воспринимают всадника за недруга, поэтому подъехать удается достаточно близко, чтобы ухватить узду статного, непохожего на приземистых киргизких лошадок коня, гнедого с белой мордой. Конь протестующее ржет, но идет куда ведут. А веду я его к палатке, где, спешившись, угощаю и его лепешкой с солью. Угощение ему нравиться, собрав все до последней крошки мягкими, влажными губами, он просит добавки. Такая же гнедая кобыла, но приземистая и без отметин, подходит сама и, оттолкнув Фанту, призывно тыкает в меня мордой. Ага, угощение они понимают. Скармливаю и ей кусок лепешки. - Ты будешь Колой, а ты, раз пошла такая пьянка, будешь Спрайтом - обращаюсь к ним. За день я умудрилась стереть себе ноги и седалище до крови, зато лошади от меня совершенно перестали шарахаться, да и сама освоилась с управлением. На ужин меня ждет сурочий суп без лепешки, ее съели четвероногие друзья. Заснуть удается не сразу, болит все, абсолютно, особенно, то место на котором сидят. Всю ночь я скачу на Спрайте по горам. Просыпаюсь с таким чувством будто и впрямь скакала. День хожу нараскоряк, о том чтобы сесть верхом даже не думаю. Зато много думаю про то как жить и что делать. Три лошади это для меня чересчур, одной попой на три седла не усядешься, забивать их и сложно и рука уже не поднимется. Зато нужны соль, спички, одежда, мука, патроны и еще куча всего. И зимой в палатке не очень-то и поживешь. О том чтобы пойти, попроситься в какое-нибудь поселение мысли даже и не возникает. Пока я размышляю, Спрайт строит своих, похоже, жен. Бегают они без своей лошадиной амуниции, весело им, вон, какие догонялки устраивают. Завтра устрою вам прогулку по ущелью, а сегодня - уборка. Бреду к разрушенной коптильне и, кряхтя, как последняя старушка, восстанавливаю порушенное хозяйство. Затем отправляюсь вверх по склону, искать место для схрона, таскать на себе все свое как-то кисло, а быть ограбленной еще горше. Место находится в двухстах метрах от лагеря, каменистое и неудобное для перемещения на чем либо, хоть на своих двоих, хоть на чужих четырех. Принимаюсь раскидывать камни, мне нужна небольшая, укрытая от дождя и взглядов пещерка. Через полчаса ковыряния тайник готов. Тащу туда все лишнее, то есть то, что не понадобится в ближайшее время. Кусман войлока оставляю, его и не утрамбуешь в самодельную пещерку, и промокнет он, как ни крути, да и валяться перед палаткой на нем удобно. Зато притариваю больше половины мяса, киргизкие ножи, излишки посуды, еще кой какую мелочь. Что делать с дополнительными седлами пока ума не приложу, прятать - громоздкие, пользовать - мне одного хватает. Ладно, утро вечера мудренее, подумаю об этом завтра. Всю неделю, все семь дней объезжаю Спрайта. Этот конь нравится мне все больше и больше. Умница, я собак таких редко встречала, разве что арифметические действия в уме не производит, добрый, немного хулиганистый, зато как ласку любит, хлебом не корми, только бочину да морду почеши. С Колой особенно не связываюсь, норов у нее немного подленький, а Фанта совершенно флегматичная скотина, по сравнению со Спрайтом лошадиный узбек, если есть возможность не работать - не работает, такое ощущение что ей даже пастись в лом, пока не объесть все вокруг себя дальше не двигается. Пока я возилась с лошадками, как-то незаметно для меня повылазила всякая разная трава. Особо меня порадовали нежные листочки щавеля, мелковатые правда, но какое-то разнообразие рациона. Еще чуть-чуть подождать и вылезут стрелки ко-кхо, горной колючки, стебель которой можно очищать от коры на манер банана и есть пресноватую сердцевинку. Погода начинает устанавливаться, похоже уже лето. Утра все стабильно ясные, до обеда ни облачка, зато после, нагретые солнцем ледники испаряют столько влаги, что все снежные вершинки стоят в густой пене облаков. Под вечер также стабильно все это хозяйство проливается наземь, и после захода солнца - ясное розовое небо. За это время я два раза ходила на охоту. Так, средненько, такой удачливой охоты как в первый раз уже не получалось, стоило прибить сурка не в голову, как тот спустя пару минут оживал, приходилось добивать, тратя драгоценные патроны. - Ай как нэхорошо, ай как плёхо - разговариваю сама с собой, глядя на оставшиеся патроны к сайге. Патронов еще хватит. Где-то три раза поохотиться, а потом. Ктож знал с какой скоростью они расходуются. А потом... Ну не из пистолета ж сурков стрелять, про автомат даже и не заикаюсь. Нда, ситуация, надо спускаться и искать живых, вряд ли зомби со мной патронами поделятся. Через Бозтери можно только пехом и то там снега по пояс будет. Через Аксу, как то неохота, мало ли, упрусь в родственников покойных киргизов. О! Точно, через Кок-Айрык, выйду как раз к Чолпон- Ате, если там есть живые, обязательно будет базар. Там и новости узнаю и куплю ништяков. Решено. Поеду в Чолпон-Ату, посмотрю, если все будет путем, приведу Колу на продажу, она мне никуда не уперлась, хорошо хоть на кличку