посмотрел в ворота. Там было пусто.
– Всю фигуру вышиб одним ударом! Теперь можно и тикать! Тащи прицел.
В следующую секунду, воспользовавшись замешательством японцев, они со всех ног бросились по улице к южным воротам и вскоре оказались уже в безопасности, скрывшись за развалинами.
У ворот города нагнали своих.
– Сбил японца, – коротко доложил Блохин Родионову, который поджидал их у ворот, держась рукой за бедро. – Тебя зацепило? – спросил он.
– Малость оцарапало, да Егорова убило, как сюда бежали! Еще двоих ранило, тех уже увели!
– Мы с Гайдаем тебя хоть в Артур на руках донесем?
– Сам помаленьку добреду!
Родионов поморщился от боли и медленно пошел вперед.
Навстречу отходящим из города частям уже шла на подмогу стрелковая цепь, которая и отогнала наседавших японцев.
Город Цзинджоу горел под перекрестным огнем русской и, японской артиллерии. Из южных ворот выбегали жители с домашним скарбом, стремясь как можно скорее покинуть район обстрела. Над их головами то и дело появлялись белые комочки разрывов. Свинцовый дождь пуль и осколков поднимал с земли тучи пыли.
Город Цзинджоу с двух сторон обходили японцы. Одетые в форму защитного цвета пехотные цепи, едва различимые на фоне травы, преследовали русских, которые в своих белых рубашках были прекрасно видны на серо-зеленом поле. Артиллерийский огонь с обеих сторон усилился до предела. Солдаты падали, сраженные пулями и осколками. Были жертвы и среди беженцев. Корчились от невыносимой боли раненые женщины и дети.
Стоя у блиндажа с Звонаревым, Варя наблюдала за этой страшной картиной.
– Смотрите, смотрите, какой ужас происходит у ворот города! – воскликнула она. – Упала женщина, и около нее копошатся маленькие дети. Я не могу спокойно смотреть на это. Я бегу туда, – рванулась с места Варя.
– Только зря не рискуйте собою. Я за вас отвечаю перед вашими родителями, – кричал ей вслед прапорщик.
– Я сама отвечаю за себя. Дайте мне хоть пару солдат в помощь, – уже отбежав на некоторое расстояние, попросила Варя.
– Мельников, возьмешь пару солдат и отправишься за сестрицей. Захвати перевязочные средства и постарайся по возможности уберечь Варвару Васильевну, – напутствовал Мельникова прапорщик.
Добравшись до места, где лежали раненые китайцы, Варя, Мельников и солдаты принялись за работу. Но производить перевязки под обстрелом было нелегко. Мельников послал одного из солдат поискать более укрытое место. Вернувшись через минуту, солдат предложил перенести импровизированный перевязочный пункт в находящуюся поблизости выемку железной дороги. На новом месте Варя с помощью солдат и двух девушек-китаянок быстро перевязала раненых и, израсходовав весь перевязочный материал, заторопилась на батарею, где снова разгорался бой.
– Слава богу, наконец-то вы вернулись. Я так волновался за вас, – встретил Звонарев Варю.
– И совершенно напрасно. Все в порядке, раненым помогли выбраться в тыл, – ответила Варя.
– В награду за проявленное сейчас человеколюбие и храбрость награждаю вас ценным подарком. – И прапорщик протянул Варе статуэтку из слоновой кости.
Варя удивленно посмотрела на Звонарева и осторожно взяла в руки безделушку.
– Как это вы додумались купить такую чудесную вещичку? Это будет приятная память о сегодняшнем дне. Вы, кажется, более любезны и внимательны ко мне, чем я предполагала. А я-то считала вас неспособным ни на какие тонкие человеческие переживания, – кокетливо проговорила Варя.
– Благодарю за столь высокое мнение о моей персоне, – иронически заметил Звонарев.
– А за безделушку еще раз спасибо – хороша. – И Варя отошла.
