– Я ему за это объявлю выговор, а ты сегодня же набьешь морду своей шлюхе, – обернулся к Ярцеву капитан.
– Ваше приказание дико и незаконно, – вмешался Звонарев. – Вы не имеете права предъявлять к солдатам такие требования.
– Вы с ума сошли, прапорщик! Я вас немедленно арестую и дело передам военно-полевому суду.
Звонарев обернулся к батарее. Все солдаты высыпали из блиндажей и издали хмуро следили за происходящим.
– В ружье! Ко мне! – звенящим от волнения голосом крикнул прапорщик.
Солдаты метнулись в разные стороны, и через минуту тридцать человек с винтовками в руках стояли за спиной Звонарева.
– Зачем вы их вызвали сюда? – спросил испуганно Вамензон.
– Чтобы отдать вам честь, когда вы будете уезжать, – иронически ответил уже овладевший собой прапорщик.
Вамензон бросил на него уничтожающий взгляд и, не прощаясь, пошел к экипажу.
– Слушай! На кра-ул! – совсем весело скомандовал Звонарев.
Вамензон уехал.
– Мне надо уходить с батареи? – спросила Харитина.
– Можете оставаться здесь по-прежнему. Едва ли капитан Вамензон еще нас посетит, – усмехнулся прапорщик.
– Вы бы, вашбродь, нам только глазом мигнули, мигом подняли бы их высокоблагородие на штыки, – проговорил Лебедкин.
– …и попали бы под расстрел.
На батарее литеры Б Вамензон встретил Блохина.
Солдат сразу же ощетинился и свирепо посмотрел на своего давнишнего врага.
– Как стоишь, сволочь? Голову выше. – И капитан ударил Блохина в нижнюю челюсть с такой силой, что он, громко ляскнув зубами, едва устоял на ногах. – Забыл, как я тебе каждый день спускал шкуру? Смотри, и сейчас отполирую ее под орех!
Блохин с ненавистью смотрел на Вамензона.
– В чем дело, господин капитан? – подошел Борейко. – В чем провинился бомбардир Блохин?
– Ни в чем! Просто увидел его нахальную рожу и решил проучить как следует. Он у вас совсем обнаглел и распустился, поручик.
– И, очевидно, поэтому получил два Георгиевских креста.
– Его надо ежедневно пороть, а не награждать крестами! Пошел вон, сволочь!
Блохин повернулся по уставу, а затем, бормоча под нос самую отчаянную брань, побежал к своему каземату. Через минуту он вышел со своей трофейной японской винтовкой, но Вамензон уже скрылся в каземате второго взвода. Заметив там большой образ и лампаду перед ним, начальник сектора снял фуражку и долго крестился.
– Вот это я одобряю! Это не то, что на Залитерной, где командует нигилист. Все успехи батареи я объясняю поручик, правильным, религиозным воспитанием ваших солдат.
Борейко слушал капитана с иронической усмешкой.
Вамензон уже собрался уходить, когда его взгляд упал на лежавшую на нарах лепехинскую Библию. Золотое старообрядческое двуперстие четко бросалось в глаза.
– Чья это книга? – сразу же взъерошился капитан.
– Обчая, – доложил взводный.
– Да у вас тут, оказывается, целый раскольничий скит!.. Сейчас же сжечь эту еретическую книгу!
Затем капитан подошел к иконе и тут только разглядел, что она тоже старинного письма. Рядом стояло еще несколько таких же образов.
– Это настоящая моленная! Немедленно уничтожить всю эту мерзость. – И Вамензон стал швырять иконки на пол, топча их ногами.
Солдаты зашумели и бросились поднимать свои святыни.
– Это… это бунт! Я вызову сюда стрелков, чтобы заставить вас выполнить мое распоряжение! – Капитан выскочил из каземата и торопливо зашагал к экипажу.
Едва он отъехал, как из-за угла с ревом вылетел Блохин и, вскинув винтовку, пуля за пулей выпустил по Вамензону целую обойму, но промахнулся. – Тогда ни далеко отшвырнул ружье и, невероятно ругаясь, с пеной у рта стал кататься по земле. Борейко приказал запереть Блохина в свободном пороховом погребе.
– Пусть посидит, а то еще опять попортит кого-либо под горячую руку, – решил он.
Сверх ожидания Блохин подчинился без возражений.
Переговорив по телефону с Залитерной, поручик узнал, что произошло там, и, в свою очередь, осведомил Звонарева обо всем случившемся на батарее.
– Чем, по-твоему, все это кончится для нас с гобой? – спросил прапорщик.
– Для тебя, дважды контуженного и будущего зятя Белого, ничем, а мне, верно, придется расстаться с батареей и немного отдохнуть на гауптвахте.
– Но ты ведь тоже ранен?
– Зато обо мне не беспокоится никакая генеральская дочка… Одним словом, поживем – увидим.
На следующий день Залитериую посетил начальник крепостной артиллерии Восточного фронта подполковник Стольников. Среднего роста, почти совсем седой, с седыми же усами и эспаньолкой, всегда раздраженный, он не пользовался особым авторитетом и любовью своих подчиненных, несмотря на несомненную храбрость.
Сразу же, с момента своего появления на батарее, он начал брюзжать на Звонарева и солдат. Но, в отличие от Вамензона, Стольников считал мордобой некультурностью, недопустимой для офицера. Поставив многих солдат под винтовку на различные сроки и доведя прапорщика до состояния тихого бешенства. Стольников прошел с ним в офицерский блиндаж и тут с глазу на глаз объявил ему выговор за вчерашнее непочтение к Вамензону.
– Я сам не перевариваю этого «дантиста» и прохвоста, но поскольку он является вашим начальником, то дерзить ему все же нельзя. Я вас снимаю с Залитерной и отправляю в госпиталь. Сдадите сегодня же батарею штабс-капитану Чижу. Он заодно примет и батарею литеры Б. – А куда денется Борейко?
– Я пока отправлю его на гауптвахту.
Затем Стольников, сразу переменив тон, уже совсем по-дружески попросил прапорщика проводить его на батарею литеры Б.
– Вместе обсудим там все хозяйственные дела.
Известие об отправке на гауптвахту Борейко принял совершенно спокойно.
– Не перевелись, значит, еще умники в Артуре, готовые и во время осады заниматься крючкотворством, – пробурчал он.
– Прикажете, вашбродь, вещи собирать? – испуганно вскинулся на Борейко вертевшийся тут же денщик Иван.
– Укладывай чемоданы, поедем отдыхать в город на губу.
Солдат тотчас выскочил из каземата и бегом направился вдоль батареи. Встретив Блохина, он торопливо сообщил ему об аресте Борейко.
– Не дадим, – решительно махнул головой солдат и устремился в казематы с криком: – В ружье? Спасай братцы, Медведя, его от нас забирают!
Артиллеристы, потрясая винтовками, ринулись к офицерскому каземату. Через минуту тут собралась толпа вооруженных, взволнованных солдат.
Заметив сборище солдат, Звонарев вышел справиться, в чем дело. Стоящие впереди толпы Лепехин, Жиганов и Блохин спросили его, правда ли, что забирают Борейко. Получив утвердительный ответ, Блохин громко заявил, стукнув прикладом о землю:
– Мы на это не согласны! Без поручика нам не жить! Нельзя ли, вашбродь, так и доложить по