стала откликаться. За все то время, пока я здесь обитаю, мне встретились только те трое киргизов. Поэтому на свой страх и риск стреноживаю кобыл, вести все свое богатство туда где возможны или бандиты, или зомбаки мне совершенно не улыбается, а в Спрайте я уже уверена, что он не подведет, и отчаливаю вниз по ущелью, по левой стороне. Спрайт прирожденный альпинист, по узкой тропинке, к тому же порядком заросшей, идет уверенно и аккуратно. Пока не спустимся пониже, там в долинке можно и поскакать, по левому берегу каменюк не наблюдается, скорость как у пешехода. Через речку текущую с ледника Аксу, наверняка одноименную, перебираюсь поджав ноги, воды - коню под брюхо. Дальше тропинка выполаживается и исчезает в зелено-голубых волнах травы. Пускаю Спрайта вскачь, я улюлюкаю, ему, похоже, тоже нравится. долина р. чонг-кемин [] Этаким индейским манером добираемся до размытой дороги. Дорога через Кок-Айрык была инициативой Киргизкой стороны, казахами не поддержанной. Те довели дорогу до Озерного, а дальше дело заглохло. Достаточно было пару раз размыть дорогу ниже Большого паводками, как всяческая туристская миграция по этой дороге прекратилась, а там и киргизы плюнули на это дело. Но для горной лошади это целый проспект. Вот и Иссык-Куль. Дорога упирается в пустынную трассу. До Чолпон-Аты добираемся часам к пяти, проехав не разрушенный, но совершенно пустой поселочек. К моему большому удивлению, я хоть и надеялась, но не рассчитывала на такую удачу, городок жив, обнесен забором и полон активности. Въезд с КПП обнаруживается на трассе, что логично. На воротах сидят два молодца: киргиз и вроде бы кореец. - Ни фига себе! - оживляется узкоглазыйпри виде нас с Спрайтом, видок у меня и вправду тот еще, обрезанные ножом волосы торчат во все стороны, правая рука придерживает калаш, одежка уже порядком изношена, а Спрайт сам по себе - зрелище, и уже более учтиво, но предварительно наставив дуло какой-то пищали, мне - кайрымдуу кеч (1). - Добрый, коли не шутишь - отвечаю ему. Спрайт подо мной нетерпеливо переступает. - Салам, кыз джигит - лыбится киргиз, ему я ничего не говорю, во-первых по-киргизки не говорю, во-вторых зенки у него больно масляные. - Как живете - спрашиваю первого. - Да ничего, живем пока - расплывчато отвечает тот. Киргиз, видно, в русском ни бельмес, поэтому от разговора воздерживается. -А как торговля, наличествует? - продолжаю интересоваться я. - А как же, базар еще работает. - Пропустишь, на базар? - Пять патронов и хоть на базар, хоть в магазин, хоть в пансионат - заявляет мне это узкоглазое чудо. - Что! Целых пять патронов! У меня нет слов, одни междометия. Продышавшись продолжаю: - А тем у кого с патронами совсем туго? - Ну можно кило картошки или мяса. - Картошка по одной цене с мясом? - Вот именно! - Ну вы и жуки - качаю головой - а скидки есть? - Ну... Для такой бравой джигитки, так и быть, четыре патрона. Мы отчаянно торгуемся и меня впускают за три патрона от калаша. Выяснив, где находится базар, попутно узнаю что мой собеседник кореец, их тут целая диаспора, оборона городка частично под корейским патронажем, зовут его Сергей Цхе, вечером он свободен, цены на рынке стабильные, опять же не без корейского вмешательства, а акима утопили в озере, туда ему и дорог и сейчас в городе власть у комендатуры и еще куча ценных и не очень сведений. Так много я давно уже ни с кем не разговаривала, поэтому вырвавшись из цепких цхеевских лап, с облегчением вздыхаю и иду на базар. Город меня оглушает, спешившись и ведя под уздцы Спрайта, верчу головой, разглядывая оживленное кипешение. Народ ходит достаточно пестрый, процентов семьдесят всех встреченных - киргизы, есть и русские, у многих оружие, в основном пистолеты, ну и правильно, кто по городу будет с ружьем ходит, неудобно. На меня с моим автоматом, закинутым за спину, посматривают, от чего мне становиться еще более неуютно. Несмотря на вечернее время, базар кипит как котел на огне. Половина рядов пуста, но и оставшегося хватает за глаза. Походив и присмотревшись понимаю, у базара есть три основных части: пищевая, шмоточная и оружейная, чего раньше сроду не было. Для меня это выглядит несколько непривычно. Никогда не видела чтобы оружие, тем более нарезное продавали вот так запросто. Но киргизы, похоже, быстро освоились с новой ситуацией, а может и не только киргизы. У входа на базар стоит тандыр, от него разносится умопомрачительный хлебный запах. Не выдерживаю и меняю один из самодельных ножей на стопку еще теплых лепешек. Тут же, не отходя от кассы, рву зубами ароматный кругляш, осмотр продолжаю с набитым ртом. Послонявшись по базару, наблюдая как постепенно сворачивается торговля, подхожу к дедку, торговавшему медом. - Здравствуйте, ага. - Саламдашуу, кызым. (2) - Не подскажете, уважаемый, где и как здесь можно кобылу продать? - задаю приведший меня сюда вопрос. - Ты, кыз, зайди вон, в тот домик - ага тыкает коричневым пальцем в
Вы читаете Бедная Лиза
