высокого планшира. Лежа, он оделся в халат Оливайо и побрел к палубному люку. Там он оставил одежду, и Клим, улучив момент, перебросил ее Оливайо.
Это была первая часть задуманного плана.
Клим решил спасти негров от Дена Грегори.
Он отправился в парусную кладовую, где сидели два шведа, ожидая какого-то поворота в своей судьбе. Они догадывались, сколь многим обязаны странному молодому человеку, и встретили его с тревожной надеждой.
Один из них сносно говорил по-английски, это упростило Климу задачу.
— Вот что, джентльмены, — сказал он, — я могу хоть сейчас отпустить вас на берег, но вы попадетесь боцману или кому из команды, и цепей вам не миновать. Я хочу предложить вам более надежную свободу. Но не даром. За нее нужно… — он решительно сжал руку в кулак.
— Говорите, сэр! — сказал старший.
Его товарищ согласно кивнул головой.
— Вы оба моряки, — продолжал Клим. — Кто из вас ходил в Бразилию?
— Я, сэр, — сказал старший. — Младшим помощником капитана на «Астролябии». Мы ходили до Форталезы.
— Город Ресифи знаете?
— Конечно, сэр. Это — южнее, миль восемьсот.
— Если бы я доверил вам судно, довели бы его до Ресифи?
— Чего же трудного. От Форталезы курсом зюйд-вест, вдоль берега. Отсюда, правда, далековато. Шесть тысяч миль. Месяца два-три. Смотря какой корабль.
— А вот если такой?
Клим показал в окошко на «Доброе утро».
— Добрый бриг… Но вы шутите, сэр!..
— Кто знает, может, и не шучу. А если команда у вас будет черная, негры? Справитесь?
Швед только растерянно моргнул.
— Ладно, я к вам попозже зайду.
И, оставив вконец озадаченных шведов, Клим опять направился к Оливайо.
Из курса истории Нового Света Клим помнил, когда в начале семнадцатого века белые завоеватели начали осваивать Бразилию, в нее было завезено только из одной Африки более миллиона негров. Спасаясь от каторжного труда на плантациях, черные рабы бежали в бразильскую сельву. К середине семнадцатого века в лесах Паломареса, южнее города Ресифи, беглым рабам удалось организовать военный лагерь, своеобразную республику. Талантливый правитель и организатор — метис Гангазумо сумел создать при республике регулярное войско из бывших рабов. И эта «черная Троя» — как ее именует история — с успехом отбивала набеги португальских колонизаторов до конца семнадцатого века.
О том, что республика сейчас существует, Клим сказал Оливайо. Что ее в конце концов разобьют — не стал говорить.
Если негры туда доберутся, то хоть пяток лет на свободе поживут! А там сами дорогу выберут. И бразильская сельва — это все же не цепи и вонючий корабельный трюм…
Оливайо выслушал Клима молча. Почему этот белый восстает против своих же белых — Оливайо понять не мог. Но он недаром был вождем, сообразил, что ему и его товарищам дают возможность спастись от цепей и если погибнуть, то с оружием в руках, добывая себе свободу…
«Аркебуза» могла появиться с минуты на минуту. Клим решил поторопиться. На «Добром утре» Грегори закончил мыть негритянку и отослал ее в каюту. На палубу ему внесли легкий столик, уже другой негр развернул над ним полотнище нового зонта. Кок принес бутылку, стакан, вазочку с фруктами. Из камбузной трубы повалил дымок, запахло жареной грудинкой. «Надо успеть до обеда!» — подумал Клим.
Он заглянул в камбуз. Пересмотрел все кухонные ножи и отобрал из них самый длинный и тонкий. Проверил его закалку, рубанув по лезвию другим ножом, и остался доволен. В корабельной мастерской нашел острое зубило и молоток. Отломил у ножа ручку, зажал лезвие в тиски и на тыльной стороне сделал зубилом мелкие насечки, — вспомнив добром свою практику в слесарной мастерской домоуправления, еще во время школьных каникул. Отличные получались ножовки по металлу. Правда, там они использовали пружину из старых патефонов. Но и из тонких кухонных ножей получились ножовки ничем не хуже заводских.
