— Может, поговорим о чем-нибудь другом? Сколько уже можно — Михайлов с Андреем уже два часа краснеют, бледнеют и икают. Я тут вчера, знаешь, о чем подумала? — ей периодически приходили в голову разные теории. — Мы еще в универе изучали влияние скученности на живые организмы. Один товарищ, не помню, как его, держал крыс на ограниченном пространстве и наблюдал за ними. Так вот, сначала крысы плодятся, плодятся — еда есть, врагов нет — почему бы не плодиться? А потом их становится много для этого самого пространства. И вот, начинается самое интересное: крысы начинают быстро бегать, суетиться — начинается стресс, повышается уровень адреналина, как в момент опасности, хотя опасности, как таковой, никакой нет. Самцы становятся агрессивными, нападают друг на друга, самки рождаются бесплодными. У самцов, кстати, в животном мире это тоже бывает, меняется ориентация — они перестают обращать внимание на самок. Таким образом, рождаемость падает, поголовье взрослых особей резко сокращается за счет болезней и агрессивности. И все, так до того момента, пока число крыс не достигает оптимального уровня для данной среды обитания.
— Но люди — не крысы.
— Но законы-то в природе одни и те же! Посмотри телевизор — кругом война. Малейшее стихийное бедствие — тут же появляются тучи агрессивных вооруженных мародеров. Откуда они берутся? А сколько кругом голубых? А бесплодных женщин? Эрозия шейки матки после тридцати у каждой второй, потом — рак. Послушай медика. И у всех поголовно — стресс. Нас слишком много. Мы скоро вымрем, как динозавры.
— И что делать?
— Уезжать из города туда, где поменьше народу. Где свежий воздух, природа. Где можно почувствовать себя человеком. Говорю, опять же, как медик. Другого выхода я пока не вижу.
Татьяна выглядела так, будто не видела вообще никакого выхода.
— Ладно, — вздохнула Лариска и разлила.
— Общаясь с тобой, я начинаю подозревать, что все медики пьют, как лошади.
— Ха, мы еще что! А вот хирурги… Они еще и спят все друг с другом. В смысле, с медсестрами. Привозим мы на днях больного, истекающего кровью, а нам в приемном покое говорят: “Операционная занята — оставьте его здесь, а носилки мы вам завтра вернем”. Мы что думаем? Там операция. А технички хихикают и шепчутся. Понятно, какая там операция. — Лариска сходила на кухню за соком, достала себе стопку, а Татьяне — стакан. — А пьют они!.. Спасибо Спасокукотскому и Кочергину. Тампоном со спиртом руки перед операцией вытер, а остальные, положенные на эту процедуру три литра, перорально.
— И операцию делают?!!
— Да после, конечно, — чокнувшись, они выпили, и Лариска снова потянулась за сигаретой.
— Слушай, а вдруг я его чем-нибудь обидела? — неожиданно Татьяну осенила мысль: вылив на Андрея ушат помоев, ей стало стыдно, и, чтобы заглушить стыд, проснулась пьяная любовь. — Я его обидела. Точно. Маленькие мальчики — они такие обидчивые. Я на работе замотаюсь, забуду ему позвонить — он обидится. Или вечером его не пущу, если мне рано утром вставать — тоже обидится. У меня в последнее время на работе что-то все в кучу: документы по сессии готовлю, выборы на носу. Не до него. Я его обидела. Надо срочно что-то сделать. Он ведь такой хороший…
Лариска развеселилась.
— Позвони ему, скажи… — она притянула Таню за шею и прошептала ей в ухо, — скажи ему “что- нибудь”.
— Не-е! — Татьяна помахала у нее перед носом указательным пальцем, — я ему напишу эсэмэску. Ща я ему напишу что-нибудь хорошее. Ему обязательно надо сказать что-нибудь хорошее.
— Скажи ему, что любишь и ждешь.
— Не-е, ты не понимаешь. Это же маленький мальчик. Ему нужно написать что-то этакое… Ну, знаешь, маленькие девочки обычно что-то воркуют в трубку — ути-пути, сю-сю-сю.
— А они — воркуют?
