техники в потоке.
Через три часа видавший виды темно-синий фургончик 'Форд' выхватил светом фар из ночи массивный одноэтажный бревенчатый дом, обнесенный высоким глухим забором. Из остановившегося автомобиля два человека выкатили кушетку с неподвижно лежащим человеком, и быстро втолкали ее в открытый гараж. 'Форд' погасил фары, ворота гаража закрылись и дом погрузился в темноту
Коржавин задумчиво глядел на лежащего в забытье Иленева. Он был профессионалом и прекрасно понимал, что может рассчитывать только на несколько дней передышки. Сейчас серверы Главного Управления перегрелись от напряжения, обрабатывая сводные данные со спутников и с камер наблюдения со всего региона. Через пару дней аналитики рассчитают их возможный маршрут. Тогда можно ждать гостей. Проклятый мир, сохранить инкогнито стало невозможно. Или почти невозможно. Это плата за девяностодевятипроцентную раскрываемость преступлений. К тому же в течение этих же двух дней опера выйдут на исполнителей – Тихорецкого и группу Коржавина. А если нет, то гнать этих оперов надо к чертовой матери… Конечно, можно работать даже в этих условиях. Группа 'База' – полностью автономна, способно работать в условиях подполья и полной конспирации. В группе нет простых исполнителей, каждый боец может не только решать, но и ставить задачу. В то же время, в группе нет места для проявления личных амбиций. Есть Группа. Семья, Команда. Поэтому приказ командира о проведении операций против объекта ФСБ не вызвало вопросов, хотя все понимали, что фактически это – объявление войны, и не враждебной структуре, а государственной организации. Но, с другой стороны, все бойцы видели, что произошло в больнице, и краткие разъяснения полковника были восприняты с пониманием. К тому же за время работы ему привыкли доверять. Доверять абсолютно и беззаветно. Ему и Тихорецкому – создателю группы. И теперь это доверие они были обязаны оправдать.
Наутро Иленев пришел в себя. Он открыл глаза, отбросил простыню и сел на кушетке.
– С добрым утром.
Он сказал это, не оборачиваясь, Коржавину, устроившемуся в кресле за спиной.
– Доброе. Как спалось?
– Чудесно, – Иленев широко потянулся. – не волнуйтесь, я просто увидел ваше отражение на приборной панели.
– Я заметил.
– Очень хорошо. Я не хотел бы, чтобы обо мне сложилось превратное впечатление.
– Не сложится… Как насчет завтрака?
– Не повредит. Я голодный как волк.
– Волку не повредит яичница, гренки и кофе?
– Все, кроме кофе. Я пытаюсь избегать любых стимуляторов.
– Надо же, – искренне удивился Коржавин, – и получается?
– Это непросто чисто технически. Современная система торговли не обеспечивает отсутствие нежелательных соединений. Эта плата за неконтролируемый рост населения…
– Это вопрос сугубо теоретический, – рассмеялся полковник, – а, со своей стороны, я гарантирую отсутствие нежелательной химии в еде. У нас тут свое хозяйство.
– Неожиданно. И приятно.
Надо сказать, что Иленев без очков резко отличался от Иленева в очках. Его взгляд, прежде скрытый толстыми стеклами, оказался острым и проницательным, при этом не лишенным иронии. Исчез образ человека блаженного, не от мира сего, а появился новый – мягкого, умного, но, в то же время, решительного и уверенного в себе интеллегента. Коржавину почему-то вспомнился старый кинофильм о русском путешественнике, исколесившем в конце девятнадцатого века всю Центральную Азию. Что-то общее в характере. А, возможно, это просто опытный артист. Играет тот образ, который удобен ему именно в этот момент.
– Вы ошибаетесь, – мягко сказал Иленев.
– Простите? – опешил полковник.
– Вы так внимательно рассматривали мое лицо, что сделать вывод о сравнении моей физиономии с очками и без оных, совершенно несложно. Далее реакция зрачков, мимика, положение тела и мелкая моторика свидетельствуют о том, что вы находитесь в состоянии сомнения, недоверия. Поскольку состояние это проявилось после вашего обзора моего, так сказать, облика, значит и связано оно с вашей оценкой моей внешности. А, зная, свойство своей физиономии выглядеть в очках чрезвычайно глупо, несложно сделать вывод о том, что вы считаете меня человеком, по своему усмотрению играющего своим имиджем. Прав?
– Сильно, – одобрил Коржавин.
– Чтобы избежать лишних вопросов, уточню – мое основное место службы – отдел оперативной поддержки, главный специалист СУУ.
Вот как! СУУ – Система Универсального Управления. Полулегендарная разработка спецов ФСБ, официально само ее существование отрицается. По слухам, агенты, владеющие СУУ, способны подчинить себе волю любого человека, их невозможно обмануть и что-нибудь скрыть. Среди широкой публики они более известны как психотехники. Правда и это не объясняет, того, что Иленев устроил в больнице. СУУ основана на сугубо научных методах, пришедших из нейрофизиологии и психологии, а тут чертовщина какая-то…
Иленев бодро соскочил с кушетки.
– Вы что-то говорили про завтрак?
Коржавин также поднялся:
– Прошу.
Оказалось, что Иленев абсолютный вегетарианец. Поэтому яичницу с колбасой и беконом уничтожили Коржавин с Бойко, Султангиреев, как правоверный мусульманин с негодованием отверг свинину и довольствовался бутербродами с копченым лососем, а на долю Иленева достался овощной салат.
Зажмурившись от удовольствия психотехник отхлебнул горячий кофе.
– Подозреваю, что у вас есть вопросы ко мне. Готов удовлетворить ваше любопытство. В определенных пределах, конечно.
Коржавин собрался с мыслями, стараясь правильно сформулировать вопрос, но его опередил Бойко.
– Вопрос первый и основной. Что произошло в больнице? Правильно, товарищ полковник.
Тот кивнул.
– Хорошо, – вздохнул Иленев, – подразумевается, что на вопросы я должен отвечать правдиво и содержательно?
– Разумеется.
– Так вот, вынужден вас разочаровать, – он скользнул взглядом по удивленным лицам собеседников и торопливо объяснил, – боюсь я просто не смогу объяснить всего, что там произошло просто из-за нехватки терминов.
– А ты попробуй, – подбодрил его Султангирев, – а мы послушаем…
– Хорошо. Только мне придется начать с небольшого отступления… Представьте на минуту, что окружающий мир совсем не такой, каким кажется.
– Ничего себе начало, – усмехнулся Коржавин, – тогда уж давай начнем со 'сначала было слово'.
– Я не совсем то имел в виду, – поморщился Иленев, – представьте себе, как мы осознаем окружающий мир. У нас есть органы чувств, которые преобразуют поступающие сигналы в электрические импульсы, которые, в свою очередь, обрабатываются мозгом. А вот он-то формирует внутри себя какую-то модель, адекватно описывающую полученную информацию.
– Понятно. Датчики собирают данные, а центральный процессор их обрабатывает.
– Именно. Поэтому то, что есть реальный мир и наше о нем представление – это совершенно разные вещи. Хотя бы из ограниченности наших органов чувств, ошибок измерения, несовершенства модели и… индивидуальных особенностей отдельной личности. Просто надо принять, что мы видим не реальный мор, а наше представление о нем.
– Интересный подход.
– Спасибо… А теперь представьте, что вы сталкиваетесь с чем-то, что кардинально отличается от
