вероятностей.
– Какие данные вы предоставили Хеллеру для его расчетов?
– О, да разве все перечислишь!
– Назовите хоть некоторые, – настаивал Вульф.
Уинслоу посмотрел на стенографиста, затем на меня, но мы едва ли могли ему чем-то помочь.
– Хеллера интересовали сотни разных вещей: возраст тети, ее привычки, образ жизни, питание, состояние ее здоровья, вес и комплекция. Он спрашивал также, на каком году жизни умерли ее родители и родители родителей. Кроме того, я принес ему тетину фотографию. Хеллер хотел знать о ее пристрастиях, темпераменте, отношении к врачам, политических взглядах…
– Политических взглядах?
– Да, Хеллер сказал, что на продолжительности ее жизни мог сказаться даже тот факт, огорчилась она или обрадовалась избранию Эйзенхауэра.
– Шарлатанство чистой воды, – буркнул Вульф. – А не говорил ли он вам, что продолжительность ее жизни значительно сократится, если вы поможете ей отправиться на тот свет?
Сказанное показалось Уинслоу смешным, но он не загоготал, как можно было ожидать, а захихикал, что не слишком соответствовало его комплекции.
– Так говорил он вам это? – переспросил Вульф.
– Не помню, ей-богу, не помню, – снова хихикнул Уинслоу.
– От кого ваша тетя получила свое состояние?
– От мужа – моего дяди Нортона.
– Когда он умер?
– Шесть лет назад, в тысяча девятьсот сорок седьмом.
– Как? От чего?
– Он был убит случайным выстрелом во время охоты на оленя.
– Вы тоже принимали участие в охоте?
– Нет. Я в тот момент находился за добрую милю от места происшествия.
– Вы получили от него какое-либо наследство?
– Нет, – ответил Уинслоу, и воспоминание вызвало у него прилив краски к щекам. – Он просто посмеялся надо мной, оставив мне по завещанию ровно шесть центов. Он не любил меня.
Вульф повернулся к Кремеру, чтобы что-то спросить, но тот опередил его.
– Двое моих людей уже поднимают архив. Трагедия произошла в штате Мэн.
– Мне бы хотелось кое-что добавить по этому поводу, – сказал Уинслоу. – Ваши вопросы касательно смерти дяди я расцениваю как нечто вроде комплимента в свой адрес. Вы, похоже, считаете, что я был способен его застрелить. Вы мне явно льстите. Тетя бы, наверное, от души посмеялась, узнав, что меня подозревают в убийстве дяди Нортона и намерении отправить ее саму на тот свет. Я совсем не против, если она об этом узнает. Но вот если она узнает, зачем я ходил к Лео Хеллеру, – беды не миновать. – Он молитвенно воздел руки к инспектору. – Ведь вы мне обещали! Обещали!..
– Мы раскрываем подробности личной жизни свидетелей, только когда без этого нельзя обойтись на суде, – объяснил Кремер.
Вульф принялся наливать себе пива. Когда пена достигла края бокала, он поставил бутылку и подытожил:
– Лично я вам ничего не обещал, мистер Уинслоу, и не желаю тратить время на пустые разговоры. Мое предложение сводится к следующему. Поскольку вы попали в переплет только благодаря знакомству с мистером Хеллером, возникает вопрос; было ли в ваших отношениях что-либо, способное оправдать доставляемое вам беспокойство. Если нет, вам совершенно нечего опасаться. Но сперва вы должны откровенно нам все рассказать. Для начала хорошенько припомните все, о чем вы с ним говорили, а я постараюсь как можно реже вас перебивать.
– Но ведь вы все это уже читали, – возразил Кремер. – Так какого черта напрасно терять время? Есть у вас ключ к разгадке или нет, в конце-то концов?
– Не торопитесь, у нас впереди еще целая ночь, – невесело сказал Вульф и повернулся к Уинслоу. – Начинайте, сэр. Я хочу услышать все, что вы говорили мистеру Хеллеру и все, что он говорил вам.
