- Так кто всё-таки был твоей женой во сне, - спросила Люба, - ты с таким восхищением о ней вспоминаешь!
- Я скажу. Раз уж начал откровенничать, то нужно идти до конца. Моей женой была твоя младшая подружка… Люба!
Опаньки, девочка-семиклассница - самая-пресамая жена и мама в мире!
- Да, самая-пресамая! Я её не просто люблю, а боготворю. Из-за этого и с Афинкой не сошёлся и тебе мозги не морочу. Хотя, сама Любка меня не воспринимает пока. Да и навряд ли воспримет, так как уже не будет тех условий, из-за которых у нас вообще отношения начались.
Шаг сделан, мяч передан - извольте принимать то, что есть! На вопрос о том, почему же он не бьётся за свои чувства и будущее счастье уже сейчас, Олег ответил так, что убил собеседницу наповал.
- Я не имею права ещё раз сломать ей жизнь!
Да, Старк подумал и об этом, а точнее именно об этом, в первую очередь. Ну не мог он гарантировать своей стабильности, а разрушить счастье самой любимой ещё раз, не хотел.
- Я, время от времени, лезу куда не надо. Вон, недавно, чуть не помер в поножовщине. Представляешь, если тебе, вместо самого дорогого человека, принесут лишь труп? Пойми, чем выше уровень взаимного счастья - тем тяжелее терять его.
Девушка задумалась - жизнь, отношения, ответственность неожиданно стали более реальными, чем сами термины. Человек любит и бежит от этой любви, чтобы не подставить любимого человека. Подставил, вроде, во сне, а терзается наяву.
- А если заставить себя и никуда не лезть? Попробуй поработать над собой, - правильная фраза, при озвучивании, выглядела как-то неубедительно.
- Так зачем моей Любе рядовая серая личность, которых миллионы вокруг? И как ты себе представляешь меня без эскапад?
Тоже, кстати, не довод. Но других в наличие не было. Идиотская ментальность, когда в критических ситуациях башню напрочь сносит и теряется контроль над самим собой. Когда-то, в преантичные времена, Геракл свою семью грохнул (жену и детей) именно в такой момент!
Разговоры разговорами, но Олег уже вышел на солидный уровень трудового выхлопа - более двух тонн в неделю. Человеческая сенокосилка действовала сноровисто и эффективно, а председатель потирал руки, хотя и осторожничал. Вдруг парень сломается физически или морально, где другого такого найдёшь? Зная страсть косаря ко вкусной еде он распорядился разнообразить рацион и привлёк к этому частника. Всё-таки в столовой могли напортачить, отнесясь к делу безответственно, то есть со средним качеством.
Люба всерьёз задумалась о Старкове - не как о 'своём парне', а вообще. Понятно, что связывать судьбу с ним страшновато, зато дружить - очень хорошо. Давно уже ей не было столь спокойно, появилось чувство защищённости и уверенности. Правда, начал проявляться инстинкт старшей сестры, хотелось помочь ему во многом. Поддержать, чтобы меньше мучался своими комплексами, чего бы оно не стоило. Она решила, вернувшись в город, поговорить с подругой всерьёз, не раскрывая тайны сна. Но поняла, что это будет трудно сделать - многого не удастся обьяснить.
- Олег, а может ты всё-таки с Любой поговоришь? Я думаю, что она всё поймёт.
- Так в том-то и дело, что поймёт, несмотря на возраст. И захочет пойти на риск с таким, как я. Не нужно, я лучше найду деревенскую клушу, чтобы было с кем спать. И этим поставлю крест на всех и вся!
Раскрыв душу - стало легче ориентироваться в пространстве и в делах. Работа над улучшением отваров, расчёты химсоставляющих в растениях, более разумные температурные режимы - всё согласовывалось с Валей. Тема настолько специфична, что делиться с кем-нибудь ещё она не будет - её просто не поймут. В научно-техническом плане! С появлением постояльца, активного и малопредсказуемого - в ней самой забурлили какие-то соки. Получается, что похороны самой себя на отшибе географии оказались преждевременными. Олег подкинул ей какой-то древний рецепт, позволяющий разработать отвар, борющийся с диабетом. Фактически, настой был восстанавливающего типа, а не заменяющий тот же инсулин. Правда, исследование могло занять порядка двух-трёх лет, потому что яджуджи нашептали лишь базовый принцип. Валентина согласилась заняться столь полезным натуральным лекарством, хотя и представляла сколько букварей придётся перелопатить. А когда теоретическая часть потребует экспериментов - придётся переезжать в Талгар или требовать всё необходимое в Тау-Тургень.
