Танец пьянил и захватывал. Нгао танцевала, позабыв все свои страхи и смущение. Это продолжалось до полного изнеможения, пока она не рухнула без сил на руки подхватившего ее Нуо. Под возгласы карамов он поднял Нгао и направился к своей хижине.
Только возле хижины Нгао, наконец, отдышалась и пришла в себя. Руки Нуо мягко сжимали ее в объятиях, но Нгао вдруг вспомнился другой вечер и лицо и руки Милона. Этот страшный взгляд и руки, до боли сжимающие и тискающие ее, а потом злобные глаза Тхена и его удары. Нгао содрогнулась, представив, что руки Нуо сейчас так же сожмутся на ее теле, исчезнет эта мягкая улыбка, и глаза станут как у Милона.
– Теперь Нгао жена Нуо, – с улыбкой произнес сын Сиума, занося ее в хижину, и осекся, увидев в ее глазах прежний ужас.
Вздохнув, он опустил Нгао на постель и укрыл шкурой.
– Пусть Нгао отдыхает, – отступив в сторону, сказал он. – Нгао устала и переволновалась.
– А Нуо? – нерешительно спросила она.
– Нуо обещал, что не обидит Нгао. Дочь Тхена боится. Нуо будет спать на полу, чтоб Нгао не боялась.
Отойдя от постели, сын Сиума лег поперек хижины спиной к Нгао и лицом к выходу.
На рассвете в хижину заглянула Оуи. Нгао спала в постели, а Нуо на полу недалеко от выхода. Озадаченно покачав головой, Оуи осторожно опустила закрывающую вход шкуру и шагнула к хижине Олана. Олан и Эяо спали в постели, обнимаясь даже во сне. Оуи неслышно вернулась в свою хижину и снова легла.
– Не нравится Оуи Нгао, – сказала она проснувшемуся Сиуму. – Этой ночью Нуо не был с дочерью Тхена. Зачем Нуо выбрал чужачку?
– Нуо взрослый мужчина, – ответил Сиум. – Нуо лучше знать, какая жена нужна сыну Сиума. Иуш принял Нгао. Сиум сын Рона не может спорить с покровителем карамов.
Нгао проснулась поздно утром. Подняв голову, она увидела, что осталась одна в хижине. Нуо сын Сиума уже куда-то ушел.
Нгао сняла шкуру леопарда и надела более привычную юбку. Ожерелье она решила не снимать. Здесь многие женщины носили украшения.
Пусть и на ней что-то будет, ведь теперь Нгао жена Нуо сына Сиума. В хижину так никто и не заходил, и Нгао робко выглянула наружу.
Вокруг мелькали в основном женщины. Мужчины уже разошлись, кто на охоту, кто на рыбалку. На краю поселения еще горели несколько костров, большинство людей были там.
Нгао нерешительно пошла в ту сторону. Она уже подходила к кострам, когда ее остановила женщина примерно того же возраста, что и Нуо.
– Проснулась, маленькая чужачка, – встав перед Нгао, с издевкой произнесла она, ее серые глаза смотрели со злостью и насмешкой. – И что сын Сиума нашел в этой сиху? Черная, страшная. Нгао умеет рыбачить? Нгао умеет печь лепешки? Может, Нгао будет охотиться вместе с Нуо? Нгао только и умеет, что спать и есть.
– Уйди с дороги, – оскалилась Нгао.
Она жена Нуо сына вождя Сиума и больше не позволит себя обижать.
Что Нгао сделала этой женщине, что она так насмехается?
– Что Нгао может сделать Леа дочери Ора? – засмеялась та. – Пусть чужачка сидит в хижине и не высовывается.
В следующую секунду рядом неизвестно откуда появилась Эяо. Не говоря ни слова, она залепила надменной незнакомке пощечину и оттолкнула ее.
– Пусть Леа сидит в хижине и не высовывается, – в бешенстве прошипела Эяо, ее глаза сверкали от ярости. – Кто такая Леа, что смеет угрожать Нгао жене Нуо сына Сиума? Леа ночевала на плоту? Может дочь Ора поплывет кормить Иуша? Почему не Леа, а Нгао ухаживала за Нуо и перевязывала раны?
Подошли еще несколько женщин и тоже напустились на Леа. Она была красива, но горда и надменна, и ее недолюбливали в племени. На шум из хижины Сиума вышли Нуо и Олан. Увидев Нгао, Нуо подошел и обнял ее за плечи. Олан остановился рядом между Нуо и Эяо.
