Вы знаете, какое слово (я не имею в виду слов, вообще к делу не относящихся, например, «человеческое достоинство», «горные лыжи» или «ананас»), – какое слово употреблялось в обыденной речи в чернобыле реже всего? Чтоб не сказать – не употреблялось вообще?…
Ни за что не догадаетесь.
Это слово -
РАДИАЦИЯ.
Что, если вдуматься, естественно.
Мы ж не говорим все время «воздух», «воздух», «воздух»? Нет, мы просто: «дышим», «свежо», «холодно» (окружающий воздух имеет низкую температуру), «ветер», «сквозит» (воздух движется), «воняет» (в воздухе есть неприятный запах) и т.д. А о воздухе ничего не говорим, это само собой подразумевается – среда…
Так и в чернобыле: «фонит», «хватаем», «светит», «Сколько?» – «Два». – «Многовато, давай побыстрее», «уровни упали (или поднялись)», «лагерный фон», «броня насосалась пыли», «машина грязная», «сколько за работу записали?»…
…веселенький такой мирок, где это отсутствующее слово – как воздух…
Вот тут меня под локоть толкают и подсказывают: Оказывается, у эскимосов, для которых снег и все, что с ним связано, – Это вопрос жизни и смерти, в языке нет слова «снег». Мягкий пушистый снег – это одно, наст – другое слово, старый подталый снег – третье… А общего слова «снег» у них нет. Оно им без надобности.
…такие вот веселенькие чернобыльские эскимосы…
Разговоры о будущем на стоянке радиационной разведки в городе Чернобыль летом 1986 года
– Нам теперь эта радиация по фиг будет! Дома все с ума сходят – «радиация!», «радиация!»… А нам – тут! – по барабану…
А другой, улыбнувшись смущенно, как бы сам себе удивляясь:
Разговор быстро перешел на предметы приятные…
А я задумался:
А действительно, как мы будем реагировать на повышенные уровни радиации –
Ведь то, что с нами тут происходит, это ж явно ненормально…
Какой потом будет «выброс» – сверхреакция на это?
И в какую сторону?
Полное пренебрежение? – «А-а, по фиг, видали мы эту радиацию…»
Или наоборот – сверхчувствительность? – трястись будем при одном упоминании?…
Без респиратора*
Из трех возможных путей поступления радионуклидов в организм (вдыхание, заглатывание с водой и пищей, проникновение через повреждения кожного покрова) наиболее опасно вдыхание загрязненного воздуха.
Я забыл респиратор.
Обнаружил я это уже у ПУСО «Лелев» (здесь мы всегда надеваем респираторы, едучи из Чернобыля на разведку к АЭС): привычно полез рукой в куртку, в карман – а там ничего нет…
Ощупываю все карманы на себе, пересматриваю содержимое полевой сумки до дна… Нет.
– Коля, респиратора запасного нет?
– А твой где?
– Доперекладывался! Из ватника – в куртку, из куртки – в ватник… А ватник в лагере оставил. День сегодня, смотрю, жаркий…
– В бардачке у меня запасной респиратор-«лепесток» есть…
Ф-фух!… Как я мог об этом забыть! С Колей – надежно…
Роюсь перед собой в бардачке, официальное название которого – «перчаточный ящик». Во всех без исключения автотранспортных средствах он всегда забит массой всяких наинужнейших предметов, так что прозвище свое получил не случайно [37]…
– Коля, тут респиратора нет.
– Поищи. Роюсь опять. Есть.
Вытягиваю. Ношеный.
Второй…
Тоже надеванный. Рассматриваю оба пользованных… Кто и где их носил – непонятно. Сколько на них – неизвестно… Внятный мазок серой пыли на одном…
– Нету, Коль. Только старые – пользованные… Коля поворачивается от руля:
– Возвращаться? На стоянке у кого возьмем запасной?…
– Да все наши уже разъехались, – вставляет Петро. – В сам Чернобыль? В штаб?
– Буду там бегать по штабу рыскать?…
– Ну так что? – Коля смотрит вопрошающе…
– Ну так что?…
– Поехали. Вперед. – И я плотно сжимаю губы. И держу их плотно сжатыми все время, пока мы ездим по маршруту разведки Стройплощадка.
Открывая только по необходимости – для коротких указаний, где остановиться и померять.
