нашей договорённости. Но не поворачивать же теперь назад, к замку? Потеряем много времени, а оно дорого… Ладно, придётся послушать, что именно скажет командир отряда в своё и князя оправдание. Что объяснение происходящему приготовлено заранее, я не сомневалась.
Верховой отряд догнал карету довольно быстро, но увидеть меня, перелезающую обратно внутрь экипажа, они не успели. А я затихорилась, разглядывая в щёлочку подъехавших всадников и слушая разговор их командира с Тагиром.
— Кертаз Бурый, глава специального отряда пограничной стражи, — сухо и резко представился первый из всадников, коротко стриженый молодой мужчина, чьи ровные черты лица показались мне знакомыми и, почему-то, отталкивающими.
— Тагир Лесовик, — в том же тоне откликнулся друг.
— Мой отряд уполномочен сопроводить вас до пограничных земель и там помочь в расследовании, — будто через силу выговорил столь длинную фразу предводитель стражников, и после короткой паузы добавил: — До завершения миссии моё слово равнозначно слову князя.
Повисло молчание, во время которого собеседники буравили друг друга взглядами. Вернее, мне было видно только какими колючими стали глаза всадника, но вряд ли Тагир остался безмятежным и это проигнорировал.
— Думаю, светлорождённые захотят увидеть ваши верительные грамоты, — наконец прервал молчание охотник.
— Они увидят.
— И ещё… — Тагир подпустил в голос яда: — незачем было провожать нас до пристани столь большим отрядом. В чрезвычайных случаях церемонии можно опустить.
— Это не ради церемониала, — с затаённой яростью ответил Кертаз Бурый, чем-то неуловимо напоминающий медведя. Вроде медлительного — но раздражённого, и оттого смертельно опасного. — В расследовании будут участвовать четверо, включая меня — как и было обговорено. Остальные стражи возьмут на себя охрану деревень от тварей, пока мы будем заняты.
— Восемь человек? — Тагир, похоже, изо всех сил пытался не расхохотаться в голос. — Сколько деревень они собираются охранять, Кертаз? И как?..
— Четыре деревни — те, на которые уже совершались нападения. Как… думаю, тебя, Лесовик, это волновать не должно.
Мгм? Я озадаченно отвернулась от щели в занавеси. Последние слова, судя по интонации, были тщательно нацеленной шпилькой. И, опять же, судя по тяжёлому молчанию травника, они попали в цель… Снова я чего-то не понимаю.
Не прошло и полстражи, как я почуяла, что мы уже подъезжаем к морю. Впрочем, особой чувствительности для этого не требовалось — воздух ощутимо посвежел, почти не заметный в городе, привкус соли на языке стал резче. Пока негромкие, до кареты донеслись пронзительные крики чаек. За занавеской, которую я не рискнула отодвинуть совсем — так и подглядывала в щёлку, — виднелись лишь редкие кусты да наезженная, если не сказать — разбитая, дорога… Но стоило карете выехать на последний перед берегом (или первый, смотря с какой стороны считать) пригорок, как мне открылась панорама небольшой бухты.
Несколько низких построек, пара разбитых (или полуразобранных?..) телег, редкие островки зелени на побережье, неожиданно оказавшемся каменистым… И полное, так и хочется сказать — тотальное, запустение. Оно же — безлюдье.
Удивлённо моргнув, я перевела взгляд дальше — на стоящие на якоре суда. Или правильней говорить — «на приколе»?
Как бы то ни было, назвать эти деревянные… творения плотников… морскими кораблями лично я бы не решилась. Если такое и можно назвать судном, так только в одном, и отнюдь не мореплавательном смысле…
Меня невольно передёрнуло. Я и так-то не очень люблю море, а после своей гибели в прошлом мире — тем более… А эти самодельные «Титаники» так и просятся на дно, всем своим скорбно-потрёпанным видом возвещая скорую погибель смельчакам, рискнувшим отойти на них от берега хоть на полметра.
Между тем карета вырулила на «набережную», развернувшись к морю боком и оставив мне на обозрение только сушу. Я напряжённо выдохнула и прислушалась к мерному стуку копыт, стараясь успокоиться.
