«Роуз Лайн» и именем сэра Джеффри. Шесть лет — долгий срок в торговле оружием. Его состояние теперь выражается цифрой со многими нулями. Теперь он может начать новую жизнь, выбрать себе занятие по душе, но все это при условии, что враги будут считать его мертвым, а пока продолжается следствие, абсолютной уверенности в этом быть не может. Вот потому ему и пришлось брать уроки у Хакагавы.
Как-то раз он недолго задержался у полотна Рубенса «Шато де Стин». На переднем плане был изображен охотник с непомерно громадным ружьем. По тому, как он держал свое оружие, как использовал для маскировки рельеф местности, было видно мастера своего дела. Крошечное, едва различимая фигура на заднем плане придавала сюжету картины законченность, Человек с ружьем был готов в любую минуту пустить в ход оружие и убить, выбора у него не было. Это будет сделано или ради того, чтобы поддержать свою жизнь и добыть еду, или потому, что его кто-то преследует, и надо спасти свою жизнь.
Сейчас сюжет картины стал особенно близок Крейгу, ему тоже выбирать не приходилось. Особенно трудно было точно выяснить, кто именно подложил в его машину взрывное устройство, хотя это не представлялось неразрешимой задачей, а имя человека, отдавшего приказ, для него загадки не представляло. Его мысли унесли его в те далекие времена, когда он в Гамбурге встретил человека по фамилии Ланг, с которого все и началось.
Ланг тоже воевал в Греции, хотя и на стороне противника. Впервые он узнал о существовании Крейга ещё в сорок третьем году, а после войны они какое-то время вместе занимались контрабандой. Сигареты, батарейки, автопокрышки — все было в страшном дефиците, от покупателей отбою не было. Джон вспомнил греческого миллионера, который умолял достать ему сигар, и представителя электрической компании из Каталонии, заказавшего четверть мили медного провода. Все было доставлено в срок и щедро оплачено, тем более, что испанская полиция едва не потопила их суденышко. Никаких накладных расходов, налогов и страховки, только чистая прибыль.
Они приоделись, вели себя как настоящие бизнесмены, каковыми в то время себя считали. Крейг мечтал стать бизнесменом ещё со времен войны и был счастлив. Дела его шли успешно. Им не надо было иметь дело с оружием, простые, обычные товары приносили бешеную прибыль. Потом их пути разошлись, они уже стали солидными людьми, Джон стал работать в компании «Роуз Лайн», которая нуждалась в нем гораздо больше, чем он в ней, и все же он был доволен своей ролью: это давало ему возможность путешествовать, устанавливать новые связи, планировать маршруты судов.
Именно такая работа была ему по душе. Когда Крейг фактически возглавил всю работу компании, дела у неё пошли в гору, и она стала походить на отлаженный часовой механизм известных швейцарских мастеров. Потом его брак вступил в новую фазу, пылкая страсть сменилась терпимостью супругов и незаметно перешла во взаимное презрение. И тут его снова разыскал Ланг. С истинно немецкой пунктуальностью он появился именно в тот момент, когда такой образ жизни стал для Джона просто невыносим. Крейг ухватился за его предложение, ни секунды не раздумывая.
Ланг был хорошим психологом и видел своего бывшего напарника насквозь: тот просто не мог отказаться от нового дела, ведь оно было романтическим, опасным и сулило хорошую прибыль. Им предстояло снабжать оружием алжирских повстанцев, боровшихся за независимость своей родины против французских оккупантов. Они щедро платили за риск, но деньги для Джона уже давно перестали быть самоцелью. Он был человеком действия и уже тяготился своей нынешней ролью, кроме того Лангу нужны были его связи, его корабли, не говоря уже о деловой хватке и умении с честью выходить из сложных ситуаций.
Поначалу Крейг был на подхвате, методично выполняя указания своего патрона, но когда на первые роли в этом дуэте вышел он сам и понял, что далеко не каждый араб-повстанец является бескорыстным патриотом, а любой француз — варваром, было уже слишком поздно. Джон оказался на крючке, хотя в первое время особенно не задумывался над сложившейся ситуацией, а когда решил кончить с этим делом, на него уже вышли французские террористы, и чтобы выжить, потребовалось взаимная поддержка всех членов их организации. Ловушка захлопнулась. Все они, Раттер, Ланг и Баумер, были помечены смертью.
