– Э, что, вашбродие! Пустое это. За ночь-то сколько их таких перекидаешь в ров, – неторопливо рассказывал стрелок.
Добравшись до крыши капонира, Звонарев хотел было высунуться и посмотреть вперед, но в это время луч японского прожектора остановился против этого места. Опять пришлось томительно ожидать, пока он сдвинется в сторону. Прапорщик стал дрожать от холода.
– Пошли назад, – предложил он Блохину.
– Подождем еще малость, Сергей Владимирович.
Сосчитаю до ста: коль прожектор не уйдет – поползем домой.
Не успел он просчитать и до пятидесяти, как луч угас и опять стало совершенно темно. Блохин мигом вскарабкался на бруствер и пополз вперед. Звонарев и двое часовых остались ожидать на месте. До японцев здесь было всего шагов тридцать. В тишине ясно слышался их гортанный говор, стук лопат, звяканье железа и тонкий, пискливый лай маленьких сторожевых собачонок.
– Ох, и вредные же они! За сто шагов русского человека чуют, а на своих не лают, – сообщил шепотом один из стрелков.
Прислушиваясь к разговору, Звонарев внимательно всматривался туда, где скрылся Блохин.
– А ну, потише, послушаем, что впереди делается, – остановил он солдат.
– Вы, вашбродь, не очень высовывайтесь, может я заметить, – предупреждали стрелки.
Вдруг впереди у японцев звонко залаяла собака.
– Почуяла, стерва, – буркнули в один голос солдаты. – Будет теперь баня.
После полуминутного молчания посыпались ружейные выстрелы, полетели бомбочки. Прапорщик и стрелки припали к самому брустверу.
– Пропал, черт рябой, – проговорил один из стрелков, имея в виду Блохина.
Переждав минуту, Звонарев все же рискнул на мгновение высунуться из-за бруствера и чуть не ударился лицом о сапоги ползущего назад Блохина. Солдат удивительно тихо и неслышно опустился на укрытый путь.
– Ничего не видел, а где работают – слышал: чуть правее нашего.
Прошло не меньше четверти часа, пока японцы наконец успокоились. За это время несколько бомбочек опять упали совсем рядом с прапорщиком, но он уже спокойно скидывал их в ров, где они и рвались.
– Надо придумать такую бомбочку, чтобы она взрывалась от удара, – заметил Блохин. – Пошли обратно. Сергей Владимирович. – И артиллеристы тихонько двинулись вдоль бруствера.
Рязанов крепко спал, положив голову на стол. Рядом с ним стоял недопитый стакан водки.
– Разрешите, вашбродь? – проговорил Блохин и, не дожидаясь ответа, опрокинул водку себе в рот. – Сразу веселее на сердце стало, – улыбнулся он.
Карамышев храпел на кровати. Прапорщик не захотел будить офицеров и вместе с Блохиным направился в капонир.
Проходя через казармы, Звонарев обратил внимание на то, что сегодня здесь почти никто не спал. Посреди на нарах сидел бородатый и уже не молодой солдат и рассказывал сказку. Стрелки – кто лежа, кто сидя – расположились вокруг и, дымя цигарками, внимательно слушали.
– Почему не спите? – обратился офицер к вскочившим при его появлении солдатам.
– Японец что-то больно разыгрался нынче. Все время бомбочки бросает. Как бы не полез на нас, – пояснил один из унтеров.
– Ну, пошли, Блохин, – заторопил Звонарев.
– Пехтура народ скучный – никакого тебе веселья нет у них в голове. То ли дело у нас: Белоногов споет – душа радуется, Заяц представит – живот от, смеха лопается, поручик рыжнет – так всего до печенок проберет! – разливался Блохин, идя за офицером.
В контрэскарпной галерее солдаты тоже бодрствовали у «остров, разложенных прямо на бетонном полу. Дым клубами плыл по потолку.
– Удивительное дело! Сегодня все офицеры спят, а солдаты глаз не смыкают, – сказал прапорщик.
– Держут форт, чтобы невзначай его японец не захватил.
– Об этом должны прежде всего беспокоиться командиры, а затем уж солдаты.
– Солдат сам обо всем подумает, – ему начальство совсем даже без надобности. Сказано – держи форт, они и держат его всем миром.
Работы в минных галереях шли полным ходом. Лебедкин распоряжался всем – и стрелками и саперами. Юркин помогал ему, объясняя, что и как надо делать. Солдаты беспрекословно их слушали, признав авторитет артиллеристов.
– С обеих гальдерей японцев слышно. В левой – справа, а в правой – слева. Видать, они роют между нашими, – доложил Лебедкин. – Отросток бы теперь дать ему напоперек.
Звонарев побывал в обеих галереях, послушал доносящиеся стуки и согласился с мнением Лебедкина.
– Завтра саперы начнут рыть боковую галерею, – сообщил он солдатам.
Было около трех часов утра, когда он наконец улегся на соломе рядом с уже храпевшим Блохиным.
Утром прибыл с несколькими саперами прапорщик минной роты Берг. Передав ему работу, Звонарев со своими артиллеристами зашагал на Залитерную. Тут только он почувствовал, как сильно устал морально и физически за десять дней, проведенных на втором форту.
После бани и крепкого сна Звонарев сразу даже не мог понять, где он находится. Не хотелось открывать глаза, во всем теле ощущалась приятная свежесть. Прапорщик прислушивался к полузаглушенным разговорам в блиндаже: как шмель, гудел Борейко, его то и дело перебивал чей-то прерывистый сердитый шепот. На столе позвякивала посуда. Извне глухо доносилась стрельба. Затем хлопнула дверь, и звонкий голос Васи возвестил:
– Тетя Харитина сейчас принесет подогретый обед!
– Тише ты, разбудишь Сергея Владимировича, – остановил его голос Вари.
– Не беда, если и проснется. Дрыхнет целый день без просыпу, – отозвался Борейко.
Звонарев открыл глаза и сладко зевнул.
– Агусеньки, Сереженька! – наклонился над ним поручик.
Вася громко засмеялся, за что и получил шлепок от своей строгой наставницы.
– Добрый вечер, Сергей Владимирович, – неожиданно приветствовала его Леля. – Ну-с, Борис Дмитриевич, пойдемте к столу, пусть наши голубки здесь на свободе поворкуют.
За обедом Варя потребовала подробного рассказа о событиях, происшедших на втором форту.
– Вы туда больше не вернетесь, – объявила она, протягивая прапорщику бумагу.
«Вы временно откомандировываетесь на форт номер три, – с удивлением читал Звонарев, – где вам надлежит организовать работу прожекторов. Начальник штаба капитан Степанов».
– Как она к вам попала? – спросил он, подозрительно поглядывая на девушку.
– Шла мимо штаба, справилась у Степанова о вас. Узнав, что я иду к вам, он и всучил мне это послание.
– Это называется из огня да в полымя. На третьем форту еще беспокойнее, чем на втором. Его почти беспрерывно обстреливают одиннадцатидюймовыми бомбами.
– Тогда вы не идите на этот форт, пока не переговорите с Рашевским, – сразу забеспокоилась Варя.
– Наше дело маленькое, куда велят, туда и пойдем…
В дверь постучали, и вошла Харитина, в женском платье, повязанная платком.
– Здравствуйте, Сергей Владимирович, – приветствовала она прапорщика. – Вы будто похудели на форту.
– Здравствуйте, Харитина. Решили перейти в свое природное положение?
– Попробую; а может, и опять в окопы потянет.
– А Шметилло где?
– Капитан находятся на укреплении номер три. И меня туда звали, да я здесь на Залитерной
