываться, пока они сюда всей толпой не ломанулись.
– Эх, сотник, чего же вы во весь рост попёрли? – покачал головой я. – Могли бы хоть пригнуться для приличия.
– Никак напортили мы чего-то, боярин Артур Иванович? – вгляделся в ряды ордынцев Владимир. – Так вороги не дострельнут, далеко для их луков.
– Это сейчас далеко, а если разгонят коней, то станет близко, – озабоченным тоном отозвался капитан Хабибуллин. – Вон, уже один десяток в нашу сторону тронулся.
– Так, бойцы, слушай мою команду, – с железом в голосе произнёс наш командир. – Ты, сотник, позови своих лучников – всех – и выстраивайтесь прямо здесь, принимайте бой. Мы же отойдём к броне, чтобы обойти врага по дороге через деревню. Ударим сходу, огнём и колёсами, под прикрытием дыма пожара. Всё, действуем!
Минут пять спустя три десятка 'литовцев' вступили в перестрелку с врагом, отогнав посланный к роще десяток татар. Ордынцы отошли, перегруппировались, а затем помчались в атаку целой сотней, на скаку натягивая луки. В этот самый момент, заходя атакующим во фланг, из-за горящих домов и сараев вынырнула пара стальных монстров. Лишённый, в общем-то, особой хитрости план Стрельцова удался на все сто процентов. Увидев несущиеся на них бронетранспортёры, ордынцы заволновались, вскинули луки, встречая нас градом стрел. Признаюсь, по броне барабанило знатно, но что БТРам могли сделать какие-то стрелы? Подпустив нас метров на сто, вражеские всадники не выдержали, и сломали строй, повернув лошадей вспять. В этот момент обе наши машины открыли огонь из пулемётов, что ещё больше увеличило панику среди врага. Затем бронетранспортёры всё же 'ударили колёсами', в прямом смысле этого слова, как и приказал майор, посшибав наземь десятка полтора ордынцев. К тому времени дружинники сотника Владимира отразили наскок примерно пяти десятков татар, и, оставив в березняке человек шесть своих раненых, присоединились к погоне. Преследование улепётывающего во все лопатки противника продолжалось почти километр, как раз до опушки дальнего леса, после чего весь наш конно- механизированный отряд возвратился назад, к берёзовой роще.
