на поворотном кругу.
– Пошевеливайся! – покрикивал Жиганов, подбегая то к одному, то к другому орудию.
– Сейчас наш Медведь покажет японцу кузькину мать, – ответил Ярцев.
– Враз потопит.
– Тысяча пятьсот двадцать! Тысяча пятьсот! Тысяча четыреста восемьдесят! – выкрикивали на дальномере.
– Прицел семьдесят, целик право три, взвод залпом! – кричал Борейко с бруствера.
Из казарм, поблескивая ручными фонарями, бежали солдаты других взводов.
– Торопись, покеда японец не убежал! – слышался зычный голос Родионова.
– Пли! – донеслось с батареи, и два ослепительных столба огня прорезали на мгновение ночную темень.
– На прожекторе! – кричал Борейко. – Светите вы, сукины дети, как следует!
Прожектор никак не удавалось наладить: он то вспыхивал, то потухал.
– Сергей Владимирович, – подходя, распорядился Жуковский, – отправляйтесь к прожектору. Борис Дмитриевич, вас попрошу быть около пятидесятисемимиллиметровых пушек, а я приму общее командование. Что на море?
– Видны два парохода, идущие со стороны Дальнего, – доложил Борейко.
Жуковский повел энергичную залповую стрельбу по брандерам. Четыре снаряда попали в пароход, который тотчас начал тонуть, вскоре был потоплен и другой.
В свете прожектора мелькнул силуэт миноносца, на котором то и дело вспыхивали огни выстрелов. Жуковский приказал Борейко обстрелять его из пятидесятисемимиллиметровых пушек.
В ответ на выстрелы с миноносца засигналили фонарями.
– Это наш, ваше благородие, – поспешно доложил недавно прикомандированный к батарее сигнальщиком со «Страшного» матрос Денисенко.
Огонь прекратили, миноносец же, продолжая стрелять, медленно приближался к берегу.
– Уходит от японцев. Вон они за ним гонятся, как бы их обстрелять, ваше благородие, – волновался матрос.
– Чего же он на всех парах летит на берег? – удивился Борейко.
– Имеет, вероятно, повреждение и спешит выйти на мелкое место, – заметил один из офицеров.
Поручик перенес огонь своих пушек на японцев и отогнал их в море. Подойдя к берегу, миноносец приткнулся к мели. Денисенко, схватив в руки два фонаря, начал усиленно ими размахивать. С миноносца ему не замедлили ответить.
– Это «Сильный», ваше благородие, сигналит; «Имею повреждение».
– Ладно, пока он будет стоять у берега, мы будем отгонять от него японцев, – решил Борейко.
В это время со стороны Тигрового полуострова появился большой пароход. Было видно, что он в темноте попал не туда, куда надо, и вместо прохода очутился под Электрическим Утесом. Жуковский дал по пароходу залп всей батареей, после чего на нем вспыхнул пожар, и он, круто свернув к берегу, выскочил на камни саженях в двадцати от «Сильного».
Артиллеристы закричали «ура» и стали просить разрешения отправиться к брандеру. Жуковский разрешил.
Взяв винтовки, солдаты во главе с Борейко направились к горящему пароходу и уже через несколько минут осторожно взбирались на него.
Весь нос парохода был объят огнем, дымилось также на юте, пахло нефтью и горелой пенькой. Денисенко разыскал всего пару брезентовых ведер.
– Ни помп, ни шлангов, ни брандспойтов, ничего нет, – огорченно доложил он. – Дозвольте на «Сильном» справиться, может, они нам пособят.
– Вали, а пока мы тут попытаемся тушить хотя бы этими ведрами, – разрешил Борейко.
– Только бы, ваше благородие, не взорвало что-нибудь в нутре, от греха бы солдат увести на берег.
– Мы сейчас сами залезем внутрь и посмотрим, что там есть, – отозвались солдаты.
Артиллеристы рассыпались по всем закоулкам парохода. Борейко попытался пробраться на нос, где были установлены пушки, но пламя и дым мешали. Несколько ведер воды, вылитые на огонь, не смогли остановить распространение пожара.
– Придется обождать, пока подойдут матросы, – с сожалением проговорил Борейко.
Вскоре на палубе один за другим стали появляться из различных люков солдаты, отдуваясь от жары, дыма и копоти.
Родионов, побывавший в такелажной, притащил уйму канатов, блоков, кусков парусины, стальных тросов.
– В нашем хозяйстве сгодится, ваше благородие, – деловито доложил он, складывая имущество на палубе.
– Ну и жара внизу, – рассказывали солдаты, – дым, тесно, лестницы все крутые, того и гляди, свалишься.
В это время с «Сильного» явились матросы во глазе с мичманом и начали устанавливать привезенные с собой помпы.
– У нас, к вам просьба, – подошел мичман к Борейко, – нет ли на батарее доктора или фельдшера, а то наш фельдшер не справляется.
– Сейчас же пришлем к вам фельдшера с медикаментами. Родионов, пошли кого-нибудь за Мельниковым, пусть отправится на миноносец, – приказал Борейко.
Матросы приладили помпу и шаг за шагом стали сбивать огонь. Артиллеристы занялись переноской своих трофеев в лодку. На берегу они встретили фельдшера и Шурку Назаренко с бинтами, банками, склянками, спешивших к «Сильному».
У трапа их встретил вахтенный и проводил в каюткомпанию, где была перевязочная.
– Никак, баба приехала! – сердито проговорил боцман. – Вовек теперь нам не сняться отсюдова!
– Не каркай, боцман! – прикрикнул вахтенный офицер.
– От бабы, вашбродь, всегда несчастье на корабле случается.
– Это сестра милосердия, а не баба.
– Все одно, вашбродь, – натура у ей бабская.
– Не разговаривай. Присмотри лучше, как в трюме работы идут.
– Есть, вашбродь!
В кают-компании, где лежали раненые, Мельников и Назаренко приступили к, перевязкам. Матросы с любопытством смотрели на девушку, недоумевая, как она могла сюда попасть.
– Ой, болит! – стонал молодой рыжеватый парень, раненный в живот. – Ой, пособите, братцы!
Мельников деловито осмотрел его и, наскоро перевязав, мрачно отошел в сторону.
– Морфий, – приказал он сестре.
Заголив раненому руку, девушка неумело ткнула в нее иглой.
– Ой, – дернулся раненый, – и так больно, а тут тебя еще иглой ширяют!
Вскоре он успокоился.
– Чем колоть нас перед смертью, сестрица, – проговорил другой матрос, раненный в грудь навылет, – ты бы приголубила нас напоследок. – Он попытался засмеяться.
– Заткни хайло, черт дохлый! – накинулся на матроса сосед.
Сестра продолжала свою работу.
– Рука у вас, сестрица, легкая. Наш фершал как возьмется, свету божьего не взвидишь, а вы чисто ангел ручкой прикасаетесь, – уверял кочегар.
– Не улещай, Микиткин! Сестрица для всех, а не для тебя одного.
– Эх, почему у нас на миноносце нет такой сестрицы. Воевать бы было веселее.
Артиллеристы с Утеса помогали матросам разгружать трюм. На руках осторожно опускали на шлюпки длинные сигарообразные мины, охапками, как поленья, таскали патроны для сорокасемимиллиметровых пушек; выгребали из бункеров уголь.
Моряки хотели выбросить его за борт, но солдаты запротестовали:
