использовать для реализации какой-то грандиозной интриги. Ну, интрига то ли будет, то ли нет, а я-то уже здесь, рядом, и моя привычка стрелять без промедления произвела на женщину неизгладимое впечатление. В общем, отдавать жизнь за то, чтобы не отдать мне восьмилетнего мальчишку (притом, что я все равно его заберу, только чуть позже) она не желала, и договорились мы в два счета. Не более чем через два часа я уже отправлялся в обратную дорогу, провожаемый почтительно-испуганными взглядами местной стражи.
Мальчишка выглядел понурым - еще бы, такие испытания не у каждого взрослого психика выдержит, мне знакомый, отслуживший в серьезных войсках, рассказывал, что у некоторых через пару часов пребывания в заложниках крышу рвет. А ведь тут совсем пацан, да и в плену хрен знает сколько просидел, к тому же, судя по не до конца сошедшему синяку на скуле, не слишком-то с ним церемонились. На ум мне пришла мысль, что, пожалуй, зря я на прощание не врезал по замку чем-нибудь неприятным - моих сил должно было сейчас, наверное, хватить на то, чтобы оставить на его месте руины. К сожалению, наблюдательность моя тут дала сбой - наверное, потому, что содержимое моей черепушки было озабочено другими мыслями, а возвращаться уже не хотелось. Ничего, подрастет - сам отомстит, если захочет, конечно.
Однако несколько дней спустя, уже выехав из замка Шабле-младшего, я понял, что был не вполне прав. Кстати, на ночь пришлось дверь в комнату припереть, а то вдова покойного попыталась недвусмысленно заявить на меня свои права. Я, конечно, не монах, но все же столь решительная атака привела меня в некоторое замешательство. Все же привычнее как-то было самому инициативу проявлять, а не подвергаться с ее стороны изнасилованию. В результате слуги наверняка посмеялись, наблюдая за моими попытками (кстати, успешными) спасаться от женщины в пеньюаре.
Впрочем, не суть. Главным в данный момент было то, что мальчишка оказался для меня жуткой головной болью. Вы только представьте себе, что как только этот ребенок немного успокоился и отошел от стресса, он немедленно принялся развлекаться, как умел. А умел он, как оказалось на диво многое, во всяком случае, периодически ухитрялся мгновенно исчезнуть из поля зрения, мгновенно набедокурить и так же мгновенно вернуться с самым невинным выражением лица. Помните у великого О'Генри его знаменитую книгу 'Вождь краснокожих'? Так вот, пацан представлял из себя несколько облегченную версию того мальчишки, с той лишь разницей, что злыми его шутки не были. В конце концов, то платье, которое вдовствующая маркиза защемила дверью, в результате чего оно разорвалось точно по линии бедра (кстати, довольно стройного), было и без того далеко не новое, а бачка с пивом на постоялом дворе и вовсе разбилась, никого не придавив. Тем не менее, уже к исходу третьего дня я уже понимал того, кто этому сорванцу врезал. Более того, к стыду своему, я начал подумывать о том, чтобы повторить этот подвиг и в очередной раз убедился, что хороший ремень является наиболее эффективным педагогическим инструментом. Возможно, конечно, что все дети такие, у меня самого их не было (или же я о них не знаю, что тоже возможно), так что личный опыт воспитания отпрысков стремился к нулю. Да, возможно, что все такие, и я таким был, однако что-то в этом сомневаюсь, скорее уж избалованный графеныш оказался уникумом.
Единственное, что поднимало мне настроение и даже наполняло душу злорадством, были комары, тучи которых поднялись с болот, как только исправилась погода. Меня эти мерзкие жужжащие комарики- кошмарики облетали стороной, наверное, чувствовали во мне какую-то гадость, может быть, тот же хаос, делающую меня несъедобным, а вот на мальчишку набросились со всей своей неуемной энергией. Оставалось только поаплодировать им и развести перед мальчиком руками - не знаю, мол, что с комарами делать, не мой это профиль. На самом деле я, конечно, мог кое-что изобрести, но решил это не демонстрировать.
До Гадштадта мы добрались без особых приключений, даже на сутки быстрее, чем когда я ехал сюда. Мальчишка (его, кстати, звали
Карелом) на лошади держался уверенно, не раскисал и на отбитый зад не жаловался. Здесь верхом умели ездить практически все, начинали этим заниматься с детства, поэтому ничего удивительного в том, что спасенный оказался едва ли не выносливей меня, я не видел.
