склад. Как только это было выполнено, Сахаров отправился к адмиралу Григоровичу с предложением приобрести «случайно обнаруженные на складах провода», образец которых он захватил с собой.
– Благодетель вы рода человеческого, Василий Васильевич, – обрадовался адмирал. – Прямо из петли меня вынимаете. Сколько за него хотите?
Капитан назвал такую цифру, что даже у видавшего виды адмирала зашевелились от изумления волосы на голове.
– Побойтесь вы бога, – взмолился он. – Половину дам, а больше ни копейки, и в случае острой нужды прибегну к реквизиции.
– Это будет невыгодно нам обоим, ваше превосходительство. Я предлагаю вам десять процентов стоимости – и дело в шляпе.
– Вы меня за младенца считаете, капитан?
– Никак нет, за адмирала!
– А проценты предлагаете обер-офицерские!
Вскоре сошлись в цене, и в порт через те же ворота, на тех же подводах была доставлена и сложена на прежнем месте партия проводов.
Все это капитан вспоминал с видимым удовольствием. Приход служащего с бумагами отвлек его от приятных размышлений. Среди присланных пакетов оказался и небольшой голубой конверт, надписанный мелким женским почерком, пахнущий духами. Капитан отложил его в сторону. Отпустив служащего, занялся чтением коротенькой любовной записочки, содержавшейся в конверте, затем он подогрел ее на спичке и прочел выступившие между строк отдельные фразы, после чего записку сжег и пепел развеял.
Полистав висевший на стене календарь, Сахаров чтото прикинул в уме и приказал подать экипаж. Через полчаса он бил опять у Григоровича, но на этот раз флаг-офицер адмирала задержал его в приемной, таинственно шепнув:
– У его превосходительства сидят два иностранных корреспондента, только что прибывшие в Артур.
– Какие? Откуда? – изумился капитан.
– Сегодня на рассвете дежуривший в проходе катер с «Полтавы» заметил идущую по направлению к Артуру шлюпку под французским флагом. Он привел ее в порт. В ней и оказались два корреспондента. Сейчас Григорович беседует с ними.
– Какие же новости они привезли нам?
– Плохие! Ляоян сдан, Куропаткин отступает к Мукдену, Балтийская эскадра еще в России, японцы усиленно высаживаются в Дальнем, – махнул рукой лейтенант.
– Может, все это враки?
– К сожалению, нет! Они захватили с собой американские и английские газеты и журналы. В них приведен ряд фотографий с трофеями, взятыми японцами в Ляояне.
– Чем же все это объяснить?
– Полной нашей неподготовленностью в военном отношении. В мирное время больше учились маршировать, чем стрелять.
– Таким образом, надежда на скорое освобождение Артура отодвигается на неопределенное время, – вздохнул Сахаров.
– Если, конечно, он будет когда-либо освобожден.
Все, что я вам говорю, – строго секретно, гарнизон ничего не должен значь об этом, – спохватился моряк.
Вскоре Григорович освободился, и капитан прошел к нему в кабинет
– Слыхали новости, Василий Васильевич? – прежде всего спросил адмирал.
– Узнал, вернувшись к себе домой, и приехал сюда их проверить.
– Так, значив, у вас имеются известия о Ляояне из своих частных источников?
– Из Чифу, откуда доставили мне письма и газеты.
– Какой же вы делаете вывод из всего этого?
– Просьба не позже завтрашнего дня учинить со мной полный денежный расчет за продажу порту проводов, и по возможности в золотой валюте.
– Так и быть, три четверти суммы выплачу золотом, – согласился адмирал.
Сахаров благодарно поклонился.
Перед уходом капитан заглянул в комнату, где допрашивались прибывшие корреспонденты. Один из них, рослый, рыжий, курчавый, с золотыми передними зубами, предъявил карточку сотрудника газеты «Чикаго дейли ньюс» Джека Эмерсона, второй – низкий, толстенький, подвижной брюнет, с лихо закрученными в стрелки усиками и эспаньолкой, оказался корреспондентом газеты «Матэн» Жаком Лямбреже. Никаких разрешений из штаба Маньчжурской армии на посещение Артура у них не имелось. Путешествие свое они, по их словам, предприняли на свой страх и риск.
Поздоровавшись, Сахаров присел и стал прислушиваться к допросу. Лейтенант Макалинский, которому поручено было это дело, любезно угощал корреспондентов чаем с ромом и печеньем. Оба иностранца снисходительным тоном отвечали на задаваемые вопросы. Вскоре лейтенант вышел из комнаты.
– Вы и есть мосье Сахаров, которого нам рекомендовали? – спросил Лямбреже по-французски.
– Он самый, – подтвердил Эмерсон, хитро улыбаясь.
– Господин Эйдельзон? – удивленно воскликнул капитан по-русски. – Я только сегодня получил известие о предстоящем вашем приезде сюда и поторопился в пор г.
– Вы не ошиблись, Василий Васильевич…
– Но почему вы превратились в Эмерсона?
– Мало ли что может случиться!.. Нам нужно осмотреть город, порт, батареи и повидать самого Стесселя или его начальника штаба. Мы ждем от вас помощи в этом отношении.
– Сделаю все, что могу. Но не опознает ли Стессель вас?
– Едва ли. Он, конечно, не помнит в лицо бедного артурского «жидка», которого в ответ на поклон изволил наградить площадной бранью.
– Сейчас повидаю Григоровича. – Сахаров вышел.
Ему удалось быстро уговорить адмирала отправить корреспондентов в штаб Стесселя.
– Пускай там с ними разбираются, как хотят, – махнул рукой адмирал.
Через пять минут оба «иностранца» в экипаже Сахарова уже катили в штаб генерал-адъютанта.
Вера Алексеевна была сильно заинтересована прибытием в осажденный Артур «знатных иностранцев», к тому же представителей крупнейших заграничных газет. Особенно приятно было это еще и потому, что Вера Алексеевна впервые выступала в роли жены овеянного мировой славой боевого генерал- адъютанта русского императора. Это весьма льстило ее самолюбию и заставило особенно тщательно подготовиться к встрече интересных гостей.
Сам генерал отсутствовал с раннего утра, объезжая форты и батареи. В ожидании его возвращения Вера Алексеевна решила принять их запросто, в домашней обстановке. Дежурный ординарец казак в передней получил приказание пропустить гостей, не задерживая. Генеральша пригласила переводчиком князя Гантимурова, так как считала, что титулованный переводчик произведет сильное впечатление на корреспондентов и придаст импозантность ей самой.
Нарядная Вера Алексеевна, не по годам моложавая и интересная, вышла в гостиную. Сахаров торжественно представил обоих «иностранцев» превосходительной хозяйке. Лямбреже с французской галантностью рассыпался в комплиментах по адресу «порт-артурской героини, которой восхищается весь мир». Ему вторил Эмерсон. Генеральша была приятно польщена и начала расспрашивать гостей о последних новостях.
Завязалась дружеская беседа, во время которой Вера Алексеевна подробно сообщила о деятельности порт-артурского благотворительною общества, председательницей которого она состояла. Попутно она осветила положение в артурских госпиталях и указала общее число больных и раненых офицеров и солдат, что тотчас же было записано в корреспондентские блокноты. Для большей верности из штаба доставили точную ведомость всех госпиталей и вручили ее гостям. Затем вопрос, естественно, перешел на болезни в гарнизоне и причины, их вызывающие. С печальным вздохом генеральша повествовала о свирепствующих в
