было выезжать на заказ. Мы шли в подсобку, шмалили сигареты, играли в маму с папой и прочую шнягу. Она была здорово расстроена, сказала, что я придираюсь к ней и ее мужу.
— Что вы такого сказали?
— А это не важно, потому что она права. Я люблю поднасрать ей и ее мужу. А че такого? Я помню, когда они предложили дяде Джуну одевать подгузники, я представил, как Бобби придется ему их менять. Я до сих пор угораю.
Дженис проявляет себя только исключительно как Дженис. Поверьте.
— Помню, как один раз родители оставили ее за старшую.
— Продолжайте.
— Она стояла в коридоре и писала на пленку, как мы деремся с Барб. И потом она меня этой кассетой месяц шантажировала. Запугивала. Заставляла заправлять ей постель, приносить ей всякую дребедень.
— А с Барбарой она себя так же вела?
— Да не в этом дело. Вот я, сколько уже хожу сюда, лет пять наверно, а до вас до сих пор не дошло, что значит записывать на пленку кого-то в моей семье. Неужели до сих пор не доперло?
— А эта тема моя, кофе с цикорием. Он мне его подгонит.
— Да, но есть и плохая новость: он хочет себе десять чашек, а не семь.
— Ты захватил торт с марципанами для Джилл?
— Ты про ту фигню с бассейном?
— Нет, я про обычный торт.
— У врачей всегда хорошие новости пока не загнешься.
— Кстати, по поводу врачей, че за херня у тебя там с простатой?
— Херня у меня приключилась, Ти. Если честно, то рак.
— Врачи надеются сохранить ему глаз, придется делать пересадку роговицы.
— Пересадка мозгов ему не помешает.
— Никто тебе не мешает.
— Дженис к драмам магнитом тянет. Она упивается страданиями.
— Она вам никого не напоминает?
— В детстве в ней что-то было, понимаете? У нее были роскошные волосы, хорошая фигура, ее сверстники по жизни таскали мне мороженое, дарили бейсбольные карточки, целовали мне жопу, чтобы подружиться с ней.
— По-моему, вы ей слегка завидуете.
— Ни один парень не захочет, чтобы его сестра стала шалавой.
— Она к вам не приставала в сексуальном плане?
— Господи Иисусе, вы бы шли уже свою бошку чинить! Сперва моя мать, а теперь я хочу свою сестру трахнуть?
Я скажу вам, что я унаследовал — свою мать. Дженис потрахивалась, она уссыкалась над этой парашей. Но вот скитания закончились, она вернулась домой и хочет свою долю. Вот, что я вам скажу: ни шиша она не получит, потому что это я заработал все шрамы, так что доля эта моя.
Пошел на сговор с правительством без всякого суда. Может, они засадили электрошоком ему по яйцам и жестоко избивали его резиновым шлангом. Ты об этом не задумывался?
— Я зашла в видеопрокат за фильмом 'Накдаун', и угадай, что?
— Фильм оказался не про боксеров?
— Я узнала, что нашего сына-лгунишку уволили три недели назад.
— Из видеопроката? Ты как умудрился? Туда даже макак в менеджеры набирают.
— Он сгребал рекламную продукцию и продавал ее. Постеры, рекламные щиты.
— Боже, да с ней даже невозможно разговаривать.
— Ты че, издеваешься? Да ты ей ноги целовать должен. Если бы не она, я б еще в нежном возрасте вышеб бы из тебя все твои щенячьи зубки одним ударом.
У геев это обычно. Скрытный образ жизни заставляет их искать обходные пути.
— Когда ты был в коме, я сказала, что люблю тебя, помнишь?
— Нет.
— Надо говорить тебе это почаще.
Обожаю звук французской речи, так элегантно.
