вызвало бы подозрения. Кто-то наверняка вспомнил бы, что с их отрядом ушли Матрас и Бормоглот, то есть возникло бы ещё больше вопросов, и вот тут наспех скроенными баечками отделаться бы уже не вышло. А так всё прошло просто, изящно, и не подкопаешься, что самое главное.
- Впрочем, как мне кажется, вряд ли он совсем уж всё выдумал, - Витальич выпустил очередной клуб табачного дыма в потолок. - Ему потребовалось бы глубоко прорабатывать всю легенду, чтобы нестыковок каких случайно не вылезло, заучивать её, опять же лейтенант может ненароком проболтаться, а вот это - уже повод усомниться в истинности всего изложенного. Скорее всего, он попросту выкинул все сомнительные моменты, оставив лишь ничего не значащие и те, которые его не могли запятнать. Самое главное во вранье - не завраться до степени потери связи его с реальностью, оставив некоторое количество правды. Я так понимаю, что прямо о гибели всех оставшихся он не говорил, но лишь о том, что его люди в процессе боя переместились в лес и не вернулись. Вот если бы он заявил, что весь его отряд именно погиб, то вернись кто-то из этих якобы погибших на Базу, и в следующий приезд нашему мутному другу вполне могли бы устроить какую-нибудь пакость. И потом, какой смысл ему вообще об этом врать, если проще рассказать всё так, как оно было на самом деле? Любому понятно, что после встречи с таким зверьём либо возвращаются на своих двоих, либо не возвращаются вовсе. Он даже наоборот, весь в белом оказывается - сделал, что смог и даже подождал до утра. И, более того, - вернись он один, можно было бы предположить, что не кровососы удавили всех его людей, а он сам, но этот его лейтенант данную версию опровергает уже одним своим присутствием: такие здесь клеят ласты в первую очередь, и, опять же, какой-никакой, а свидетель. Безусловно, его можно было бы заставить молчать, но тогда к чему нужна была вся эта спешка с отъездом на Большую землю?
- У меня нет никаких сомнений, что в силу каких-то своих причин он не хотел раскрывать место, куда они ездили на самом деле, - Витальич поставил чайник. - Только возникли эти причины не на этапе планирования операции, а уже по ходу дела. Если бы он хотел это всё максимально засекретить с самого начала, то куда проще было ехать одной машиной, экипаж которой составляли бы исключительно проверенные люди. Но лейтенанта он подобрал по дороге, это ты сам говорил, со слов Матраса. Сдаётся мне, что Удальцов этот сам не ожидал, на что наткнётся. Но наткнулся он, скорее всего, действительно на что-то серьёзное, и может, что-то там ещё и оставил. Это объясняет его нежелание возвращаться через нас - достаточно одному из его команды было брякнуть здесь что-нибудь про то место, куда они катались, и уже сегодня туда бы отправился кто-то из наших. Хотя бы просто посмотреть, для начала. Тебе он об этом говорить не стал по той же причине, не без оснований подозревая, что с тебя станется наложить на оставшуюся часть найденного свои руки.
- Так что, Борис, даже не дёргайся, - врач сыпал в заварочный чайник сбор из местных трав, отчётливо отдававший валерианой. - Что там у Удальцова на самом деле произошло, мы можем только догадываться. Вот если кто из 'оставленных' вдруг прибредёт, тогда да, что-то возможно и прояснится, а до той поры...
Витальич был прав на все сто. Оставалось надеяться, что кто-то из мужиков случайно наткнётся на останки удальцовской техники, если от неё к тому времени что-то ещё останется, или же хотя бы на её следы. Сталкеры народ любопытный, а пересуды про удальцовские бронетранспортёры начались на Базе в первый же день их прибытия. Теперь же к этому добавлялись и новости о том, что машины где-то сгинули, так что в ближайшее время в какую-нибудь шальную башку обязательно придёт идея их поискать.
Через некоторое время пришёл Гусь, сверкавший солидным бланшем под глазом, но вид имевший при этом весьма довольный. Зашёл он по поводу сведения вышеозначенного синяка, не подозревая, какую работку уготовил ему Борщ. Услышав суть задания, Гусь состроил на лице кислую мину и разразился речью, что подобные задания для него, опытного следопыта, являются несоответствующими его статусу и даже оскорбительными, и что крыску можно изловить гораздо проще, то есть посредством установления нескольких ловушек у столовки. Витальич повеселел и прокомментировал услышанное фразой про попадание кого-то пернатого в ощип.
