— Что у тебя на уме? — Каган целился в разбитое окно. В комнату ворвался очередной вихрь снежинок. — Ты все время стрелял вверх. Если бы ты продолжал прокладывать себе пулями дорогу по фасаду, я бы уже валялся мертвым.
— Ты сам завел разговор о судьбе и предназначении. Вот я и предоставил Якову с Михаилом решить за меня. Если победят они — значит, ребенку суждено достаться нашим клиентам.
— Я думал, ты не веришь в судьбу.
Каган не сводил прицела с окна.
— Еще как верю. Я ведь русский.
— Объясни, почему ты остался в стороне.
— Сегодня кое-что случилось, Петр.
— Да уж, сочельник выдался насыщенный.
— Пахан мне тут пару-тройку эпитетов выдал.
— Эпитетов?
— Hooyesos. Govnosos. Kachok. Koshkayob.
— Да, уважением не пахнет.
— Он скорешился против меня с клиентами. Он мне угрожал. Мало того, угрожал расправиться с моими родными.
— А это уже край.
— Однозначно. Петр, предположим, я перейду к вам. Куда мне попросить переселить жену с дочками? Ты знаешь Анну. Где ей больше понравится?
— Думаю, где потеплее, учитывая сегодняшнюю погоду. — Это напомнило Кагану, как его собственные родители предпочли в итоге Майами. — Или, может, ей наскучило жить у воды, и она не прочь сменить обстановку. Ты уж с ней сам должен обсудить.
— Как только тут до конца доведем, — согласился из палисадника Андрей. — Нам с тобой надо будет кое-кого выследить. Не могу же я, перейдя на твою сторону, оставить врагов в живых, чтобы они однажды пришли за мной и родными.
За спиной у Кагана раздался взволнованный голос. Тед. И тут Каган понял, что Тед обращается не к нему и вообще не к тем, кто находится в доме.
— Андрей, — доложил Каган в разбитое окно, — Тед куда крепче, чем мы думали. Он рисковал жизнью, чтобы спасти жену и сына. А теперь обыскал трупы и добыл сотовый. И дозвонился до полиции. Как ему удалось, даже не представляю. Но он дозвонился. Это я на тот случай, если у тебя еще какие фокусы в запасе.
— Думаешь, я тебе тут спектакль разыгрываю?
— Я думаю, что если ты хочешь меня обдурить и забрать малыша, то у тебя на все про все минут пять, не больше.
— Что за дружба такая, когда друзья не доверяют один другому? — посетовал Андрей. — Вообще-то это у тебя пять минут на все про все. Надо делать ноги, иначе нам удачи не видать. Ключ от дома я отдал Якову, а от машины оставил себе и пять минут назад вывел «рейнджровер» из гаража.
— Я не слышу мотора.
— Само собой, после взрывов у тебя небось в ушах такой звон стоит… Кстати, а что ты там взрывал?
— Сильнее всего рванула микроволновка.
— Находчиво. Представляю, как Михаил с Яковом шуганулись.
— Яков — да, это точно.
— Поделом ему, нечего было линять в Колумбии, когда наркобарон хотел меня замочить. Петр, давай решайся. Если хочешь, чтобы я перешел к вам, надо уносить ноги, а потом ты мне поможешь закончить начатое.
Снег опять повалил так густо, что Каган едва различал происходящее за окном. «Он пытается выманить меня наружу?»
— Андрей, ты знаешь, что означает «Санта-Фе»?
— Кто-то сегодня что-то такое говорил в толпе. Святая вера.
— Кажется, пришло время мне во что-нибудь поверить.
«Все ради малыша, — решился Каган. — Надо отвлечь Андрея. Придержать его снаружи, подальше от дома».
— Хорошо, я выхожу.
Он повернулся к Теду, который, опустив руку с телефоном, как раз сообщал:
— Спецотряд и «скорая» выехали.
— Слава богу! — подала голос Мередит.
Она стояла на пороге постирочной, окутанная пеленой висящего в кухне дыма. В свете наружных огней Каган разглядел малыша у нее на руках.
— Вы как? — спросил он.
— Напугалась. И тошнит.
Она скосила глаза на труп Якова и тут же отвела взгляд.
— А малыш?
— Цел, все в порядке.
У Кагана отлегло от сердца — и сразу он почувствовал новый укол тревоги.
— Погодите. А где Коул?
— Коул? — сдавленным голосом позвал Тед. — Ты где, сынок?
— Коул?
Мередит принялась отчаянно озираться.
Каган уже готов был запаниковать, испугавшись, что мальчишку пристрелили, но тут раздался слабый голос.
— Я здесь…
Припадая на одну ногу, Коул вышел из темного коридора. Волоча за собой бейсбольную биту, он неуклюже пробирался между разбросанными по полу ящиками. Впереди даже в темноте просматривалось массивное тело Михаила.
При виде его Коул замер.
— Коул, ты меня видишь? — позвал Тед. — Смотри только на меня. Вниз не гляди, сынок. Я иду к тебе.
Под подошвами Теда захрустело битое стекло. Он подошел вплотную к сыну и, взяв его на руки, перенес через труп.
Каган, дождавшись, когда Тед поставит мальчика, положил руку ему на плечо. До сих пор его беспокоил один непонятный момент во время схватки с Михаилом; теперь он наконец догадался.
— Коул, куда ты перепрятался, когда я крикнул, что за телевизором больше сидеть нельзя? Ты сейчас пришел по коридору… В ванную, да?
— Да. — Судя по голосу, Коул еще не оправился от потрясения. — Я лежал в ванне.
— Второй убийца выскочил из главной спальни, — продолжал Каган. — Но у меня уже кончились патроны. И нож я успел выхватить в последнюю секунду, только потому, что противник споткнулся.
— Конечно, — кивнула Мередит. — Там же ящики по полу были раскиданы.
— Нет, про ящики он знал, — возразил Каган. — И двигался уверенно. Так что ящики ни при чем.
— Тогда что же произошло? — недоумевал Тед. — Почему он вдруг повалился?
— Об этом надо спросить Коула.
— Не понимаю. Почему Коула?
— Расскажи сам, — обратился к мальчику Каган. — Папа с мамой должны знать, какой ты храбрец.
— Храбрец? — До Теда все еще не доходило.
Коул помялся.
— Я понял, что надо помочь. Во всем этом грохоте он не расслышал, как я вылез из ванны. И когда он пробегал мимо, я выставил биту.
