равнодушным взглядом и позвала его:
— Пойдемте, Жан-Батист, поздоровайтесь с Баррасом. — Они ушли. Я забилась в нишу окна и стала искать глазами Наполеона. Но его нигде не было видно.
За опущенной шторой, отделяющей меня от зала, остановились двое. Я услышала обрывок разговора: «Что вы скажете, Фуше, о маленьком бедняке, который увивается вокруг Жозефины?»
В это время кто-то захлопал в ладоши, и я услышала, как мадам Тальен пригласила:
— Все в зеленую гостиную, друзья, для вас приготовлен сюрприз!
Я двинулась за остальными в маленькую соседнюю комнату, где толпа стеснила меня так, что я не видела, что происходит впереди. Я видела только стены, обтянутые зеленым с белыми цветами шелком. Лакей разносил шампанское. Я взяла бокал. Затем толпа раздвинулась, чтобы пропустить хозяйку дома.
— Станьте вокруг дивана, друзья, — скомандовала мадам Тальен, и мы повиновались.
Тогда я увидела!
…На маленьком диване в глубине комнаты. Рядом с дамой в белом платье… На нем были его старые сапоги, но мундир был новый и хорошо обтягивал его короткое туловище. Он был худ и бледен, как тяжело больной.
Он сидел выпрямившись, и его взгляд неподвижно остановился на лице мадам Тальен, как будто он ожидал смертного приговора.
Дама, сидевшая рядом, откинулась на диване и положила руку на спинку. Голова ее, украшенная буклями высоко поднятой прически, была также откинута на спинку, глаза полузакрыты, ресницы густо накрашены, а в высокой прическе красовался алый бант, подчеркивающий белизну ее шеи и плеч.
Я поняла, кто это! Вдова Богарне — Жозефина! Ее крепко сжатые губы сложились ироническим рисунком, а взгляд был обращен к Баррасу. Она ему улыбалась.
— У всех есть шампанское? — спросила мадам Тальен. Ее тоненький силуэт приблизился к дивану, она протянула руку, и Наполеон подал ей свою. Это была красивая группа…
— Гражданки и граждане, мадам и месье, имею честь объявить вам всем новость, касающуюся нашей дорогой Жозефины. — Мадам Тальен еще приблизилась к дивану и стала рядом с Наполеоном. Он также встал и смотрел на нее, как завороженный. Жозефина не переменила позы.
— Знайте, что наша дорогая Жозефина решила вторично выйти замуж и… — мадам Тальен сделала паузу и посмотрела на Барраса. — И она сегодня стала невестой гражданина генерала Наполеона Бонапарта…»
Маршалу Франции Бернадоту Ленорман предсказала восшествие на шведский престол. Это было столь нереально и так далеко от каких бы то ни было его планов или ожиданий, что маршал Бернадот вскоре прислал ей письмо, в котором обещал десять тысяч франков, если ее предсказание сбудется.
В 1818 году Бернадот действительно стал королем и основателем династии Бернадотов. Правда, как это порой бывает, стоит удаче улыбнуться человеку, и он забывает о своих обещаниях. Награду, обещанную Ленорман, она получила не от него, а от королевы Швеции — уже после смерти ее супруга — той самой мадемуазель Эжени-Дезире Клари, невесты Наполеона, дочери марсельского торговца шелком.
В Париже Мария Анна Ленорман познакомилась с Этейллой, оккультистом и кабалистом. О его жизни известно очень мало. Он был младшим современником и учеником Кур де Жеблена (или Курт де Гебелина), богослова, языковеда и оккультиста.
Антуан Кур де Жеблен, член масонской ложи «Девять сестер», куда входили, между прочим, Вольтер и Дантон, известен прежде всего как автор многотомного труда, который он писал всю жизнь и так и не успел закончить. Этот труд был опубликован лишь после смерти автора под названием «Первоначальный мир, анализированный и сравненный с миром современным». В нем Кур де Жеблен, в частности, анализирует символику карт Таро с помощью каббалы, доказывая, что эти символы (арканы) возникли в Египте через полтора века после всемирного потопа.