В конце концов, люди князя — не самоубийцы, и вряд ли захотят с нами расквитаться, пустив свой же корабль на дно. И вообще, плавают же как-то люди, промыслом занимаются, торговлей… Чем я хуже?
Струсить?! Ну уж нет!
Ехали мы недолго, но постройки, заодно с увиденными мной судёнышками, успели остаться далеко позади, когда копыта резко застучали по камню, и карета наконец остановилась.
Оставив друзей самостоятельно выбираться из-за груды вещей, я выскочила из экипажа, как чёрт из табакерки. От меня даже шарахнулся огромный чёрный бык, чей ругающийся всадник оказался пресловутым командиром княжьего отряда. Надо сказать, при столь близком знакомстве я от «медведя» тоже шарахнулась, и порскнула за карету, не желая лишний раз испытывать удачу.
Вид на море открылся такой же, как и раньше: камень, снова камень, чахлые кустики и несколько пришвартованных к невысокому берегу кораблей. На одном из деревянных судёнышек было заметно оживление, с тёмного борта на берег тянулся трап. Цвет «морёного дуба» меня не обманул — дерево явно потемнело не от благородного происхождения, а от времени и тяжёлой судьбины сего плавсредства…
При ближайшем рассмотрении корабль производил ещё более удручающее впечатление. Грязная палуба, обросшие какими-то водорослями борта, единственная мачта, кажется, не может выбрать, в какую сторону падать, и только поэтому пока что ещё стоит…
— Я! а! это! е! попыву! — пребывая в каком-то первобытном ужасе, я встала как вкопанная в двух шагах от узкого растрескавшегося трапа. — И за шо! И е заштавите!.. Я ещё шить хошу!!!
Последняя фраза была с трагическим подвыванием.
— Ваша светлость, — с поклоном обратился ко мне непонятно откуда взявшийся низенький человечек. Его можно было бы принять за гнома, если бы не длинный блёкло-синий кафтан, гладко выбритое лоснящееся лицо и изрядное брюшко. Гном никогда не покажется на глаза обществу, если у него есть хотя бы один грамм лишнего веса — например, на левой задней пятке… Иначе бедолагу пристукнут за такое непотребство первые попавшиеся его же сородичи.
Кстати, отчасти поэтому гномы презирают людей больше других рас — вы когда-нибудь видели жирного эльфа? И не увидите. Они вечно где-то бегают, по деревьям прыгают, питаются сплошь мясом и фруктами… Что очень даже способствует сохранению хорошей формы. А орки в своей пустыне едой не избалованы, да ещё и воины все поголовно… Вот и выходит, что гномы между собой считают людей низшей расой.
Между тем человечек уже явно отчаялся привлечь моё внимание и тоскливо искал пути отхода, которые не нанесли бы ущерба его самолюбию. Я чуть вздохнула и сфокусировала взгляд на его кафтане.
Оказалось, псевдо-гном уже взмок от волнения — и теперь просиял не хуже лампочки, осчастливленный моим вниманием.
— Ваша светлость, «Зимний рассвет» — лучший торговый корабль в северных водах! Я, как его капитан, считаю просто даже долгом чести показать вам его в подробностях — от трюмов до шпангоутов! Поверьте, вы в моём мальчике не разочаруетесь! У него два грузовых трюма, общей грузоподъёмностью 40 тонн! Есть каюта…
— Нам важна скорость, а не грузоподъёмность вашего корыта, — неожиданно оборвал эти дифирамбы разозлённый голос подъехавшего командира стражников. — Надеюсь, вам чётко передали инструкции князя?!.. Главное — быстро доплыть до места назначения, остальное — нас не волнует!
— Разумеется, разумеется, — теперь уже «гном» кланялся Бурому, пятясь задом по направлению к трапу. — Всё как должно! Быстрее просто невозможно! Прошу вас, княжич, прошу на корабль!
«Княжич»?!! Я ошалело заморгала. Это как?! Князь что, своего сына бросает на борьбу с монстрами… и прочими эльфами?! И не жалко ему кровиночку?
Хотя… Такую «кровиночку» пожалеешь, как же! Медведь, как есть — медведь! Бурый.
