маячит в полумраке. Она разглядывала малыша в корзине.
Кагана это не успокоило. «Не сейчас, так позже. Если я надолго пропаду из виду, она может набраться решимости, схватить сына и сбежать. И младенца. Малыша, наверное, тоже прихватит».
Оставалось только молить небо, чтобы Мередит не поддалась страху и не вздумала навлечь гибель на всех них сразу.
«Можно попробовать сейчас», — размышляла Мередит.
В темной кухне источником света служили газовое пламя под кастрюлей и электронное табло таймера на микроволновке. Мередит вспомнила, как их опасный гость развернул СВЧ к входной двери, засунув внутрь скомканную фольгу с тюбиком клея. Перед глазами встал, как живой, образ пистолета с непропорционально длинным утолщенным дулом, который гость засунул под ремень.
От этой картинки ее затрясло.
Из кабинета донесся скрежет ножек стола по полу. Этот тип зачем-то двигает мебель. «Перегораживает окно? Тогда можно сейчас, пока он отвлекся. Позвать Коула. Взять малыша. Убежать. Кто его знает, что он за человек на самом деле? Может, он похитил ребенка у родителей. Может, его преследуют не враги, а полиция? Может, ранил его тоже полицейский?»
«Можно сейчас, — никак не могла решиться Мередит. — Вот сейчас».
Глядя на малыша, она представляла, как войдет в гостиную, прижмет палец к губам, показывая Коулу, чтобы молчал. Жестом поманит сына за собой. Потом подхватит малыша, откроет дверь, и они с Коулом скроются в ночи.
Верхнюю одежду забирать некогда. Малыша она прижмет к груди, укроет одеяльцем от падающего снега. Останавливаться и просить помощи у соседей нельзя — велик риск, что незнакомец догонит. Им с Коулом придется бежать до самой Каньон-роуд, чтобы затеряться в толпе.
«Там уже будет безопасно. Сможет ли Коул столько пробежать? Наверное, быстро передвигаться все- таки не выйдет».
Станет ли незнакомец стрелять? Мередит дернулась, представив, как пуля пробивает спину. А может, она ничего не почувствует. Может, ее застрелят насмерть.
Нет. Мередит стопроцентно была уверена в одном: малыш незнакомцу дорог. По всему видно — по словам, по тому, как он смотрит на ребенка. Он не станет подвергать жизнь малыша опасности.
Какой же тогда из него киднеппер?
Из кабинета донеслись новые звуки — незнакомец что-то резал. Что? «Вот теперь самое время», — решила Мередит, убедившись, что звуки не прекращаются.
Она уже сделала шаг в сторону гостиной, собираясь пробраться к креслу, где притаился Коул, но тут вспомнила, как незнакомец пообещал, глядя ей в глаза: «Клянусь, что Тед вас больше пальцем не тронет». Твердый взгляд, уверенный тон, решительное выражение лица… Мередит почему-то поверила.
«Подарок должен быть сюрпризом, — сказал он. — Помогите малышу, и я обещаю, Тед больше не посмеет поднять на вас руку».
Он не просил помочь ему. Он сказал: «Помогите малышу». Нет, такой человек точно не причинит ребенку зла. «Значит, можно бежать, не опасаясь, что он выстрелит».
Незнакомец в кабинете, судя по звукам, уже не резал, а пилил что-то.
«Все, вот он, наш шанс! — решилась Мередит. — А если он говорит правду? Если там снаружи и в самом деле поджидают те, кто хочет похитить малыша? Тогда мы с Коулом попадем прямо к ним в лапы. Слишком опасно. Я не могу рисковать жизнью сына».
«Обещаю, Тед больше не поднимет на вас руку».
К необъяснимой уверенности насчет того, что незнакомец выполнит обещание, добавлялось еще кое-что. Из-за укороченной правой ноги взрослые обычно либо обращались с Коулом как с умственно отсталым, либо предпочитали вообще не замечать. А незнакомец смотрел ему в глаза и разговаривал как со взрослым. Доверил наблюдать за окном. Доверил прослушивать эфир в поисках переговоров. Это уважительное отношение убедило Мередит, что незнакомец изо всех сил постарается защитить ее сына.
Пистолетом вооружение Кагана не ограничивалось.
На край правого кармана штанов крепился едва заметный на черной ткани черный металлический зажим — от складного эмерсоновского ножа, который благодаря зажиму выхватывался в считаные секунды и раскрывался одним движением с помощью специального крючка на тыльной стороне лезвия, цеплявшегося за край кармана изнутри. Каган уже успел усвоить, насколько часто жизнь зависит от возможности вовремя выхватить и одной рукой открыть нож.
Выключив из розетки лампу на компьютерном столе, Каган принялся резать шнур. Резиновая оболочка поддалась легко, а вот медные провода сопротивлялись — пришлось налечь посильнее, уже не резать, а, скорее, пилить. На боль в раненой руке, которой он прижимал провод к столу, Каган старался не обращать внимания.
Отрезанный наконец провод он привязал к ножке стула и, протянув на уровне щиколоток через весь кабинет, прижал с противоположной стороны тяжелым коробом на нижней полке. К счастью, шнур попался темный. Если враг пролезет через окно, разглядит ловушки на столе и сумеет протиснуться, внимание его будет приковано к открытой двери в гостиную, поэтому в темноте он может и не заметить растяжку на полу.
— Мередит, вы говорили, тут есть задний двор?
Он с облегчением услышал из кухни ее голос — значит, не сбежала.
— Есть, небольшой. На такой высоте в сухом воздухе почти ничего не растет без обильного полива.
— Туда легко попасть? Есть отдельная калитка?
— Нет. Если только обойти по участку вокруг дома.
— Или перелезть через забор от соседей… — Каган уцепился за неожиданную мысль. — Может, соседи заметят непрошеных наблюдателей и вызовут полицию?
— Только не сегодня, — огорошила его Мередит. — На Рождество соседи слева уехали навестить больного родственника в Альбукерке. А справа у нас живут любители блэк-джека. Отправились праздновать в какое-нибудь индейское казино.
Каган вспомнил дорогу на Санта-Фе от большого аэропорта в Альбукерке. Индейские казино попадались, кажется, через каждые двадцать миль.
— Вряд ли, даже нарядив крупье Санта-Клаусами, владельцы игорных домов сегодня решили для разнообразия, что давать приятнее, чем получать, — пошутил Каган, надеясь таким нехитрым способом слегка успокоить Мередит. И тут неожиданно при мыслях о заднем дворе, о посадках ему вспомнилась галлюцинация, увиденная на подходе к дому.
— Мередит, мне показалось, что я видел у вас рядом с входом растущий в снегу цветок.
— Нет, вам не показалось.
— Зимой? Цветок? — Каган изображал вежливое удивление, чтобы Мередит отвлеклась от тревожных мыслей. — Как это? Почему же он не замерзает?
— Это ведь рождественская роза.
— Никогда не слышал.
Чувствуя, как ломит в висках, Каган пригнулся и, выбравшись из кабинета, повернул по коридору налево. Прокрался мимо ванной по правую сторону, затем нырнул в дверь спальни напротив комнаты Коула.
Даже в темноте ему удалось разглядеть два окна — одно прямо над кроватью, другое справа. Гардины задернуты.
С одной стороны кровати виднелись очертания наваленных грудой чемоданов.
— Собрались уезжать?
— Подальше от мужа, как только по Каньон-роуд пустят автомобили.
— Наверное, жалеете, что не успели.
— Тогда пропустила бы все рождественское веселье.