Оставалось только порадоваться, что тормозить он меня не будет.
Правда, его кобыла уставала заметно быстрее Грома, однако на дневной переход ее хватало, да и дорога высыхала прямо на глазах. Ехали, как в бане - над землей, согреваемой неестественно ярким солнцем, клубился пар, однако к этому неудобству я притерпелся быстро, и вскоре перестал обращать на него внимание.
Кстати, в этой поездке я еще раз убедился, что слухи распространяются с недоступной физическим законам скоростью. Всюду, где бы мы ни появлялись, нас провожали настороженные взгляды, а за спиной слышался испуганный шепоток. Похоже, местные были если и не в курсе событий, то хотя бы представляли в общих чертах, что произошло. С одной стороны, это было удобно, нас никто не рисковал задевать, а с другой бесило - страшно не люблю, когда за моей спиной обо мне бормочут. К сожалению, в данный момент оставалось лишь смириться с этими издержками славы и продолжать путь. К тому же, очень возможно, такое отношение было связано еще и с тем, что я успел засветиться в этих местах, и местные хорошо меня помнили. Так что винить надо было только самого себя и собственную несдержанность, хотя, с другой стороны, наверняка именно репутация обеспечила мне спокойную дорогу, без всяких ненужных приключений.
На воротах стоял знакомый мне стражник - из тех, с кем мне пришлось общаться, когда я учился фехтованию. Мы кивнули друг другу
- не дружелюбно, но и не враждебно, я заплатил въездную пошлину.
Добавил немного от себя - ну, пускай ребята выпьют за мое здоровье, благо денег хватает. Стражник моментально повеселел - видать, просек фишку. Судя по скорости, с которой его напарник двинул к ближайшей пивнушке, мое здоровье они помянут добрым словом прямо здесь, не сходя с места.
Зато в 'Пьяном коне' меня приняли если не как родного, то уж как дорогого гостя - точно. Причина оказалась редкостно простой - после моего отъезда хозяин заведения лихо принялся варить кофе, продавая его по более чем приличной цене, но распробовали новый напиток буквально за пару дней, и теперь прибыль ресторатора неплохо приподнялась. Вот он мне и радовался - не потому, что я ему стал дорог, а потому, что хотел стрясти еще какой-нибудь рецептик.
Ну что же, зачем хорошего человека огорчить? К тому же, вкус у местных гурманов на диво непритязательный, и извращаться можно, как угодно. Короче говоря, местная кухня обогатилась рецептом чифиря. Я, конечно, не большой спец, но готовить этот бодрящий, невероятно горький напиток меня научил один из моих старших товарищей по работе. Этот крепкий еще дед, замшелый, как старая коряга, успел по молодости отмотать две ходки на лесоповал, где и пристрастился к такого рода допингу. Как он рассказывал, готовить его можно по-разному и, в зависимости от того, как варить, получится разный результат. Трендел, что, к примеру, можно запросто получить вместо бодрящей гадости сильнейшее слабительное. Не знаю, насколько это правда, тот вариант, которому он меня научил, заметными побочными эффектами не обладал. Так что, хоть я и не любил чифирь, который, сколько не клади в него сахару, горечь не теряет, но готовить его умел, и хозяином 'Пьяного коня' рецепт был воспринят благосклонно.
Правда, утром он со смехом признался, что не спал всю ночь, и все еще не хочет, ну да новостью для меня это не было, вполне ожидаемый эффект.
Я тоже большую часть ночи не спал, правда, совсем по другой причине. Нас с Карелом поселили в двух смежных комнатах, так что фактически первую за последнее ночь я провел, не отвечая на кучу выводящих меня из себя глупых вопросов и не следя за тем, чтобы мой подопечный лишний раз не набедокурил. Хозяин ресторации заверил меня, что все будет нормально, дверь комнаты закрыли на прочный засов (как оказалось, этого было недостаточно, поскольку Карел ночью сбежал через окно, хотя натворить ничего не успел, вовремя пойманный бдительным сторожем), и я отправился к себе. Ну а там уж понятие отдыха было относительным, поскольку следующие несколько часов были посвящены развратным действиям в компании знакомой официантки. Я же говорю, что меня здесь помнили, причем в самом лучшем варианте.
Ничего удивительного, что крепкий и здоровый сон на следующий день затянулся почти до обеда. Спешить мне сейчас, если вдуматься, было некуда, поэтому, немного подумав, я решил задержаться на
