Юрасовский уже поднялся на мосток.
– Следить за бурунами. Малый назад! – скомандовал он.
«Страшный» тихонько качнулся и пошел назад.
– За кормой бурун видать! – крикнул с кормы Серегин.
– Стоп! Видимо, мы зашли в бухту или пролив, а корму занесло к берегу, – решил Юрасовский.
– На правом траверзе огонь! – доложил сигнальщик.
Андрюша вскинул бинокль. Где-то мерцал слабый огонек. Был ли он далеко или близко, в темноте определить было невозможно. –
Слева громко запели петухи.
– Что за черт! Похоже, что мы попали между островов! Ищи теперь выход в море, – ворчал Юрасовский.
– По носу буруны! – выкрикнул сигнальщик.
– Отдать якорь! Надо шлюпку спустить да поискать выхода, – решил командир.
Матросы кинулись, к якорной бухте.
На мостик поднялись Малеев и Дмитриев. Якорь булькнул в воду и, вытравив две сажени цепи, остановился. Было ясно, что берег где-то совсем близко.
– Спустить шлюпку! Поезжай на разведку, Ермий Александрович, а то мы тут совсем запутаемся.
– Есть! – ответил Малеев, спускаясь вместе с матросами в шлюпку, которая, отвалив от миноносца, тотчас же скрылась во мгле.
– Хорошо еще, что ночь, а то увидели бы с берега, мигом бы японцам сообщили! Как это вас угораздило оторваться от отряда? – спросил Андрюшу Дмитриев.
– Черт его знает! Должно быть, на повороте! Уж больно темно!
– Промерь за кормой! – приказал Юрасовский.
– Десять футов, ваше благородие! К берегу корму заносит!
– Еще на мель сядем! – забеспокоился Акинфиев.
– Скоро прилив начнется, не страшно, если и сядем! Только бы японцы не пронюхали, что мы тут, – ответил Юрасовский.
– На «Страшном»! – вполголоса окликнули из темноты.
Это возвращалась шлюпка с Малеевым.
– Есть на «Страшном»! – ответило несколько голосов.
– Надо правее держать. Ну и тьма, едва вас нашли! – сообщил лейтенант, поднимаясь на палубу.
Подняли якорь, миноносец медленно двинулся вперед. Слева опять послышался собачий лай.
– Верно идем! Когда на шлюпке здесь проходили, тоже псы лаяли. Чуют, сволочи! Как бы тревоги не подняли.
«Страшный» продолжал осторожно подвигаться вперед.
Все на палубе напряженно всматривались в темноту и прислушивались к доносившимся с берега звукам. Качать миноносец стало сильней. Матросы старались не нарушить тишины. Лай затих.
– Вышли в море! – облегченно вздохнул Юрасовский, стараясь по карте угадать место расположения «Страшного».
– Что же теперь нам делать? – спросил Малеев.
– Ясно что! Поскорее возвращаться в Артур, чтобы с рассветом в море нас японцы не захватили, – ответил Юрасовский. – Надо будет ходу прибавить и дать узлов по двадцать, чтобы скорее добраться!
– Боюсь, факела будут, – ответил Дмитриев. – Уголь неважный, горит плохо, часто шуровать приходится. Дождь явно затянется до утра, а под его покровом мы доберемся незаметно до Артура и экономическим ходом.
– Ермий! Ты на вахте останешься?
– Так точно!
– Курс на Артур, ход не меньше семнадцати – восемнадцати узлов! Подвахтенных отпустить вниз.
– Есть! Идти в Артур, ход семнадцать-восемнадцать узлов! – повторил приказание Малеев.
Кроме оставшихся на вахте, все сошли вниз. Акинфиев, не раздеваясь, лег спать, а Дмитриев с Юрасосоким остались в кают-компании.
Часам к четырем погода стала проясняться. Дождь почти утих, по морю пронеслись порывы ветра. Кое-где на волнах появились белые гребешки. Миноносец, качаясь на волне, стал зарываться в воду носом, ход уменьшился. Малеев внимательно осматривал в бинокль начавший сереть горизонт, но в предрассветном тумане ничего не было видно. Лейтенант поплотнее запахнул дождевик и зашагал по мостику, вспоминая о приглашении на обед к Риве.
– Ваше благородие! Слева видать трех, миноносцев, – прервал его мечты Серегин.
Лейтенант поднял бинокль и взглянул по указанному направлению. В чуть засеревшем мраке ночи слабо проступали силуэты миноносцев, идущих параллельным курсом к Артуру.
«Должно быть, наш отряд, от, которого мы отстали у островов», – подумал Малеев, но из осторожности решил пока своих позывных не показывать.
– Не японцы ли? – тревожно проговорил сигнальщик.
– Нет! Миноносцы типа нашего «Сильного» и «Бесшумного», большие, четырехтрубные. Правда, есть такие и у японцев: «Акацуки», «Сазанами» и другие. Но что им делать днем у Артура?
Прошло с четверть часа. Восток заметно посветлел. На фоне утренней зари уже четко вырисовывались силуэты неизвестных миноносцев. Они по-прежнему шли параллельным курсом, но не сближались со «Страшным», хотя и держали тот же ход. Это обстоятельство еще больше успокоило Малеева. Он окончательно решил, что это свои, тем более что уже был виден Ляотешань. Артур был не далее двенадцати – четырнадцати миль.
– Справа видать чьи-то крейсера! – проговорил вдруг рулевой.
Лейтенант посмотрел в бинокль. Справа, наперерез «Страшному», шли три крейсера. Появление их грозило смертельной опасностью маленькому русскому миноносцу. Силы были слишком неравны.
– Свистать всех наверх! Ход увеличить до предельного! – приказал Малеев, мгновенно оценив обстановку.
Через несколько секунд, одеваясь на ходу, матросы выскочили на палубу и бросились к уже заряженным орудиям и минным аппаратам. Юрасовский, поднявшись на мостик, принял командование. Дмитриев спешно спустился в машинное отделение. «Страшный» приготовился к бою.
– Надо немедленно присоединиться к нашим миноносцам! – показал Юрасовский на корабли слева. – Вчетвером мы как-нибудь прорвемся к Артуру.
– Неизвестно, чьи они – наши или японские! – вставил Серегин. – На них, видать, тоже тревога, люди у пушек и минных аппаратов, и они направлены на нас!
– Да совсем не на нас! – раздраженно ответил Юрасовский. – Они тоже заметили японцев и изготовились к бою. Поднять позывные! – скомандовал он.
Едва только сигнал был поднят, как все три миноносца опоясались огнями, и в следующее мгновение на «Страшный» обрушился град снарядов. Сразу же оказалась подбита носовая пушка. Человек пять раненых матросов повалились на палубу.
– Японцы! – хрипло произнес Юрасовский. – Теперь одна надежда на машину. Самый полный вперед!
В этот момент крейсера тоже дали залп по миноносцу. Первый же шестидюймовый снаряд попал в мостик. Юрасовского взрывом убило. Рулевой, истекая кровью, корчился на палубе. Акинфиев, которого забыли разбудить, только что поднялся на палубу и был потрясен увиденным. Он бросился было на помощь Юрасовскому, но, поняв, в чем дело, кинулся к Малееву.
– Командир убит, Ермий! – пробормотал он побелевшими от страха губами.
Матросы растерянно топтались на палубе, не зная что делать. Малеев взобрался на остатки мостика и громким, спокойным голосом приказал:
– Убрать в каюту тело командира! Раненых снести вниз. Никакой суматохи! Комендорам наводить по миноносцам.
Его решительный, твердый тон подействовал на матросов успокаивающе, и они поспешно бросились