Впрочем Старков, мечтающий о клинике-санатории, готов был и лабораторию здесь же организовать. Мечтать никому не вредно, даже вьюношам! Особенно о том, как можно построить корпус на две сотни пациентов: половина за бесплатно для советских людей, а вторая - для толстосумов из-за бугра. Пусть платят по десять штук зеленью за двухнедельный курс - пара сотен буржуев в месяц дадут два миллиона баксов, а в году двенадцать месяцев. Значит деньжищ хватит и на солидные налоги, и на содержание лечебницы на высшем уровне, и на классное оборудование и на высокую зарплату и соцкультбыт! Кому плохо улучшить жизнь кусочка Союза за счёт болезных мистер-твистеров? Тем более, что немощных богачей навалом и они всё равно рыщут по миру в поисках облегчения.
А тот же очистительный отвар уже действует на клеточном уровне. Две недели клининга, ещё две недели восстановления (за дополнительный платёж) - вот курочка и наклюёт на строительство персонального коммунизма. Хотя бы в Тау-Тургене!
Родственники, как-то ночью, рассказали две жути. Одна заключалась в том, что очередной умник из высших слоёв решил присвоить артефакт. Ни один якуджик не смог объяснить, как и где они это надыбали - зато все бубнили о том, что нечестивец плохо кончил. Инфаркт с одного касания (или что он там сделал)! В газетах промелькнуло лишь то, что 'один из кандидатов в члены ЦК КПСС при посещении запасников Русского Музея…' То бишь, партократ, курирующий культуру, верой и правдой, вдруг сгорел на работе. Хотя, кто этих родовичей знает - вдруг действительно адрес святыни проявился? С другой стороны, в музее обычно картины хранятся, а каменюги там не положены…
Второй жутью была очередная история о тяжёлой жизни предков в сибирской эмиграции. Мол, забодали эти кыргызы, не признавали в пришельцах-прилипалах великую нацию. А чего там признавать, когда из трёх с половиной сотен родов - только сорок были прямыми наследниками 'сорока девушек' (кырк кыз). И поэтому владели практически всей тайгой между Енисеем и Леной. Остальные лишь получали от них право на временное пользование. А тут ещё пять родов притащились, да ещё и белобрысые!
Причём принесённое название 'тартар' спёрли и начали так называть своих, даже некиргизов. Вы, мол, светлые тартары, а мы - тёмные. Ликом тёмные, а не мозгами! Заодно и титул 'байа' прихватили, чтобы своих богатеев баями называть. Отношение к чужакам одно - давайте, ассимилируйте - может и вам счастье улыбнётся. Почти полторы тысячи лет несправедливость длилась, пока один из Борджей, проживавших в степи, не пришёл к власти. Сначала Китай завоевал, а потом начал собирать армию вторжения в Среднюю Азию. Тут-то кыргызы и решились на соучастие - сколько можно жить среди чащоб и болот? Почти семьдесят пять тысяч вступили добровольцами в орду Чингиз-хана.
Поход на Гургандж, как известно, привёл к более обширному присутствию - аппетит разыгрался во время еды. Сибиряки, кыргызы и тёмные тартары, вместе со всякими найманами и иными монголоидами покорили вообще всё до Каспийского моря! Понятно, что монголы-маджуджи стали владельцами гигантского улуса, а кыргызам дали возможность поселиться по всему Семиречью. Элитники 'из сорока' сразу предъявили права на всё, но получили очень больно по протянутым ручонкам. Это в тайге вы чьи-то там потомки, а здесь нас больше - триста родов против сорока! Пришлось 'олигархам' довольствоваться землями в горах Ала-Тоо, с плодородными долинами и прекрасными пейзажами. А всю степь, от гор и до моря, забрали себе простяки, бывшие арендаторы. Чтобы не путаться с теми, кого веками ненавидели, даже название новое придумали. Раз в этих местах жили саки-арии, гордые и непобедимые, значит станем 'кай- саками' (чёрными саками).
Так и осталось это самоназвание, слегка изменившись со временем - казах! А потомкам яджуджей никаких земель вообще не дали.
Предки очень удачно выбрали ночь для промывания мозгов - с утра Штольцы занялись подготовкой к отвальной. Вместе с мужчинами Краузе, они забили одного из кабанчиков, в саду поставили столы с
