жизнью. В бинокль было хорошо видно, что из трех мачт уцелели только две. Средняя, насколько пришельцы из параллельного мира помнили, она называется грот-мачта, была сломана посередине, и толку от нее было мало. Корпус тоже выглядел не лучшим образом – мало того, что он был обшарпанным, так еще и дыры в нем очарования кораблю не добавляли. Но огромный флаг за кормой, который, несмотря на слабый ветер, развевался очень внушительно и гордо, наводил на размышления.
– Я, конечно, могу ошибаться, – осторожно начал Александр, – но разве пираты не поднимали флаги с черепом и костями?
– Нет, это, в основном, придумка авторов романов, – не отрываясь от бинокля, ответил Павел. – Он, конечно, встречался, причем в разных вариантах, но редко и, кажется, в более позднюю эпоху. Пираты же, насколько я помню объяснения, либо не поднимали флагов вовсе, либо поднимали тот, который им был выгоден.
– В таком случае, та лайба, что шурует к нам, вряд ли принадлежит джентльменам удачи.
– Я тоже так думаю, но выводы делать пока рано. Давай подождем.
– Подождем, – согласно кивнул Александр, механическим движением проверяя, заряжен ли автомат. – Подождем.
Час спустя выяснилось, что пираты все-таки имеются. Впрочем, сомневаться в этом не приходилось и раньше, просто так из пушек не стреляют – порох дороговат, да и кроме обстрела чаек из корабельных орудий команде есть, чем заняться. Однако того, с кем перестреливался неизвестный корабль, просто не было видно – он был дальше и, вдобавок, тот прикрывал его от наблюдателей своим массивным корпусом. Лишь когда они достаточно приблизились и несколько сместились друг относительно друга, удалось рассмотреть преследующее поврежденный корабль судно почти вдвое меньших размеров и всего с двумя мачтами, отстающее от него примерно не пару миль. Оба противника азартно перестреливались, убегающий – из трех кормовых орудий, догоняющий – из единственного носового, периодически доворачивая и давая жиденький залп всем бортом. Особых успехов не наблюдалось ни у того, ни у другого – похоже, преследователь находился в положении хищника, который не знает, что делать с ежиком. И хочется, как говорится, и колется, слишком уж много на большом корабле было пушек, и при попытке сблизиться, несмотря на явную потерю скорости и маневренности, был шанс, что агрессора нашпигуют ядрами. С другой стороны, и бежать у обороняющихся возможности не было – их противник, так легко удерживающий дистанцию, был слишком быстроходен. Классический пат, вот они и перестреливались с приличной дистанции, надеясь при удаче нанести друг другу повреждения, которые хоть как-то выведут ситуацию из тупика. Только вот если преследователю пара ядер проломит борт ниже ватерлинии или собьет паруса, заставив снизить скорость, то атакующим будет обидно, что остались без добычи, не более того. Если же повреждения, которые еще более снизят скорость и маневренность, получит большой корабль, для него это будет приговором. Очевидно, защищавшиеся тоже прекрасно осознавали расклады, поскольку их кормовые орудия вели огонь значительно чаще, чем у преследователя, и, вдобавок, заметно точнее – попадания в противника даже на такой дистанции были заметны. То ли артиллеристы старались, спасая шкуру, и страх придавал им мастерства, то ли они просто были лучше обучены, а может, более крупный корабль оказался устойчивее в качестве артиллерийской платформы, его меньше валяло на волне, что помогало орудийной прислуге. Правда, несмотря на их относительную точность, серьезных повреждений преследователю они пока что не нанесли, пятная немногочисленными дырами надводную часть борта.
– Как думаешь, оторвутся? – почему-то шепотом спросил Павел.
– Шансы есть, – подумав секунду, таким же приглушенным голосом отозвался Александр. – Если продержатся до ночи и ветер не стихнет, то, погасив огни и поменяв курс, могут затеряться. Океан велик, а о радарах здесь еще лет триста не услышат. А если пару раз хорошенько попадут, то и подавно ускользнут. Сильно подозреваю, что с тяжелыми повреждениями этому умнику будет не до погони.
– В твоих рассуждениях слишком много 'если'.