- Гусик, - голос Борщевского зазвучал елейно, - ты мне эти левые отговорки заканчивай. Тебя послушать, так пьяное мордобитие у нас уже - чуть ли не высшая степень проявления доблести, а как на благо науки и всего человечества потрудиться - так это грязно и несолидно. Я же тебя не дерьмо собачье собирать посылаю, а всего-то несколько крыс изловить. Вот будь я на твоём месте, так сразу же согласился, а знаешь почему? Потому что память у Витальича хорошая, а зрение - уже не очень. Видишь, какие он очки нацепил? Вот придёшь ты к нему за медицинской помощью как-нибудь, а он возьмёт и перепутает, к примеру, обезболивающее со слабительным. А всё почему? А потому что память у него хорошая. Из-за чего хоть подрались?
Гусь замялся и уклончиво ответил, что уже не помнит, хотя по его бегающим глазам было видно, что помнит он всё прекрасно, только говорить об этом не хочет категорически. Вроде бы, языками зацепились по пьяной лавочке, но на чём конкретно, уже вылетело из головы. Так что лучше пойдёт он ловить крысок во благо науки, только клеточку вот ту захватит, чтобы было куда улов складировать. Борщевский с трудом сдерживал ухмылку, Витальич же уже еле удерживался от того, чтобы не рассмеяться.
- По информации, случайно подслушанной в столовке, мы с тобой до недавнего времени, по ходу, были единственные, кто про кузину куклу не знал, - усмехнулся врач, когда Гусь понуро убрёл на охоту за мелкими грызунами. - Зная Пятнистого, могу поспорить, что кое-кто вчера ляпнул что-то обидное по этому поводу.
- Кстати, Димон вроде как отходить начал, - сменил он тему. - По крайней мере, он уже не температурит, да и вид у него более бодрый стал. Его бы разговорить не мешало. Побыл он один, и хватит. Пора парня в мир живых возвращать.
Сошлись на том, что делать это надо в домашней, или же максимально приближенной к ней, обстановке. До вечера, дескать, парня трогать не будем, а там уже под чаёк-кофеёк на ночь, глядишь, и получится задушевная беседа. На этом все вопросы, которые было необходимо обсудить, закончились, и Борщ покинул медблок, оставив Витальича и дальше ковыряться с разноцветным артефактом.
Снаружи было уже не по-весеннему жарко. Тёмно-зелёная поросль молодой травы пробивалась сквозь придавленную за зиму снегом прошлогоднюю. Борщевского эта картина навела на мысли о приближающейся старости, и что через некоторое время кто-то помоложе займёт его место, оставив его пригибаться к земле под весом прожитого.
- Не проведать ли мне кузькину лабораторию? - пришла ему в голову мысль.
***
- И куда ты на этот раз собрался?
Кузя встретил Борщевского на пороге и уже собирался было проводить его в лабораторию, но администратору Базы попался на глаза походный сталкерский рюкзак, стоявший в прихожей. Рядом с ним лежал аккуратно сложенный защитный костюм, а по соседству притулился автомат. Лабораторный специалист явно собирался в скором времени отправиться на выход.
Вопрос администратора вызвал у него странную реакцию. Вместо того, чтобы честно соврать что-то вроде 'прогуляться по округе', Кузя покраснел и залопотал какую-то чушь, что-то вроде 'мы ненадолго'. Борщевский проследовал в кузины пенаты, где плюхнулся на диван, стоявший в этом месте с незапамятных времён, и уставился на лабораторного специалиста пристальным взглядом.
- Темнишь ты что-то, мой друг. Рассказывай давай.
Кузя присел на стул и поведал, что поступило ему предложение пройтись кое с кем по ближайшим окрестностям, якобы кое-что проверить. Борщевский смотрел, как тот от нервозности потеет и мнётся, не переставая при этом краснеть, скорее всего понимая, что уже прокололся и с каждым словом запутывается в своём вранье, как муха в паучьих сетях. Администратору подумалось, что кое-кто на Базе скорее всего уже сделал нехитрый вывод об оставшихся на Аномальных трёх бронетранспортёрах, упакованных, что надо, и по этому поводу уже начал собирать группу с целью их поиска.
В дверь кто-то постучал. Кузя дёрнулся и кинулся её открывать, дрожащим голосом сказав Борщевскому, чтобы тот не беспокоился, чувствовал себя как дома, а он-де сам откроет. Борщ с глумливой улыбочкой ответил, что ему, дескать, интересно посмотреть, кто же это, и по какому поводу пожаловал в лабораторный комплекс, и через некоторое время перед ним, понурив головы, уже стоял не только Кузя, но
