в гости из деликатности, полагая, что сестрам Коупленд сейчас хочется побыть одним.
Но на прошлой неделе Диана узнала, в чем дело… она нечаянно подслушала разговор двух горничных, любительниц досужих сплетен, о помолвке Малкома с некоей мисс Верой Дуглас, дочерью богатого купца, который недавно купил себе дом в их краях. Словно желая усугубить оскорбление, Малком в тот самый день явился в Шорли-Парк и принялся просить у Дианы прощения за то, что сам не рассказал ей о своей помолвке. Он уверял, что жениться на другой его заставляют родители, сам же он по-прежнему всем сердцем любит Диану. Возможно, Диана еще и простила бы Малкома, если бы он признался ей, что полюбил другую, но слушать его уверения, что он женится на богатой наследнице, повинуясь воле родителей, было свыше ее сил! В самом деле, жалкий слизняк! Правда, даже тогда в глубине души Диана понимала, что может себя поздравить с избавлением от такого жениха. Но предательство Малкома задело ее гордость. Как унизительно было ловить на себе сочувственно-любопытные взгляды соседей!
Поэтому она, будучи девушкой практического склада, решила, что наилучшим для нее выходом, который одновременно покончит со сплетнями, станет согласие выйти замуж за лорда Гейбриела Фолкнера, седьмого графа Уэстборна. Она выйдет за него, даже не зная его, невзирая на неприятные слухи о скандале, связанном с именем Гейбриела. О громком скандале вполголоса переговаривались соседи Дианы, но ей ничего не было известно. Она решила, что даже подобная участь лучше сочувственных разговоров. Ведь всем известно, что жених променял ее на дочь отошедшего от дел купца!
— Правильно ли я понимаю, что единственная причина, по которой вы решили принять мое предложение, заключается в разрыве вашей предыдущей помолвки? — дерзко осведомился граф, отчего Диана сразу вскипела.
Приняв рассудочное решение выйти за наследника отцовского титула, Диана не знала, что он так дьявольски красив, высок и статен, так модно и элегантно одет… и так раздражающе проницателен! Ему хватило нескольких минут, чтобы угадать истинную дину ее согласия выйти за него замуж!
— Нам недвусмысленно дали понять, что одна из нас должна принять ваше предложение, если мы хотим и дальше жить в Шорли-Парке, — вызывающе ответила она.
На лицо Гейбриела набежала тень.
— Кто же дал вам это понять, позвольте узнать? — мрачно спросил он.
— Разумеется, мистер Джонстон!
Гейбриел не видел в ее ответе никакого «разумеется».
— Объяснитесь, пожалуйста!
Диана досадливо вздохнула:
— В свой последний приезд ваш поверенный заявил: если все мы откажем вам, то останемся не только без гроша, но и без крыши над головой!
Гейбриел стиснул челюсти и почувствовал, как виске снова пульсирует жилка.
— Именно так он выразился в разговоре с вами? Таковы были его подлинные слова?
Диана надменно тряхнула золотисто-рыжими локонами:
— Я не имею привычки лгать, милорд!
Если это в самом деле так — а Гейбриел не имел оснований полагать, что Диана намеренно вводит его в заблуждение, — значит, Уильям Джонстон значительно превысил свои полномочия. Сестры Коупленд не виноваты, что у них нет брата, который унаследовал бы титул и поместья, как не виноваты они и в том, что их отец не позаботился об их будущем перед своей скоропостижной кончиной. Черт побери, он, Гейбриел, сделал свое предложение, руководствуясь исключительно соображениями пристойности! Он прекрасно понимал: если бы не переменчивая судьба, титул достался бы кузену сестер Коупленд, а не ему, человеку постороннему. Кузену, который, можно надеяться, отнесся бы к дочерям покойного графа Уэстборна по справедливости — как сейчас хочет поступить он сам! Он сжал губы и сказал:
— Поверьте, я не имею намерения выгонять вас или ваших сестер из вашего собственного дома — ни сейчас, ни в будущем.