С восходом солнца начался артиллерийский обстрел русских позиций.
– Японцы! – вдруг ткнул пальцем вперед наводчик первого орудия Четырнадцатой батареи.
Из-за ближайшего хребта показалась колонна и, миновав обнаженную вершину, быстро скрылась в гаоляне и кукурузе.
– Буди прапорщика! – скомандовал подошедший Грязнов. – Окажи, японец на нас лезет!
Через минуту Звонарев уже смотрел в бинокль, отыскивая колонну.
– Вызвать людей к орудиям! Цель-номер три! Огонь открывать после пристрелки десятой батареи! – приказал он.
Солдаты быстро разошлись по орудиям.
– Орудиями, четные – гранатой, нечетные – шрапнелью, огонь!
В свежем утреннем воздухе гулко раздались четыре выстрела, и снаряды с урчанием полетели вдаль.
– Одиннадцатая готова!
– Огонь!
И еще восемь выстрелов загремели один за другим, как бы нагоняя потерянное время.
Звонарев вскинул бинокль. Снаряды ложились хорошо. Шрапнели рвались низко и сильно поражали цель. Из гаоляна во все стороны, как потревоженные за печью тараканы, разбегались японцы.
– Шрапнелью! Батарея, огонь! – приказал прапорщик.
Несколько солдат, ставших цепочкой между ним и батареями, громко повторяли команду.
Весь гаолян окутался ватными клубами шрапнельных разрывов. Противник торопливо начал перебегать обратно за, хребет.
Увеличив прицел, Звонарев преследовал отступающих огнем. Вдруг откуда-то издалека прилетел японский снаряд, и столб черного дыма вырос за десятой батареей.
– Смотри все, откуда бьет японская батарея! – приказал Звонарев, тщетно оглядывая вершины гор. Они были по-прежнему пусты.
– Хорошо сховался японец, ничего не видать! – досадливо отвечали солдаты, в свою очередь осматривая сторону противника.
За первым снарядом упал еще один, а затем на батарею обрушилось сразу несколько десятков. Все исчезло в клубах дыма и пыли. Снаряды падали и впереди и сзади батареи, но больше всего они попадали в самый бруствер и в расположенные за ним орудия.
Звонарев бросился туда. Уже по дороге он увидел, как первое орудие, подброшенное взрывом, подлетело вверх и повалилось набок. У третьего орудия было разбито колесо. Несколько солдат валялись на земле, остальные, бросив орудия, скрылись в блиндажах.
– Носилки! – скомандовал прапорщик.
Вскоре было сбито еще одно орудие, и на всей батарее осталась всего одна годная к действию пушка.
Покончив с Десятой батареей, японцы обрушились на соседние – Одиннадцатую и Тринадцатую.
– Японец, ваше благородие, вроде колдун в шапкеневидимке, самого не видно, а нас бьет в самую морду! – подошел к Звонареву Грязнов.
– Может, справа что-нибудь видно, – обернулся прапорщик в сторону центральных батарей, но они тоже представляли собой сплошные вулканы дыма, сквозь который то и дело появлялись взблески взрывов от падающих снарядов.
– Едва ли и там что увидишь сейчас, – ответил солдат.
Объектов для стрельбы не было видно, и Звонарев занялся разглядыванием общей картины боя.
Слева, в Цзинджоуском заливе, на горизонте маячили японские суда. У берега на якорях стояло около полусотни китайских джонок. Прямо в зарослях гаоляна и кукурузы было безлюдно, но из-за хребта доносился беспрерывный гул стрельбы многочисленных батарей.
Город Цзинджоу горел, обстреливаемый одновременно русской и японской артиллерией. У его южных ворот шла усиленная ружейная перестрелка. Линия стрелковой цепи из-за белых рубах русских солдат была ясно видна на серо-зеленом фоне местности. Японцы же в защитной одежде были едва различимы, и то
