силами сурово и решительно приостановил деятельность своих победоносных войск, иначе они сровняли бы с землей этот небольшой город.
Повсюду висели на петлях разбитые окна и двери; улицы были усыпаны мусором и домашней утварью, брошенной в спешке солдатами, опасавшимися после приказа о прекращении грабежей наказания своего генерала. На тротуарах здесь и там растеклись большие бурые лужи, как свидетельство неудавшегося сопротивления кого-то из горожан; в деловой части города многие дома были разрушены или повреждены огнем.
К этим последним принадлежал и женский монастырь, полностью опустошенный. То, что от него осталось, представляло собой каменный скелет, выглядевший еще более мрачно в лучах утреннего солнца.
Но вид разрушенного монастыря скорее обрадовал Стеттона, чем опечалил. Он стоял на углу узкой улицы, как раз напротив забранного решеткой окна, в которое влез и через которое бежал накануне вечером.
Полчаса тому назад он оставил Алину Солини и Виви Жанвур в доме, где они нашли убежище от солдат, с целью установить., может ли монастырь принять их обратно. Было очевидно, что не может. Удовлетворенная улыбка появилась на лице Стеттона. Его приключение, сказал он себе, не закончилось волнениями прошедшей ночи.
По дороге обратно в приютивший их дом он попытался раздобыть что-нибудь на завтрак своим спутницам, но оставшиеся магазины были закрыты, к тому же все, что хоть сколько-нибудь напоминало съестное, солдаты забрали для собственных нужд.
Алина встретила его в дверях комнаты, в которой, как она сказала, спала Виви.
В нескольких словах Стеттон поведал ей о разрушенном монастыре и невозможности найти там приют и кров. Она спокойно выслушала его рассказ, с улыбкой подала ему руку и пригласила в комнату. Когда он вошел, Виви, сидевшая в кресле у окна, поднялась с робким приветственным поклоном.
— Монастырь прекратил свое существование, — сообщила Алина, повернувшись к ней. — Мы не можем вернуться туда.
— Прекратил существование! — воскликнула девушка, ее лицо побледнело. — Но как… Вы уверены?
— Я там был, — сказал Стеттон. — Там ничего нет.
Одни руины.
— Что же нам делать? — спросила Виви, нерешительно глядя на Алину. — Куда мне идти? У меня нет ни друзей, ни дома — ничего.
— У вас есть я.
Стеттон попытался боковым зрением увидеть, как на это отреагировала Алина, но ему не удалось. Алина подошла к девушке и обняла ее за плечи.
— Не тревожься, Виви, — сказала она, — я Позабочусь о тебе.
— А у вас… у вас есть дом? — спросил Стеттон.
— У меня? Нет. — Тон был суровым.
— А друзья?
— У меня никого нет.
— Тогда… если вы позволите… я был бы очень счастлив…
— Подождите минутку. — Алина сняла руку с плеча девушки и шагнула к Стеттону: — Вы собираетесь предложить нам вашу поддержку, месье?
— Да, — кивнул Стеттон.
— Тогда, прежде чем вы продолжите, я хотела бы кое-что сказать. Покинь комнату, Виви.
Девушка, казалось, была удивлена, но, встретив взгляд Алины, без слова пошла к дверям и, закрыв за собой дверь, исчезла в передней. Стеттон, оставшись наедине с Алиной, ожидал, что она скажет.
Какое-то мгновение молодая женщина хранила молчание, разглядывая Стеттона и что-то обдумывая. Потом внезапно сказала:
— Я полагаю, нам с Виви лучше остаться одним.
— Но почему? — Он запнулся, искренне озадаченный. — Я хотел сказать…
— Я знаю, что вы могли бы сказать, но давайте будем искренни, вы думаете о многих разных вещах.
— У меня нет причины быть неискренним.
— Что ж, тогда… что вы хотели сказать?
— Только то, что я к вашим услугам. Вы одни, друзей у вас нет, пойти вам некуда. Я мог бы быть вам полезен. Я сделаю все, что вы скажете.
— А почему?
— Вам нужно, чтобы я назвал причины? — Стеттон начинал чувствовать некоторое раздражение. — Вы — женщина и в затруднении. А я — мужчина.
Алина, улыбнувшись, подошла к нему ближе:
— Не сердитесь на меня. Если я задаю вопросы, то лишь потому, что по опыту знаю, насколько они необходимы. Значит, вы совершенно бескорыстны?
— Да, уверяю вас…
Алина подошла еще ближе, все еще улыбаясь. Ее глаза смотрели прямо на Стеттона так же, как вечером, не то с призывом, не то с вызовом. Было нечто такое в их глубине, что пугало его. Ему хотелось отвести глаза, но он не мог. Женщина, подойдя к нему вплотную, пробормотала:
— Совсем бескорыстны?
— Нет! — вдруг взорвался он и, схватив женщину за руку, крепко стиснул ее. — Нет!
— А, значит, в вас все-таки есть живая душа! Я начала было сомневаться. Возможно, после всего… Но на что вы рассчитывали?
— А что вы дадите? — откликнулся Стеттон, поощренный ее тоном. Он все еще держал ее за руку.
— Я не даю, — сказала Алина, продолжая улыбаться, — я плачу… всегда.
Теперь она была совсем рядом. Он мог бы почувствовать ее дыхание на своем лице. Ее губы раздвинула улыбка, но прекрасные глаза оставались холодными, а Стеттон ощущал непреодолимое желание увидеть в них теплый отклик. В то же время он чувствовал какое-то странное беспокойство; было что-то пугающее в том пристальном, неподвижном взгляде, который, казалось, взвешивал его на каких-то тайных весах.
— Вы можете верить мне, — сказал он дрожащим голосом и поднес ее руку к губам.
Она отняла руку и села на край кровати:
— Ну что ж, об этом мы можем поговорить позже, когда вы заслужите такое право. Но я должна еще кое-что сказать вам, месье Стеттон.
Повисла пауза.
— Предложив мне вашу защиту, месье, вы навлекли на себя большую опасность, — продолжала она. — Вы нашли меня в женском монастыре. Я ушла в него не от мира, а от мужчины. Не буду говорить почему, но мы с ним — враги. — Серо-голубые глаза вспыхнули, ярко и беспощадно. — Если вы поможете мне, он станет и вашим врагом тоже, а он — человек опасный. Больше года он разыскивал меня, и, хотя я воображала, что надежно укрыта в женском монастыре, я ошибалась. Каким-то образом он выследил меня в Фазилике; две недели назад, случайно посмотрев в окно, я увидела его, идущего по улице. — Вот почему я хочу принять вашу помощь; мы должны покинуть Фазилику немедленно. Если он найдет меня, то убьет, если… — Она остановилась, многозначительно глядя на молодого человека.
— Но кто этот человек? — спросил Стеттон пересохшими губами. Плата для него оказалась все же слишком дорогой.
— Что до имени, то его я вам сообщить не могу. Разве недостаточно того, что я его ненавижу? — Алина, прищурившись, смотрела на него. — Если вас это не устраивает, можете оставить меня.
— Но кто он? — повторил свой вопрос Стеттон, который, подобно всем людям, кроме разве что героев романов, терпеть не мог тайн. Кроме того, напомнила о себе присущая ему осторожность. — Если он найдет нас…
Серо-голубые глаза вспыхнули презрением.
— О, если я не стою волнений… — Тут она слегка к нему прижалась. — Что ж, месье. Я полагала, вы