Карты Таро в XIV веке принесли в Европу цыгане, которых долгое время считали потомками египтян, поэтому версия о египетском происхождении Таро получила широкое распространение. Ее же придерживался и Этейлла. Он рассказывал своим ученикам, в числе которых была и Мария Анна Ленорман, что Великие арканы Таро были составлены учеными магами Древнего Египта, чтобы сохранить для потомков накопленные знания.
Вполне вероятно, что под влиянием учителя Этейлла и сам вступил в масонскую ложу. Начав серьезно заниматься оккультизмом, он бросил парикмахерское дело и сменил свою настоящую фамилию Альетте на эзотерический псевдоним, представлявший собой ту же фамилию, написанную наоборот.
Однако, попробовав гадать на картах Таро, Этейлла вскоре убедился, что их философские толкования, принятые среди каббалистов, скорее отпугивают, чем привлекают клиентов. Масонское Таро было слишком сложным.
Этейлла шаг за шагом начал создавать свою систему. Он разрабатывал и совершенствовал ее всю жизнь, опробовав множество способов расклада и несколько вариантов карт. Свой окончательный вид эта система, а вместе с ней и карты, приобрела к 1780 (по другим источникам, к 1783) году. Вероятно, он же одним из первых открыл специализированный гадательный салон.
Этейлла учел все: интерес современников к таинственному (черная драпировка, череп, строгие ритуалы приема посетителей и выбора карт), нравы предреволюционного двора (утонченные манеры, интриги, «парижские тайны») и желание людей получить простые ответы на свои простые вопросы: состоится ли свадьба, окупятся ли расходы, будет ли удача.
Французская революция положила конец деятельности большинства масонских лож и других тайных обществ, Учредительное собрание молчаливо одобрило арест Калиостро, граф Сен-Жермен то ли умер, то ли бежал в Германию; судьба самого Этейллы после 1789 года неизвестна.
…Когда Ленорман исполнилось восемнадцать лет, она открыла вместе с подругой на рю де Турнон собственный салон, где гадала желающим дамам и господам по картам, а также с помощью хиромантии и нумерологии. Она не оставляла своего интереса к ботанике, познавая целебные свойства трав, а также интересовалась «составлением запахов».
Салон Ленорман приобрел огромную популярность. В нем перебывал весь цвет тогдашнего революционного Парижа. В 1793 году салон посетили Марат, Сен-Жюст и Робеспьер. Всем троим она предсказала насильственную смерть. «Когда я посмотрела на их ладони, — вспоминала сивилла, — мое зрение как бы заволокло, и сквозь пелену я увидела их тонущими в потоке крови. Не пройдет и года, — сказала я, — как все вы погибнете насильственной смертью. Вы, — повернулась я к Марату, — будете первым».
Так и случилось: Жан-Поль Марат несколько месяцев спустя был заколот Шарлоттой Корде, а двое других арестованы и казнены через год. Ленорман арестовали по подозрению в сочувствии к якобинцам, однако связи сделали свое дело, и ей разрешили продолжать практику.
Находясь в тюрьме для «контрреволюционеров», Мария Ленорман встретила там свою знакомую, бывшую директрису придворного театра. Когда ту должны были перевести в другую тюрьму, что само по себе не влекло никакой угрозы, Ленорман поспешила передать ей записку: «Притворитесь больной, оставайтесь в постели: перемена тюрьмы приведет к гильотине. Если избежите, то доживете до преклонных лет». Директриса последовала совету. Она избежала казни и действительно прожила долгую жизнь.
Клиентами Ленорман были выдающиеся дипломат и мастер политической интриги Шарль Талейран, вероломный министр полиции Жозеф Фуше, но самую большую известность, конечно, принесла Марии Ленорман дружба с Жозефиной Богарне, супругой молодого генерала Бонапарта.
Жозефина еще до знакомства с Наполеоном вместе со своей подругой Терезой Тальен, переодевшись горничными, отправились за советом к мадемуазель Ленорман. Под вывеской «Мадемуазель Ленорман, книготорговец» и скрывался ее знаменитым гадательный салон.
Еще не видя посетительниц, Мария Ленорман пригласила их войти:
— Сударыни, сделайте одолжение, пройдите в гостиную.
Подруги изумленно переглянулись. Неужели ясновидение позволило прорицательнице распознать в гризетках светских дам, еще не видя их? Первой в кабинет для гадания осмелилась пройти Тальен.
