Меч в терновом венце

По ступеням, плесенью покрытым,
Он спускается куда-то вниз.
И в глазах его полузакрытых
Кокаин с безумием сплелись.
Как «помощник смерти» ежедневно
Он от крови человечьей пьян,
И в руке сверкает блеском гневным
Друг его единственный — наган.
По ступеням, плесенью покрытым,
Он идет, не торопясь, в подвал.
(Кто-то там остался недобитым,
Кто-то смерти жуткой ожидал…)
Заскрипели ржавые засовы!
Дверь молчаньем кованым молчит…
О, по ком-то панихиду снова
Пропоют тюремные ключи!
Он вошел. В руке клочок бумажки,
Смерть там начертала имена.
Миг предсмертный, роковой и тяжкий…
В камере и жуть… и тишина…
Вызывает смертников по списку.
Голос хриплый режет тишину.
(Кто-то шепчет: «Гибель моя близко,
Наконец от пыток отдохну!»)
И выходят смертники, как тени…
Переводят их в другой подвал.
(Кто-то в страхе падал на колени
И чекисту… руки целовал!)
Он стреляет медленно в затылок…
Ночью ему некуда спешить.
Батарею пеструю бутылок
Он и днем сумеет осушить.
Сосчитал. «Сегодня восемнадцать!»
Залит кровью щегольский сапог.
Будет он над мертвым издеваться,
Вынимая шелковый платок.
И платком душистым вытрет руки,
И, сверкая золотом зубов,
Он зевнет от злобы и от скуки,
Выкрикнет десяток скверных слов.
По ступеням, плесенью покрытым,
Он наверх по лестнице идет.
…Если кто остался недобитым, —
Завтра ночью он его добьет!..

ПРИЧЕТЫ

Друг погиб в Трехречье,
А который счетом?
Весть о нем встречаю
Горестным причетом…

Над чужой печалью
Душу надрывая,
Я свои потери
Вновь пересчитаю:

Ах, волос любимых
Золотые пряди
Ветер поразвеял
Где-то в Петрограде!

А в родное сердце
Вражеская пуля
Врезалась случайно
Где-то в Барнауле!

Брата дорогого —
Горе мое, горе! —
Злобные мадьяры
Утопили в Хоре!

А родную душу
(Страшно молвить имя!)
Пыткой истомили
Вороги в Нарыме.

Ночью не замолкнут
Горестные мысли,
А погибших близких
Всех не перечислить…