– Даже одного 'если' в подобных делах многовато…
Словно в ответ на его слова, одна из рей на пиратском корабле, пораженная удачно попавшим ядром, рухнула вниз, сметя по дороге два паруса. Корабль рыскнул на курсе, сразу же сбавив ход, однако радоваться удачному выстрелу беглецам пришлось недолго. Почти сразу же последовал ответный залп и, хотя видимых с острова повреждений он не нанес, преследуемый корабль начал резко поворачивать, завалившись при этом на борт так, что едва не перевернулся. И сразу же на нем начали убирать паруса – похоже, что у корабля был поврежден руль. Пес его знает, сколько времени требовалось для ремонта, но пират, частично сохранивший ход, сразу же получил неоспоримое преимущество, которым тут же и воспользовался.
Лихо (ну, насколько это позволяли изрядно побитые ядрами паруса) подойдя к практически обездвиженному противнику, он занял позицию с кормы и, не обращая внимания на кормовые орудия, дал продольный залп всем бортом. Огненный вал буквально смахнул с палубы большого корабля его защитников, а потом пират, не теряя даром времени, подошел к своей жертве и там же, с кормы, взял ее на абордаж. Конечно, это было далеко не самое удобное место – массивная кормовая надстройка возвышалась над его палубой, как скала, но пираты неплохо подготовились к такого рода трудностям. У них под рукой оказались абордажные мостки, которые заметно облегчили дорогу абордажной команде. Самые нетерпеливые перепрыгивали с корабля на корабль, держась за подвешенные к реям канаты и посрамляя при этом как цирковых акробатов, так и профессиональных гимнастов. Там же, на реях, сидели многочисленные стрелки, прикрывающие абордажников и подавляющие любой намек на сопротивление, обеспечивая атакующим комфортные условия работы.
Что поразило напарников, так это количество людей, которые были на пиратском корабле. Они ползли на вражеский корабль один за другим, и все не кончались – такое чувство, что где-то в трюме сидели мужчина с женщиной и творили чудеса, которым позавидовал бы целый вольер кроликов. А иначе как все эти бравые парни там разместились? Они что, на головах друг у друга сидели?
Драка на палубе взятого на абордаж корабля закипела нешуточная. Безо всякого подобия строя, настоящая собачья свалка, как будто ком из тел катался между надстроек. Однако отчаянное сопротивление было обречено с самого начала – пираты банально задавили обороняющихся числом. Хорошо еще, что с того расстояния, откуда велось наблюдение, деталей было не рассмотреть даже в бинокль – ни Александр, ни Павел чистоплюйством не страдали и жмурики на счету были у обоих, но мясорубка, которая творилась там, была устрашающа даже издали. Они же привыкли стрелять издали, а не улыбаться при виде массовой расчлененки – все же нервы у предков были куда закаленнее.
Разделавшись с обороняющимися, пираты запихали немногочисленных уцелевших в трюм, после чего занялись спешным ремонтом обоих кораблей. Все же дисциплинка у них была что надо – никакого намека на буйную вольницу, по которой так любят проходиться писатели. Никто не спешил заниматься грабежом, зато расчищали палубы, выкидывая за борт убитых, и устраняли повреждения все вместе, быстро, дружно и без чьих-либо понуканий. Оно и понятно – напарники были ни разу не моряками, но даже они ясно видели, что две неуправляемые, серьезно поврежденные скорлупки пойдут на дно в первый же шторм. А если не выкинуть мертвецов, то под жарким солнцем они моментально протухнуть, и находиться рядом с ними будет невыносимо для нежного человеческого носа. Да и потом, заразу они будут распространять наверняка – в общем, правильное решение с точки зрения гигиены. Правда, вместе с мертвецами за борт наверняка отправлялись и тяжелораненые, во всяком случае, те, что пытались защитить свой корабль, наверняка, но тут уж ничего не попишешь. Во-первых, они были все равно обречены – со вспоротым животом не выжить, и местная медицина тут не поможет, а во-вторых, нравы здесь были простыми, и с врагами церемониться было не принято, да и зачем они были нужны победителям? Ради выкупа, который то ли заплатят, то ли нет? Если верить тому, что в свое время читал Александр, таких пленных, за которых, в конечном итоге, так ничего и не заплатили. У пиратов и без этого был вагон.
Ночь корабли провели в море, но утром, с первыми лучами солнца, двинулись в бухту. Было видно, что пиратский корабль слегка осел, но повреждения, очевидно, были не смертельными – он шел впереди и руля слушался уверенно. Трофей держался позади него, и тоже управлялся без видимых усилий – очевидно, корабельные плотники здесь были мастерами своего дела. На мачтах обоих кораблей были только нижние паруса, ветер был несильным, и процесс занял приличное время, но часам к одиннадцати оба корабля уже бросили якоря в бухте.