Это заняло более часа. Правда, нас несколько раз прерывали полицейские, которые в гостиной, столовой и трех спальнях верхнего этажа допрашивали остальных свидетелей и то и дело приходили к Кремеру за консультациями. Телефон тоже не молчал. Дважды звонили сотрудники Отдела по расследованию убийств, занятые розыском недостающих свидетелей. Им удалось найти Генриетту Тиллотсон – ту самую дородную матрону, которую я видел в приемной Хеллера. Звонили также от комиссара полиции, из офиса окружного прокурора и от других заинтересованных лиц.
Наконец Пэрли Стеббинс встал и выпроводил Уинслоу из кабинета. Признаться, я так и не понял, к чему клонил Вульф. Едва дверь за свидетелем закрылась, Кремер возбужденно заговорил:
– Все это дешевый фарс! Буквы NW имели отношение только к вам, а вы взяли и устроили здесь целый спектакль.
– Коли так, то почему вы мне потакаете? – обиженно спросил Вульф и сам ответил: – Да потому что если эти буквы действительно означают мои инициалы, то вам ничего не остается, кроме как задержать меня, но тогда смерть Хеллера так и останется загадкой, и вы это прекрасно понимаете.
Он допил пиво и отставил стакан.
– Ладно, надеюсь, с божьей помощью мы доберемся до истины. Передайте полицейским, которые допрашивают свидетелей, пусть они будут особенно внимательны ко всему, что имеет отношение к цифре шесть. Никакого явного любопытства, никаких вопросов в лоб, но если тема вдруг всплывет, им надо быть начеку. Я надеюсь, все они знают о том, что Хеллер подозревал одного из своих клиентов в совершении серьезного преступления?
– Они знают об этом от Гудвина, – ответил Кремер. – А при чем тут шестерка?
Вульф покачал головой, будто не слыша его.
– Это очень, очень важно.
– Кстати, дядя Уинслоу умер шесть лет назад, оставив племяннику шесть центов, – напомнил инспектор.
– Я в курсе. Вы сказали, что уже расследуете этот эпизод. Что ж, прекрасно. Может, мистеру Гудвину самому предупредить ваших людей?
Кремер поблагодарил, сказав, что отдаст распоряжения лично, и покинул комнату.
К тому времени, как он вернулся, Стеббинс уже пригласил в кабинет второго свидетеля, представил его Вульфу и усадил в кресло, которое недавно занимал Уинслоу. Собственно говоря, это был не свидетель, а свидетельница – Сьюзен Матуро. Она пребывала в том же состоянии, что и утром, но сейчас ее волнение воспринималось уже под иным углом. Закрадывались сомнение, не боязнь ли разоблачения была ему причиной? Конечно, Сьюзен – девушка симпатичная, но ведь и Мод Вейл была тоже чертовски хороша собой, что не помешало ей отравить двух мужей. С другой стороны, Хеллера вероятнее всего убил именно тот клиент, которого он заподозрил в совершении преступления, но для того, чтобы Хеллер его заподозрив, клиент должен был по крайней мере хоть раз с ним встретиться. А по словам Сьюзен, она никогда прежде не звонила Хеллеру и ни разу его не видела. И все же снимать с нее подозрения я не спешил, как, впрочем, и с Агаты Эбби, которая тоже утверждала, что в тот день пришла на прием к Хеллеру впервые. Было известно, что Хеллер иногда назначал встречи клиентам в других местах, и мисс Матуро, так же как и мисс Эбби, вполне могли оказаться в числе именно таких клиентов.
Начав разговор со Сьюзен, Вульф смягчился. Возможно, потому, что она не отказалась от вина и, сделав глоток, довольно облизнула губы. Вульф любил, когда люди разделяли с ним его удовольствия.
– Видите ли, мисс Матуро, – начал он, – ваша помощь в этом деле была бы для нас неоценимой. Как свидетельствуют факты, Хеллера убил один из шести посетителей, пришедших утром к нему на прием. Вы единственная из этих шести, кто покинул здание раньше одиннадцати часов, то есть до начала приема. Однако данные вами объяснения о причине ухода кажутся мне недостаточно ясными. Не могли бы вы их немного дополнить?
Она взглянула на меня. Я не послал ей воздушного поцелуя, но и не сделал каменной физиономии.