Диана явно смутилась:
— Но мистер Джонсон вполне недвусмысленно дал нам понять, что…
— Судя по всему, мистер Джонстон полез не в свое дело, — с мрачным видом ответил Гейбриел, заранее предвкушая, какой разнос устроит самодовольному маленькому выскочке, который, очевидно, до того запугал трех бедных девушек, что те почувствовали себя зверьками, попавшими в капкан. — Значит, вот почему убежали ваши сестры?
— По-моему… да, его слова послужили катализатором.
Гейбриел смерил ее любопытным взглядом:
— Только катализатором?
Диана поморщилась:
— Мои сестры последние годы считали, что жизнь в Шорли-Парке в каком-то смысле ограничивает их. Не поймите меня превратно, — поспешно добавила она, видя, как Гейбриел поднимает брови. — И Каролина, и Элизабет были вполне послушными девушками. Они смирились с решением отца не вывозить нас на лондонские сезоны, да и вообще не выводить нас в свет…
— Правильно ли я полагаю, что ваш отец принял такое решение из-за того, что произошло с вашей матерью десять лет назад? — мягко спросил он.
Небесно-голубые глаза под длинными ресницами смерили его удивленным взглядом.
— Да, после того, как мать нас оставила, отец, естественно, обвинял во всем… нравы, царящие в столичном обществе.
Обстоятельства сложились так, что сам Гейбриел много лет не принимал участия в жизни столичного общества. Тем не менее, он вполне понимал и даже разделял мнение о нем покойного графа. Коупленд, несомненно, стремился оградить от сплетен своих впечатлительных дочерей.
— Он не боялся, что, заперев вас в Хэмпшире, добьется прямо противоположного результата? Что одна из вас или все вы поддадитесь искушению поступить так же, как в свое время поступила ваша мать, и бежать в Лондон?
— Конечно, нет! — возмутилась Диана. — Как я уже сказала, Каролина и Элизабет находили жизнь провинции немного ограниченной, но они бы ни что не причинили боль отцу, открыто выказав ему свое неповиновение!
— Очевидно, по отношению ко мне они подобных чувств не испытывали, — заметил Гейбриел, мрачно поморщившись. — Судя по тому, что вы поспешили в столицу, вы считаете, что ваши сестры обосновались в Лондоне.
Откровенно говоря, Диана понятия не имела, куда подались ее сестры после того, как покинули Шорли-Парк. Но, безуспешно поискав их вблизи от дома, она решила, что Лондон с его искушениями и развлечениями стал для младших сестер центром притяжения. До тех пор пока Диана сама не приехала в столицу, она и не понимала, насколько Лондон велик и оживлен. И как трудно ей будет отыскать двух молодых девиц среди многочисленных местных жителей!
— Я верила, что мне удастся отыскать здесь хотя бы одну из них. Видите ли, сестры мои уехали порознь, — объяснила она, когда Гейбриел снова вопросительно поднял брови. — Первой исчезла Каролина, а два дня спустя за ней последовала Элизабет. Каролина всегда была наиболее порывистой из них двоих. — Она досадливо поморщилась, однако видно было, что сестру она очень любит.
Лицо Гейбриела зловеще нахмурилось.
— Надеюсь, им хватило ума взять с собой хотя бы своих горничных?
Диана виновато посмотрела на него и ответила:
— Мне кажется, обе они решили, что горничные свяжут им руки…
— Что?! Вы хотите сказать, что ваши сестры находятся где-то в Лондоне… без всякой защиты?! — ошеломленно переспросил граф.
Диана не меньше его встревожилась, приехав в Лондон и поняв, какие опасности поджидают здесь молодую женщину, которая путешествует в одиночку. Приставания на улице и грабеж — меньшие из зол!
— Надеюсь, с ними ничего плохого не случилось, и они заранее договорились встретиться, когда обе окажутся в столице…
Надежда была весьма смутной; Диана вспомнила, як удивлялась и как негодовала Элизабет, узнав об