Ланг всегда настаивал, чтобы их встречи происходили в борделях, ночных клубах, сомнительных барах со стриптизом. Он знал, что дни его сочтены, и хотел взять от жизни все. Крейг не раз предупреждал его об осторожности, но вскоре тот нашел свой преждевременный конец. Тогда с ним была его подруга, её они тоже не пощадили. Рано или поздно ему придется разделить их участь.
Тут ему почему-то вспомнился Макларен.
Он впервые встретил его во время передышки на Сицилии в сорок третьем. Тот был сержантом коммандос, высоким, стройным мужчиной с загорелым как у араба лицом. Мягкий акцент ничего не говорил собеседнику о мужестве и стойкости его обладателя. Макларен раздобыл где-то бутылку виски. Ему хотелось с кем-нибудь разделить свою удачу. Крейгу тогда было девятнадцать, он был старшим матросом и с уважением смотрел на Макларена. Тому было уже двадцать пять, он был на целую вечность старше своего напарника и понимал, что такое смерть.
Сержант Макларен оказался философом и хорошую беседу предпочитал любой женщине. Он так часто смотрел смерти в лицо, что ни на секунду не сомневался — и его не минует чаша сия. Глоток за глотком они опустошили бутылку «Джонни Уокера», и с последним глотком сержант сказал цивилизованному миру «прощай». Он был глубоко убежден, что война сулила скорый конец. С этих пор люди, по его мнению, смогут бороться только за собственную жизнь и, в исключительных случаях, за свое благополучие. Но таких останется очень немного, большинству будет вполне достаточно хоть как-нибудь существовать.
Когда наступит мир, преуспеют только те, чей характер только закалился на этой войне, те, кто смогут действовать решительно и не раздумывая, кто хорошо усвоил уроки школы выживания… и джентльмены.
— Другого пути для англичанина нет, — сказал он. — Ты тоже должен стать джентльменом.
Крейг вспомнил свою юность; трущобы, сиротство, бараки Девенпорта, и нашел свое прошлое довольно неподходящим для будущего джентльмена.
— Не знаю, как мне это может удаться, — возразил он.
— Стань офицером, — посоветовал Макларен. — Переведись в специальное подразделение малых судов, только там ты можешь преуспеть в этом, и избавься от своего акцента.
— Но ты же не смог.
— Не захотел. Я не собираюсь стать джентльменом. Мне по душе профессия школьного учителя, — отрезал сержант. — Именно поэтому я снова вернусь в университет Глазго… если доживу конечно. На мой акцент никто не обратит внимания, вот у тебя совсем другое дело.
— Но почему я должен стать джентльменом? — с пьяной настойчивостью допытывался Крейг.
— Ты мне нравишься, — улыбнулся ему Макларен. — Всегда задаешь умные вопросы. Ни один философ не должен обходиться без старшего матроса, заправившегося щедрой порцией виски. Необходимейшая принадлежность, так сказать… Ты должен стать джентльменом потому, что ни на что другое ты не годишься. Вот если только пиратом, но этому тебя учить не надо. Так что стань офицером, это лучше и безопаснее.
Это случилось в самом начале мая, когда цвел миндаль и тихо стрекотали цикады. Как черная тряпка темнели под лунным светом, смягчавшим неказистый сицилийский пейзаж, развалины греческого храма.
Крейг взял из рук сержанта почти пустую бутылку и сделал последний глоток.
— Ублюдки, — выругался он. — Чертово сиротство. Мной командуют ублюдочные свиньи. Но подождите, это скоро закончится, и тогда я вам покажу.
— Эй, — похлопал его по плечу Макларен, — будь уверен, ты им покажешь.
Со стороны развалин древнего храма послышались заунывные звуки волынки, и сержант с трудом встал на ноги.
— Это шотландские стрелки, — сказал он, приглашая Джона следовать за ним.
Крейг заколебался. Там, в поселке его ждала молодая вдова, которая спала с ним, угощала местным вином и давала уроки итальянского языка. И все это за несколько сигарет. С другой стороны, Макларен подсказал ему отличную идею, ориентир и цель в этой жизни, и надо было отнестись к его приглашению с уважением. Ничего страшного не случится, если он сходит поглазеть на шотландских стрелков.
Они миновали их лагерь и подошли к небольшой плоской площадке, утрамбованной ногами и
