одевалась.
Джулия с трудом села в постели.
— Сколько времени? — вслух спросила она, потянувшись за часами, которые перед сном сняла и положила на тумбочку у кровати. — Боже мой! Уже одиннадцатый час. Почему ты меня не разбудила?
— Бабушка и дядя Роберт сказали, что ты устала, что будет лучше, если ты подольше поспишь.
Джулия пригладила волосы и заложила пряди за уши.
— Значит, они уже встали?
— Ну, бабушка еще одевается. Я позавтракала с ней у нее в комнате. А потом пришел дядя Роберт и спросил, что я обычно надеваю.
— Понятно. — Джулия потянулась за халатом. — А ты умывалась? Зубы почистила?
— Да. Дядя Роберт показал мне что где. А потом этот… ну… Хелберд…
— Мистер Хелберд, дорогая, — машинально поправила Джулия, выскользнув из постели.
Эмма безразлично пожала плечами:
— Ну все равно, ты поняла кто. Он распаковал мои вещи и повесил в мои собственные шкафы. — Она улыбнулась. — Он сказал, что я очень взрослая для моих лет.
Джулия вздохнула.
— Кто это сказал?
— Хелберд… то есть мистер Хелберд.
Джулия покачала головой.
— Лучше бы ты разбудила меня пораньше. А где сейчас они все?
— Бабушка одевается, а дядя Роберт пошел за машиной. Мы едем гулять.
Джулия направилась было в ванную, но при этих словах резко обернулась:
— Кто едет?
— Дядя Роберт да я, — сказала Эмма, не соблюдая правила грамматики. Она радостно улыбалась. — Мы едем смотреть наш новый дом.
Джулия некоторое время рассматривала ее широко раскрытыми глазами.
— А ты уверена, что дядя Роберт берет тебя с собой?
— Конечно. — Эмма с негодованием вскочила с кровати. — Он сказал, что еще покажет мне Букингемский дворец.
Джулия вошла в ванную и включила душ. Она прикрыла волосы целлофановой шапочкой и сняла халат и ночную рубашку. Она ступила под воду, с беспокойством ощущая, что завидует Эмме из-за того, что девочка может совершенно естественно приспособиться к новым обстоятельствам жизни. Вот что значит быть ребенком! Можно принимать все как есть, не стараясь понять, что кроется за словами и поступками.
Завернувшись в купальный халат, она пошла в комнату, чтобы выставить оттуда Эмму и переодеться.
— Когда вы уезжаете? — спросила она, стараясь не выдать голосом, что предъявляет какие-то права на Эмму.
Эмма пожала плечами:
— Думаю, уже скоро. Как только ты будешь готова, наверное.
— Я? — Джулия резко обернулась к ней. — А при чем здесь я?
— Ну ведь ты тоже едешь! А что, нет? — Эмма, казалось, была в замешательстве.
Джулия вздохнула:
— Это тоже сказал дядя Роберт?
Эмма на мгновение задумалась.
— Ну, он сказал мне разбудить тебя и спросить: ты будешь кофе?
— Правда? — Джулия кротко взглянула на дочку. — А что ты?
— Что я?
— Ты спросила меня о кофе?
Эмма опустила голову:
— Я забыла.
— Так вот, беги и скажи, что я буду кофе. Обратно не приходи. Я сама выйду, когда оденусь.
У Эммы опустились уголки губ.
— Ты не сердишься, правда?
— Конечно нет. Беги. Мне надо одеваться.
— Ладно. — Эмма запрыгала к двери. Затем остановилась в нерешительности. — Тебе ведь нравится здесь правда, мам? То есть… тебе нравится дядя Роберт, бабушка… вообще все?
— Еще бы не нравились! — нетерпеливо воскликнула Джулия. — Иди и не волнуйся, все хорошо.
Джулия натягивала узкие вельветовые брюки приятного красноватого оттенка, но вдруг остановилась и спросила себя, почему это Эмма задала ей такой странный вопрос. Затем она пожала плечами и продолжила одеваться. Без сомнения, девочка почувствовала, что обстановка напряженная — взять хотя бы вчерашнюю поездку в машине Роберта.
К брюкам она надела свитер из тонкой шерсти цвета сливок, его открытый ворот позволял увидеть мягкий изгиб ее шеи. Ее шелковистые волосы лежали на плечах. Из косметики она воспользовалась лишь неяркими тенями для век и бесцветным блеском для губ.
Когда она достигла желаемого результата, она вышла из комнаты и решительно направилась через холл в гостиную. Теперь у нее было время рассмотреть просторный и красивый холл, оклеенный золотистыми обоями. На стенах в ряд висели несколько произведений французских импрессионистов. На голубом с золотом ковре стоял прекрасной работы столик и около него два кресла, выполненные в том же стиле.
Двустворчатые двери, которые вели в гостиную, находились рядом с отделанной панелями дверью, ведущей в приемную, куда они заходили вчера вечером.
Набравшись мужества, Джулия с нажимом открыла двери и закрыла их за собой, войдя в комнату. Но, в отличие от вчерашнего вечера, комната не была пуста. На низкой кушетке у окна сидела Эмма с бабушкой. Она рассматривала картинки в книжке, которую Люси читала ей вслух. Хелберд в это время с озабоченным видом вытирал пыль с книжных полок в дальнем конце комнаты. Рядом с полками располагался высококлассный музыкальный центр.
Когда Джулия вошла в комнату, он поднял глаза и улыбнулся, его улыбка лишь подчеркивала очевидное невнимание свекрови к ее появлению.
— Доброе утро, миссис Пембертон, — сказал он, прервав свое занятие. — Я приготовил вам легкий завтрак в столовой.
— Ну что вы, не стоило беспокоиться. — Джулия с сомнением смотрела на Эмму с бабушкой. На этот раз они обе подняли глаза на нее.
— Бабушка мне книжку читает, — наивно произнесла Эмма.
— Доброе утро, Джулия. — Приветствие Люси отдавало холодком. — Как спалось?
— Спасибо, хорошо. — Люси посмотрела на Хелберда: — Простите, но я буду только кофе.
Люси снова было сосредоточилась на книге, но затем подняла глаза на Джулию.
— Я думаю, сегодня после обеда мы могли бы походить по магазинам, — неохотно сказала она. — Девочке совершенно нечего носить зимой в Англии.
Джулия сохраняла хладнокровие:
— Большая часть ее вещей в контейнерах, которые идут морем…
— Знаю. Ящики уже пришли.
— Тогда где же они? — Джулия растерялась.
— В новом доме, конечно, — ответила Люси. — Незачем было привозить их сюда, не так ли? Ты ведь здесь ненадолго.
Джулия чувствовала, что раздражается.
— Но мне не хватит вещей, которые я привезла с собой сюда, больше чем на пару дней.
Люси безразлично пожала плечами:
— Ты в любое время можешь пойти и купить себе что-нибудь. — Она подняла брови. — Сомневаюсь,