Он спустился в трюм к Оливайо. Черный вождь убедился, что неказистый зазубренный обломок стали за какие-то минуты запросто перепиливает заклепку на ножном разборном звене. Для большей конспирации Клим сломал клинок пополам — получились две совсем портативные ножовочки, которые легко было спрятать в поясе набедренной повязки, а за неимением ее — просто, в копне курчавых волос на голове.
Негры подступили поближе, насколько им позволяли цепи, и с удивлением разглядывали непонятного белого человека.
— Все согласились? — спросил Клим.
— Все! — сказал Оливайо.
— Если кто из них боится, пусть останется здесь.
— Таких не будет! — жестко заключил Оливайо. Он выразительно развел и сжал свои громадные ладони, и Клим подумал, что среди негров трусов и предателей не будет, во всяком случае — живых!..
— А тебя я сейчас одену, — сказал он Оливайо. — И постарайся вести себя спокойно, чтобы с тобой ни делали. Ты мирный и послушный негр, понял!
Оливайо кивнул — это он уяснил очень хорошо. Клим подобрал в матросском кубрике просторный халат. Оливайо, ни слова не говоря, натянул его на плечи. «Догадывается, что под халатом можно кое-что спрятать и пронести. А плечи-то у него пошире моих — отличный бы получился боксер-тяжеловес, как раз такого нашей команде не хватает. Да за него наш тренер…»
Надо было подумать и о собственном маскараде. Его отечественные джинсы и рубашка из синтетики, если и не выделялись среди матросской одежды, то для задуманного спектакля не подходили.
Он опять заглянул в гардероб капитана. Нашел черные бархатные брюки, белую тонкую батистовую рубашку, черный парик и белые шелковые чулки. Брюки, вернее, шаровары, длиною чуть пониже колен, были отделаны черными кружевами, на поясе имелось достаточно пряжек и застежек, и Клим без труда подогнал их по своей фигуре.
Шелковые чулки завязывались под коленями атласными сиреневыми лентами. Клим — плохо управлялся с обычным галстуком — на завязывание модных бантов на ногах потратил много времени: небрежность в одежде дворянин допустить не мог. Он надел парик и вздохнул — в нем было ничуть не лучше, чем в меховой шапке с опущенными ушами.
Они опустили на воду ялик, Оливайо сел на весла. Лестница все еще была спущена с борта «Доброго утра» рядом с баркасом, в котором привезли негров. Оливайо остался в ялике, Клим поднялся на палубу. С великосветской изящностью он отряхнул от случайной пыли свои белоснежные манжеты, поклонился хозяину. Грегори тут же вскочил с кресла, приветствуя изысканно одетого гостя.
Клим не стал сочинять новой легенды, он только слегка уточнил и облагородил старую: он, Климент Джексон — будущий бакалавр, — совершает с сестрой прогулку по южным морям. Командир брига «Санта», капитал Кихос, отправляясь по служебным делам на Ямайку, захватил их с собой. По несчастью, сам капитан два дня назад неожиданно скончался от сердечного приступа. Выполняя посмертную волю покойного, его помощник отправился на берег со своей командой хоронить своего капитана. Он, Климент Джексон, узнав от боцмана, что хозяин «Доброго утра» частый гость в Порт-Ройяле, прибыл по-соседски за советом.
Грегори хлопнул в ладоши, приказал принести для гостя кресло и стакан. Он встречался раньше с капитаном Кихосом, чтит о нем память как о знатном дворянине и превосходном моряке. Наполнив стаканы, хозяин брига предложил, не чокаясь, выпить за упокой светлой души Кихоса, пожелать ему удачи на том свете, которой, может быть, не хватило здесь, на грешной земле. Потом Грегори вторично наполнил стаканы, предложил выпить за их знакомство и спросил, чем он может быть полезен соседу. Климент Джексон пожаловался на необычные хлопоты, свалившиеся на него: капитан Кихос вез на судне два
