— Знаешь, с ними смешно вышло. Летом я один из пары потерял — и страшно расстроился. Но мне свезло. Я вернулся в тот магазин и угодил на распродажу, за полцены. Так что я купил вторую пару, а лишний ботинок кинул в аквариум. Гуппи он нравится.
Внезапно Тони словно окаменел. Выронил вилку и уставился на что-то позади меня. Я обернулась и проследила его взгляд. Мимо шла Трейси в обществе девиц, которые теперь всегда на меня злобно косились из-за нашего с Джастином романа.
— Тони?
Он все так же пялился в ту сторону. И тут случилось невероятное. Трейси повернула голову и улыбнулась ему. Не широко, а скорее застенчиво. Словно говоря… ну что-то вроде: «Приди и возьми».
Я вся подалась вперед.
— Тони! — прошептала я.
Он поспешно уткнулся взглядом в тарелку.
— Ты что, встречаешься с Трейси Саттон?
— Нет, — промычал он с набитым ртом.
— Врунишка! — засмеялась я и, в свою очередь, налегла на еду.
В глазах Тони плясали озорные чертики, а мир вдруг снова стал прежним, правильным миром.
— Ну, она может иной раз заглянуть ко мне, просто поздороваться.
— Ты что, и вправду ей доверяешь?
— Она не такая уж и плохая, — пожал Тони плечами и откусил еще кусок индюшки.
— Ты проводишь с ней время? И вы по-настоящему разговариваете?
Тони не отводил глаз от тарелки.
— Да ты втюрился! — заявила я, улыбаясь во весь рот. Тони отложил вилку.
— Ничего подобного!
Я засмеялась и принялась за еду.
— Лина, хватит! Ни в кого я не…
— Ага, конечно, — согласилась я, все еще продолжая смеяться.
На миг повисла тишина, а потом Тони произнес:
— У меня еще остаются ее фотки в бикини.
Я так прыснула, что чуть не расплевала всю еду по столу. Да, что-то в мире наконец встало на свои места.
Глава 24
Здоровенный снежок со свистом устремился мне в лицо — и угодил прямо в лоб. Клаудия и Трейси, держась за животы от хохота, рухнули в сугроб. Уикхэм тонул в снегах. Я вытерла лицо варежкой, а Тони уже лепил новый снежок. Стояло пятнадцатое декабря, вечер зимнего бала. Через пару недель настанут зимние каникулы — я собиралась провести их на кампусе. Справа от меня Джастин швырнул в Тони снежок и перебежал поближе ко мне.
— Ты так ничего и не слышала? — прошептал он. Я покачала головой.
— Тот тип — Су… су…
— Сулинь, — подсказала я.
— Ну да. Он сказал, они придут. Разве нам не надо как-то подготовиться?
Я нахмурилась. Мы с Джастином дружно присели, уворачиваясь от снежка Тони.
— А как, по-твоему, мы можем подготовиться к нападению четырех самых одаренных вампиров во вселенной?
У Джастина вытянулось лицо. И я прекрасно понимала его. Ведь я буду совершенно беззащитна против них.
— Если они придут, то за мной.
— Если они придут за тобой, то и за мной тоже. Они попытаются убить тебя?
— Какое-то внутреннее чувство мне подсказывает, что нет. Они ж не знают еще, что я стала смертной.
Я уже раньше рассказала Джастину про обряд — как могла. Ему было трудно вместить это все в голову.
— Ты говорила, Родов ритуал — страшная тайна. Ты хотя бы смутно представляешь, как он все это проделал?
— Ну, слегка. Во-первых, тебе должно быть не меньше пятисот лет. Во-вторых, ты даешь второму вампиру выпить всю твою кровь. Магия обряда заключена в первом вампире. Все дело в чистоте намерений. Если твои намерения недостаточно чисты, обряд провалится и вы оба умрете.
По лицу Джастина было невозможно понять, что он думает.
— Ну и что нам делать?
— Давай пока не думать об этом — пока гром не грянул, — отозвалась я. Правда же заключалась в том, что если братство все же явится за мной — а я уже начинала помаленьку верить, что они не придут, — то вопрос будет решен между ними и мной. Я брошу Джастина, если понадобится — чтобы защитить его. И Тони.
Снежок угодил Джастину прямо в лицо, залепив глаза и ноздри.
— Урра! Я — бог снежков! — завопил Тони и от восторга принялся носиться туда-сюда.
На бегу он налетел на Трейси и сшиб ее с ног.
— Тони! — возмущенно заверещала она. Тони помог ей подняться, а Трейси чмокнула его в щеку и повернулась ко мне. — Идем, Лина! Надо ведь еще волосы уложить. Пора браться за дело всерьез.
С тех пор, как Тони закрутил роман с Трейси, у нас с Неразлучной Троицей отношения тоже наладились. Не могу сказать, чтоб мы с Трейси стали лучшими подругами, но, по крайней мере, могли общаться. Я так и не поняла для себя, правда она заинтересована в Тони — или просто соскучилась по всей компании. Похоже, теперь она на своей шкуре прочувствовала, каково приходилось мне — потому что больше никогда не была со мной груба. Да и в любом случае: если Тони был счастлив, то я была счастлива за него.
Трейси поцеловала Тони на прощание, и мы с ней, Клаудией и Кейт оставили парней играть в снежки друг с другом.
— Лина, дай угадаю — у тебя черное платье, да? — хихикнула Клаудия.
Мы одевались в спальне у Трейси. Платье у меня было и в самом деле черным — и длинным, в пол. Тони помог мне выбрать его. Я поднесла к лицу длинные сверкающие сережки и взглянула на свое отражение. Взгляд мой задержался на ониксовом кольце Рода.
— Потрясающе!
Голос Клаудии прервал мои думы. Сама она в обтягивающем ярко-розовом платье была похожа на кинозвезду.
Пока Трейси, Клаудия и еще несколько старшеклассниц с этого этажа наносили последние штрихи в ванной, я на минутку осталась одна. Подойдя к большому зеркалу, что висело на двери, я посмотрела на себя во весь рост. Черное платье плотно обтягивало изгибы высокого тонкого тела. Высоченные — в жизни таких не носила — каблуки и распущенные по плечам локоны подчеркивали высокий рост и стройность. Пристально глядя в глаза своему отражению, я подняла руки за шею, расстегнула ожерелье с флакончиком и бережно спрятала в сумочку. А потом снова взглянула в лицо отражению и коснулась того места на груди, где флакончик покоился все эти долгие месяцы. Сердце мое билось под кончиками пальцев, точно отзвук дальних барабанов.
Через пару минут я уже спускалась вниз, в холл. Собравшись в вестибюле, мы ждали парней. Вот из-за угла показались Кертис и Рой, оба в смокингах. Следующим шагал Тони. Завидев Трейси, он расплылся в широкой улыбке, от которой у меня потеплело в груди. Однако, обнимая Трейси, он смотрел на меня. На лице его читалось: он все еще любит меня, однако это была такая любовь, которую мы могли пронести через всю жизнь. Любовь двух лучших друзей. Последним в вестибюль обычной своей плавной
