палец.
Если бы гигантская черная дыра начала формироваться под ней, это было бы превосходно.
– И третий раз. – Он согнул последний палец.
Ее лицо горело, как будто она уснула на полуденном солнце на пляже какого-нибудь тропического острова. Может быть, эротические сцены, которые вторгались в ее сон, были на самом деле обрывками воспоминаний? Эли стало плохо. Три раза? Они занимались сексом без презерватива три раза. Потом она не нашла никаких оберток от презервативов, – она проверяла. Везде. Если бы шкаф не поддерживал ее в вертикальном положении, она бы свалилась на пол.
Кто-то потряс ручку двери в кабинет. Эли повернула голову в том направлении. Судя по звуку, за дверью в коридоре стояла группа людей. Растягивая слова, как настоящий южанин, Лайл объяснял:
– Подождите здесь, дорогие. У меня есть ключ.
Часовая бомба отсчитывала последние секунды перед бедствием, ее тиканье эхом отдавалось в ушах Эли.
Глава 4
Джаред взглянул на дверь, потом опять на Элисон. На ее красивом лице застыло выражение абсолютного ужаса.
– Это Лайл Греншоу, – наконец произнесла она.
Ключ скользнул в замок.
– Если он обнаружит меня в таком виде, я тебе никогда этого не прощу.
В зале зажегся свет, и Джаред рванулся к выключателю, погрузив комнату в темноту. Он собирался подбежать к двери в коридор и приготовился оттолкнуть любого прежде, чем у того появится шанс заглянуть внутрь, но темнота замедлила движения и дезориентировала его.
Джаред полагал, что он добежит до двери за четыре, может быть, пять гигантских прыжков при условии, что по пути он ни с кем не столкнется. Он пытался по памяти восстановить обстановку кабинета. Стол. Стулья для гостей. Громадный кактус в левом углу. А что, если дверь распахнется раньше, чем он до нее доберется? – подумал Джаред.
Дверь рывком распахнулась. Свет из коридора наполнил комнату до самого дальнего ее угла.
Лайл Греншоу болтал о своем кактусе.
– Я привез этот гигантский крючковидный кактус Ferocactus wislizenii из Аризоны. Он больше шести футов высотой и весит несколько сот фунтов.
– Слишком поздно, – прошептал Джаред, двигаясь к Эли, повернувшись спиной к двери, так чтобы его крупная фигура скрывала девушку из вида.
Пожалуйста, пусть это сработает, молила она, пока он приближался и пока вся его грудь не прижалась к ее груди. Он распахнул полы своего смокинга, и она нырнула внутрь. Боже, как ему не хватало ее. Пять долгих одиноких недель она наполняла его мысли. На работе. Дома. В постели, когда он одиноко лежал в темноте, это было самое худшее. Воспоминания о проведенной вместе ночи мучили его.
Он придвинулся к ней ближе.
– Что такое? – спросил Лайл шокированно.
– Дай нам минутку, хорошо? – Джаред прикинулся самоуверенно спокойным.
– Эй, я узнаю эти туфли, – сказал какой-то мужчина, голос, похоже, принадлежал Майклу, и он явно был разъярен. – Элисон, это ты? Как ты думаешь, Джаред, что ты делаешь?
Из коридора донеслись голоса.
– Что происходит?
– Кто там?
– Что происходит?
Какой-то мужчина прокричал:
– Доктор Паджет из реанимации трахнул Эли Форшэй в кабинете Греншоу.
Эли опустила голову Джареду на грудь.
– Вон отсюда! – заорал Джаред яростней и громче, чем намеревался. Ему требовалась все его самообладание, чтобы не броситься к двери и не избить каждого из присутствующих до тех пор, пока у них не останется даже воспоминаний о том, что они только что слышали. Но Эли прижалась к нему, ее пальцы теребили лацканы его смокинга. В голосе Лайла звучала ярость, когда он произнес:
– У вас пять минут, – и с треском захлопнул из собой дверь.
Джаред не двинулся с места. Так же как и Эли.
Он постарался развеять ее подавленное настроение:
– Ты знаешь, мы можем…
Он прижался к ней, зная, что она не согласится, и все же надеясь, что согласится.
– Нет, мы не можем. – Она распластала ладони у него на груди и попыталась оттолкнуть его. – Что, ради бога, заставило тебя сделать это?
Он шагнул назад:
– Я пытался закрыть тебя своим телом, чтобы никто тебя не увидел. Я стремился защитить тебя. Откуда я мог знать, что кто-то узнает твои туфли? Как глупо.
– Это Майкл, – почти прорычала она. – Он не мог запомнить дня моего рождения или комбинацию цифр на моем замке на работе, но зато запомнил пару невероятных каблуков.
– Это довольно сексуальные туфли, – согласился Джаред.
Лодочки на высоких каблуках, высотой как минимум три дюйма, с единственной тоненькой полоской кожи цвета сливы и тонкими, подходящего цвета перепонками, крест-накрест пересекающими лодыжку. У нее были длинные, гладкие, стройные ноги, которые были предметом его мечтаний, и потрясающие изгибы ее тела облегало короткое платье цвета сливы и лаванды.
Лилового цвета заколка поддерживала ее легкие каштановые волосы, собранные в изящный узел. Он боролся с искушением развязать его и посмотреть, как волна волос свободно упадет ей на плечи.
– Я говорил тебе, какая ты сегодня красивая?
– Я уже представляю, какими будут сплетни, – отозвалась Эли, игнорируя его комплимент. «Вы слышали про Эли Форшэй? Она занималась сексом в кабинете Лайла Греншоу. Она такая же, как ее мать».
Которую поймали за занятием сексом с завучем школы Эли прямо в его кабинете.
– Неужели ты предпочла бы, чтобы тебя обнаружили полуодетой в одиночестве, в темноте? Должен тебе сказать: в любом случае ты создана для того, чтобы быть темой разговоров.
– Спасибо за твое проницательное наблюдение. – По ее бесстрастному тону было понятно, что она вовсе не рада этому. – Если бы ты освободил меня, как только нашел, этого бы не случилось.
– Прости, – сказал он. – Я не думал…
– Нет. Ты не думал. – Эли повернулась и так сильно дернула платье, что шкаф покачнулся.
Джаред удержал его, потом шлепнул ее по рукам.
– Позволь мне сделать это.
– Теперь ты готов мне помочь?
– Я всегда готов помочь тебе.
– Между прочим, почему ты вернулся в Мадрин-Фоллз? – спросила Эли.
– Я хотел увидеть тебя. Я подумал, что было бы хорошо отметить Новый год вместе.
– Ты говорил, что у тебя принцип – не работать в одной и той же больнице два раза в год.
– Но это хорошо, что я оказался здесь, ты не думаешь?
– Я на сто процентов уверена, что лучше справилась бы сама, – пробормотала она.
– Я собираюсь освободить тебя, – заверил ее Джаред, подходя к столу Лайла в поисках какого-нибудь острого предмета.
Он беспрерывно думал о ней, уехав из Мадрин-Фоллз. Размышлял о разнице между Эли, которую он знал по работе, жесткой, но сладкой, саркастичной, но заботливой медсестрой, и Эли, которую он видел в свою последнюю ночь в городе, женщиной, которую мучило ее прошлое, которая умоляла его не оставлять ее, любить.
Джаред провел с ней ночь, слушая ее рассказы об отце и матери, о своем одиноком детстве. Он бормотал слова утешения и осушал поцелуями ее глаза, пока она плакала.
