с ним, в этом Богом забытом месте практически невыносимо»
— Он говорил о твоём муже?
— А я сказала: «Может быть он умрёт».
Какая приятная неожиданность, доктор, слышать, как вы признаете, что вашим знаниям есть предел.
— Волосы дикаря умершего меньше дня назад!
— А ну прекращай эту херню!
— Мистер, нет закона запрещающего мне их продавать.
— Но и закона запрещающего сломать тебе нахуй челюсть, если ты не перестанешь, тоже нет!
Не надо делать ничего такого, что нельзя вернуть на своё место через 5 минут после того как кончится этот фарс.
— Я таким родился. Понятно?
— А за остальное ты кого винишь?
— Я его адвокат.
— Тебе за это приколют розочку на пиджак.
— Надень приличное платье, пойдёшь поможешь вдове с ребёнком.
— У какой вдовы в лагере есть ребёнок?
— Вдова — это которая вдова пижона. А ребёнок — сирота немчуры.
— Я не знала, что она взяла ребёнка себе.
— А это чё, блядь, влияет на то, какое платье ты оденешь?
Что он вообще для меня сделал? Только давал себя запугивать каждый божий день, до того, что он уже, блядь, забыл, что такое нормально работающий кишечник.
Хотя убийца и трус, но не каждое убийство совершается со злым умыслом.
МакКолл, а для вас обычное дело играть по три дня в карты, с человеком, который убил вашего брата, перед тем как в приступе ярости отомстить?
Присяжные удалятся в комнаты шлюх для вынесения решения.
— Прости меня.
— Нечего передо мной извинятся. Я тебя вообще не знаю!
Я тоже страшно боялась, когда решила бросить. Сначала я боялась умереть. Потом боялась, что не умру.
— Джек МакКолл ни от кого не бегает.
— Припомни это, когда откроешь своё заведение. Такие люди беспокоят посетителей. Вынуждают их принять, ту или иную сторону. А беспокойство вызывает небольшой скачок в продажах виски. А вот продажи пизды падают. Поэтому я иногда думаю, может снять нахуй этот портрет Линкольна?
— С тех пор как я опять начал пить, никак не могу понять, зачем я вообще бросал.
— Алкоголь сглаживает углы жизни.
— Ну мэм, у меня рабочий золотоносный участок.
— Да неужели, сэр?
— Да мэм, обалденный золотоносный участок. А если бы мы были знакомы поближе, я бы сказал охуенный.
— Если бы и сказал, то я была бы не против.
— Охуенно работающий золотоносный участок, Джоуни. И спасибо тебе, за то что позволила мне воспользоваться всей широтой моего словарного запаса.
Нет предела обману. Нет предела унизительности поручений. Отвали! Нет предела мерзости упрёков. Эл Сверенджен — кий, а Фарнум всего лишь… бильярдный шар.
Если б у меня была такая рожа, я думаю, что я бы на его месте ограничилась выслушиванием от людей какая я блядь, уродливая и нихуя бы не стала пялится на прохожих.
