в душу.
Потому что я не сомневался – он сказал то, что думал.
И это мне сильно не понравилось.
Потому что я совсем не хотел ждать, когда капитан Воннов получит свои 25 рентген и доблестно уйдет. В лучшем случае дав мне уйти вместе с собой в порядке о-о-огромного одолжения… милости даже… А в худшем – оставив разбираться с новым начальником, чтоб я вместо него дела за роту передавал… Очень не хотел я зависеть в этом вопросе от милостей капитана Воннова. Ревниво он как-то относился, кто из нас раньше уйдет…
Так началась наша невидимая (и не острая, а, я б сказал, «хроническая») гонка…
Где на его стороне были… были преимущества.
Чуть не сказал – «все».
Не все.
«Боевой выезд»
Нач. разведотдела:
– Какие эти гражданские трусы, только договариваются и никогда к АЭС не ездят…
А в это время мы, гражданские (только в военную форму переодетые), которые доставляют им («военным военным») данные с маршрутов, стоим тут же.
Рапорт об этом «событии» никогда написан не был. Хотя доложить об этом происшествии, пусть незначительном, но подрывающем самые устои армии, обязаны были по крайней мере двое из присутствовавших офицеров.
Посторонний же написал бы об этом приблизительно такой рапорт:
Начальник отдела радиационной разведки (далее – «отдела РР») Оперативной группы Министерства обороны СССР подполковник Б. получил от Правительственной комиссии срочное задание и для его выполнения отбыл из расположения штаба ОГ МО СССР вместе с командиром 1-й роты РР капитаном Вонновым и командиром 1-го взвода РР лейтенантом Мирным на стоянку машин РРР.
При появлении офицеров бойцы роты поднялись и построились перед рядом БРДМов в шеренгу по три (впереди командир, за ним в затылок дозиметрист и водитель экипажа). На приветствие подполковника строй дружно гаркнул: «Здравья…! жаю…! тарщ…!…ковник!»
Начальник разведотдела подполковник Б. впервые столкнулся лицом к лицу со своим разведвоинством – тремя с чем-то десятками мужчин 25-45 лет в разношерстной бэушной [57] форме – и начал лично распределять экипажи по маршрутам разведки, сопровождая приказание каждому экипажу энергичным указующим взмахом руки.
Из строя личного состава РР раздались возгласы возражения и неудовлетворения. Игнорируя их, подполковник продолжал отдавать команды экипажам. Командир роты РР капитан Воинов, стоящий позади подполковника Б., на его действия никак не реагировал. Так же как и на отчаянные взгляды командира 1-го взвода РР лейтенанта Мирного, пытавшегося его побудить к прекращению действий подполковника.
Из строя в сторону подполковника зазвучали новые, более громкие возражения. Экипажи бурно выражали свое несогласие с тем, что их посылают на маршруты, которых они не знают. Отдельные выкрики из строя перешли в общий ропот.
Командир роты капитан Воинов попытался пресечь нарушения воинской дисциплины обеспокоенными окриками. Безрезультатно.
Действия начальника отдела радиационной разведки Оперативной группы Министерства обороны СССР подполковника Б. были прекращены командиром 1-го взвода радиационной разведки Мирным.
Нарушая воинский Устав, лейтенант Мирный, стоявший ранее позади подполковника Б., подошел к последнему, и, негромко сказав ему:
– Извините, товарищ подполковник, но здесь командую я, – отменил приказ вышестоящего начальника.
После чего лично распределил экипажи разведки по маршрутам, сверяясь с блокнотом, вынутым из своей полевой сумки. Приказания командира взвода лейтенанта Мирного были выполнены беспрекословно. Подполковник Б. и капитан Воинов в действия лейтенанта Мирного не вмешивались.
Подполковник Б. лично отбыл в разведку с экипажем БРДМа № 82.
В тот день я вернулся из разведки одним из последних.
На стоянке ребята с 82-го БРДМа как раз делились впечатлениями:
– На разведке подполковник – из броника ни шагу! Внутрь втиснулся – через триплексы высматривает, где мерять… А назад приехали, он на стоянке – двумя пальчиками! – респиратор свой, «лепесточек» беленький – снял – и на вытянутых руках – выбросил! И бегом умчался менять ботинки и обмундирование – обмываться… Еще б – БОЕВОЙ ВЫЕЗД СДЕЛАЛ!
Как капитан Бычков и Евгений Петрович в первый раз встретились
М. Е. Салтыкову-Щедрину и Е. П. Олейниченко
Идет по лагерю ветеран.
Ветеран лагеря.
Ветеран радиационной разведки.
Ветеран 1-й роты, командир 3-го взвода старший лейтенант… все зовут его по имени-отчеству: Евгений Петрович.
Можно сказать, бывший командир взвода радиационной разведки: не ездит он уже на разведку. Нельзя ему.
Усталое лицо у ветерана. Крупные черты, на солнце и ветрах потемневшие, складками прорезаны: и до чернобыля прожил человек непростую трудовую жизнь: 40 с чем-то лет старшему лейтенанту запаса, отцу двоих дочерей и сына, старшему мастеру цеха Евгению Петровичу…
Видит Евгений Петрович лагерь – все тот же с конца мая (а уже июль, конец июля) – одно и то же видит… Люди только, их лица мелькают…
Чем только он тут не занимался! И маршруты разведки прокладывал, и на крыше 3-го блока лопатой махал, и под АЭС бригады водил, и сам десятки рентген в Лесу мерял, и на АБК, административно-бытовом комплексе, с дозиметром сидел, и… Мало таких мест в зоне, где б не работал Евгений Петрович.
И нет ни одного места в зоне, где б он мог еще работать: почти 25 рентген у него; недобрал он всего ничего – и посадили его на фон, перестали в зону выпускать… А рапорт о замене себе он, как и все порядочные люди, за делами подал поздно…
И нет уже и в лагере ни одного места, где б он не работал: и журнал учета доз роты вел, и приказы писал, и старшим патруля ВАИ, военной автоинспекции, был, и дежурным по техническому парку, и замдежурного по батальону, и дежурным по батальону, и…, и…
И все уже здесь перевидел Евгений Петрович.