— Постоянно. Едешь в маршрутке или в магазине рядом стоишь — воркуют.
— Не замечала.
— Ай, ты просто не обращала внимания. Вот. Надо срочно что-то такое написать. Назвать его как- нибудь любовно. Только как?
— Ну, старуха, ты озадачила. Надо в туалет сходить, — Лариска почесала затылок и нетвердой походкой отправилась в туалет.
Татьяна серьезно задумалась, подперев голову рукой.
— Как ты думаешь, если написать ему “мой пупсик, приходи”, он поймет все, что я ему хочу сказать?
— Ну, — отозвалась Лариска из туалета, — если “мой” это глагол в повелительном наклонении…
— Чего?..
Лариска эффектно распахнула дверь туалета и встала в театральную позу, с трудом сдерживая смех:
— Мой пупсик и приходи. С уважением, Татьяна Ельцова.
Татьяна и сама рыдала от смеха.
— Я, кстати, — Лариска подсела за стол, — сегодня собиралась помыть голову, пупсик и все прочее и лечь спать пораньше. Но теперь, боюсь, ничего не выйдет.
— ???
— Умру от смеха.
— Но ведь “мой пупсика”, а не “мой пупсик”, — попыталась вернуть словам первоначальный смысл Татьяна, но Лариска на корню пресекла ее попытку:
— “Мой чайник”, а не “мой чайника”.
— Хорошо, если “пупсик” отпал, можно же еще что-нибудь придумать…
— Если пупсик отпал, то придумывать больше незачем.
“Привет Танечка!!!!!!! ты просто супер…..очень близко, судя по фото, к моему идеалу…….и губы и глаза….улыбка………….. фигура……….может ты и есть — она!!!! та самая ОНА, в которой вся вселенная собралась — а я ее открыл!!!!!…просто голова кружится от таких мыслей!..…………..просто мне безумно понравилось все написанное и показанное тобой! (Оййй) пардн…… ВАМИ!!!!!!..…..сходи и посмотри на мою страничку http://gora-spb.sitecity.ru моя страничка!), а далее,, созвонимся!!!!..……встретимся…….!!!!!! пообщаемся вживую!!!!!!!!!!..понравимся…..(должны)!!!!!!!!..….и есть желание чтобы ВСЁ — СУПЕР!!!!!!!!!! от души!!!!!!!!!!!!!!!!…я так ощущаю!!!!!!!!!!!..…даже показываю!!!!!!!!!!!!! а по аське — 25177252, если установлен у тебя “MSN messenger” то ниже мой адрес для связи в реальном времени……….. тоже чем-то похоже на аську, но лучше — можно говорить как по телефону. адрес http://www.msn.com/ там через даунлоад установить необходимо MSN messenger 4.6 кажется, и все как по маслу!!!!! Жора”.
Глава 6
Андрей ночевал у Татьяны, и утром они, как обычно, провозились, и, уже опаздывая, выскочили на улицу. Накануне вечером они немного повздорили, но ночью шумно помирились, и с утра все прошло на удивление гладко. Посмеялись вместе друг над другом, опаздывающими, стояли теперь рядом в троллейбусе и говорили ни о чем. Если Татьяна дома все норовила ластиться к нему: приобнять неожиданно, погладить рукой, проходя мимо, то едва оказавшись на людях, становилась совсем другой: взрослой, далекой, деловой. Они ехали, разговаривали о каких-то серьезных вещах, и никто из попутчиков не мог подумать, что между ними было всего какой-то час назад…
И Андрею казалось, они думали — это сослуживцы, живущие рядом, едут на работу. Он косился на Татьяну, и ему уже и самому почти не верилось, что рядом стоит его женщина, женщина, которой час назад он обладал. Стоило подумать об этом, как тягучая жаркая волна прокатывалась по телу, и он начинал волноваться. Эта взрослая женщина была его тайной. Тайной, о которой он никому не говорил — носил ее в себе, за пазухой, вынашивал, тетешкал. И когда однокурсники начинали самодовольно рассуждать о девчонках, снисходительно молчал, улыбаясь.
Но едва он расстался с Татьяной, как все тут же стремительно стало портиться.