– Что происходит? – спокойно спросил сын Сиума, оглядывая рассерженную Эяо, возмущенную Леа и дрожащую от возбуждения Нгао.
– Кому не нравится Нгао? Нуо слушает.
– Это Леа дочь Ора, – с трудом сдерживаясь, ответила Эяо. – Леа говорит, что Нуо выбрал плохую жену.
– Дочь Ора считает, что была бы хорошей женой? – усмехнулся Нуо. – Почему Леа раньше молчала? Нуо ранен и не может плавать. Пусть Леа накормит Иуша. Пусть дочь Ора перевяжет Нуо, чтобы раны скорее зажили. Почему Леа молчит?
– Почему Нуо защищает сиху? – в возмущении воскликнула Леа.
– Нгао больше не сиху, – громко отчеканил сын Нома. – Нгао прошла очищение по обряду карамов. Дочь Тхена кормила Иуша, и Иуш подарил Нгао прекрасные камни. Нгао принадлежит к племени карамов, как и Леа, больше, чем Леа. Дочь Ора никогда не кормила Иуша и не плавала в море.
– Леа женщина, поэтому Нуо не обидит дочь Ора, – продолжил Нуо. – Если Леа еще раз обидит Нгао, Нуо скажет об этом Сиуму сыну Рона. Нуо думает, Сиуму очень не понравятся раздоры в племени. Что скажет Леа?
Дочь Ора молча скрылась в хижине. Другие женщины тоже разошлись по своим делам, словно ничего не случилось. Обнимая Нгао за плечи, Нуо подвел ее к костру. Вслед за ними подошли Олан и Эяо.
– Пусть Нгао не боится, – сказал сын Сиума, садясь перед костром. – Леа злится. Дочь Ора хотела стать женой Нуо.
– Нгао не боится, – сев рядом, ответила Нгао. – Нгао больше ничего не боится. Дочь Тхена разозлилась, но не испугалась.
– Это хорошо, – кивнул Олан.
Они поели и все вместе пошли в лес. Нуо и Олан проводили Нгао и Эяо вглубь леса. Нгао быстро нашла нужную для лечения траву. Со вчерашнего вечера Нуо и Олан ходили без повязок на ранах, и она содрогалась, глядя на располосованную спину и прокушенное плечо мужа.
Усадив мужей на землю, Эяо и Нгао перевязали их раны. Раны Нуо уже начинали зарубцовываться, покрываясь жесткой корочкой.
После перевязки, мужчины принялись собирать дрова для ночных костров. Нгао и Эяо помогали им. Попутно Эяо рассказывала Нгао об обычаях карамов, показывала употребляемые в пищу растения. Нгао так же показывала ей, какие растения и для чего употребляли сиху. Нуо и Олан с улыбкой переглядывались, прислушиваясь к их разговору, и время от времени тоже вставляли слово.
До обеда они успели трижды принести из леса по охапке дров. Эяо и Нгао по мере сил старались не отставать от мужей.
Уже перед обедом Нуо и Олан отправились в лес в четвертый раз, а Эяо и Нгао вернулись к хижинам. Эяо разожгла костер и принесла чашку с серой мукой. Нгао внимательно наблюдала за ней. Эяо сказала, что такую муку карамы делают из зерен и сухих кореньев. Из нее пекут лепешки.
Она положила у самого костра плоский камень, чтобы он раскалился. Пока камень нагревался, Эяо добавила в муку воды и замесила густое тесто. Нгао старалась помогать ей.
Когда камень раскалился, Эяо стала делать из теста лепешки и подсушивать их на камне. Показав весь процесс, она дала Нгао самой попробовать испечь несколько лепешек. Сначала лепешки получались неровными, потом Нгао наловчилась делать их более-менее круглыми. Самым сложным было понять температуру камня и вовремя снять лепешку, чтобы она хорошо прожарилась, но не подгорела. Они напекли лепешек и пожарили рыбу.
Вскоре вернулись Нуо и Олан. Сложив принесенные дрова в общую кучу, мужчины подошли к хижине, и они вместе пообедали. Нуо смеялся и старался держаться бодро, но Нгао видела, что он устал.
– У Нуо болят раны, – проговорила она, глядя на мужа. – Сыну Сиума надо отдохнуть.
– Нуо устал, – неохотно согласился он.
– Пусть сын Сиума отдохнет в хижине. У Нуо глубокие раны.
