Артуре цинге, тифе, дизентерии.
– Причиной всего этого, конечно, является голод. Солдаты уже давно питаются кониной и не видят свежих овощей. Кроме того, со взятием Водопроводного редута приходится пользоваться грязными дворовыми колодцами.
Корреспонденты едва успевали записывать все эти сведения. Подробнейшая информация о состоянии города и крепости была закончена как раз к тому моменту, когда появился сам Стессель. В серой рубахе, таких же брюках и высоких сапогах, с генерал-адъютантскими аксельбантами и Георгиевским крестом на шее, высокий, плечистый, он имел весьма внушительный вид. Оба «иностранца» вскочили и удостоились крепкого рукопожатия.
– Зачем изволили пожаловать? Что привело вас в Артур? Надеюсь, вы будете скромны и не проявите чрезмерного любопытства? – приветствовал их через переводчика генерал. – Что это за сволочь и что им тут надо? – спросил он по-русски Сахарова.
Капитан поспешил объяснить Стесселю.
– С ними нужно быть нелюбезнее, Анатоль, – предупредила Вера Алексеевна. – Весь мир будет читать, что они напишут о нас. Я приглашу их к обеду. Накормим, напоим, они и нас помянут добром!
– Не возражаю. Приглашай, а заодно позови и наших генералов – Фока, Никитина, Белого, Кондратенко.
За обедом хозяева и гости обменялись приветственными тостами, плотно покушали, хорошо выпили. Эмерсон и Лямбреже старательно записали все меню обеда и вскользь осведомились у Стесселя, как долго может продолжаться оборона крепости.
– До освобождения Артура Маньчжурской армией остался месяц-другой, – ответил генерал.
«Иностранцы» в осторожных выражениях рассказали о неудачах у Ляояна.
– Чушь, ерунда, враки! Не Куропаткин, а японцы стремительно отступают к Артуру. Это все пленные на допросе в один голос показывают, – уверял Стессель.
Корреспонденты дипломатично промолчали. Фок, внимательно наблюдавший за разговором, попросил разрешения вечером побеседовать с ними поподробнее.
– Вы сколько дней собираетесь здесь пробыть? – в упор спросил Никитин, уже успевший зарядиться.
– Сколько разрешит его превосходительство, наш гостеприимный хозяин.
– Да, по мне, живите хоть до конца осады! Только предупреждаю – все ваши корреспонденции будут просматриваться в моем штабе.
– Само собой разумеется, господин генерал, – согласился Эмерсон.
По окончании обеда перешли в гостиную. Для увековечения исторического момента несколько раз снялись всей группой. Фотографировали сначала «иностранцы», а затем Гантимуров, Рейс и другие члены штаба генераладъютанта.
Поблагодарив за гостеприимство, корреспонденты попросили разрешения побыть на позициях и осмотреть город, чтобы воочию убедиться в положении Артура. Стессель охотно разрешил и направил с ними в качестве сопровождающих Сахарова и Гангнмурова.
– Хотите видеть лучшую нашу батарею – поезжайте на Залитерную, – посоветовал Никитин, еще не забывший гостеприимства Борейко.
На двух экипажах, под эскортом казаков, «иностранцы» отправились осматривать город и крепость
Борейко и Звонарев отдыхали в своем блиндаже, когда денщик доложил о приезде гостей. Недовольно бурча, поручик оделся и вышел.
Появление Сахарова и Ганчимурова в сопровождении двух штатских его удивило. Капитан начал было объяснять, кто и зачем пожаловал на батарею, но Борейко, увидев, что Эмерсон и Лямбреже приготовились снимать позиции, ринулся к ним и без стеснения отобрал аппараты.
– Фотографировать не разрешу, – решительно заявил он.
– Сам генерал Стессель позволил им снимать, – вмешался Гантимуров.
– Пусть они его и снимают, а здесь я хозяин и съемки не допущу.
«Иностранцы» сердито заговорили, требуя возвращения своих фотоаппаратов. Сахаров смущенно извинялся перед ними.
– Уезжайте-ка отсюда подобру-поздорову, – посоветовал им Борейко. – Знаете, незваный гость хуже татарина, особенно в военное время. Откуда они взялись? Морда вон того, рыжего, что-то мне знакома, – приблизился он к Эмерсону, вглядываясь в его лицо.
Корреспондент побледнел и поспешил отойти.
– Ба, да это никак наш артурский ростовщик Янкель Эйдельзон! Ну конечно, он самый! Его надо немедленно задержать как шпиона.
– Вы ошибаетесь! Мистер Эмерсон никогда в Артуре не был и по-русски ни слова не понимает, – возразил Сахаров.
– Да что вы мне рассказываете! Посмотрите, есть ли у него шрам с левой стороны головы! Два года тому назад я смазал его по уху, да так, что пришлось потом платить штраф за нанесенное увечье, – настаивал поручик, подходя к Эмерсону.
Корреспондент, усиленно жестикулируя, протестовал, продолжая в то же время пятиться назад.
– Господин корреспондент говорит, что в Артуре действительно проживал похожий на него родственник и вы его смешали с ним, – сообщил Гантимуров.
– А ну-ка, покажи свою башку, Янкель! – протянул руки Борейко.
– Сейчас же отпустите господина Эмерсона, – остановил поручика Сахаров. – Если даже ваше заявление справедливо, то оно должно быть сначала проверено в штабе. Поедемте, господа, обратно, – обернулся он к своим спутникам.
Последние не заставили повторять приглашения и поторопились к экипажу.
– Я сейчас отправлю рапорт Стесселю обо всем этом, – крикнул им вдогонку поручик.
– Не страшно, – успокоил по-английски Сахаров Эмерсона. – Рапорт можно и под сукно положить. Всетаки как вы неосторожны! Прежде чем ехать сюда, вам необходимо было изменить свою наружность, а то, извольте видеть, какой получился камуфлет!
По возвращении в шгаб Сахаров рассказал о случившемся Рейсу и спросил, что же делать дальше.
– Борейко известный алкоголик, мало ли что ему могло показаться с пьяных глаз. Не обращайте на это внимания и продолжайте свое путешествие, – разрешил полковник.
После этого «иностранных» гостей повезли на батарею Золотой горы, где, не в пример Борейко, командир ее, капитан Зейц, встретил их очень любезно, охотно разрешил ее снять, став сам на переднем плане, показал и другие укрепления, которые были видны отсюда, сообщил о помощи флота и степени готовности его к выходу в море. Одним словом, он совсем очаровал своих гостей. После Золотой горы проехались по городу, заглянули ненадолго к городскому комиссару Вершинину, который рассказал им о тягостях, переживаемых оставшимися мирными жителями города. Корреспонденты и его запечатлели из фотографической пластинке…
Борейко хотел лично отправиться в штаб Стесселя, но затем раздумал.
– Не примут меня там, а если и примут, то не поверят. Больно у меня репутация неважная. Да и Стессель, верно, еще не позабыл своего последнего посещения Залитерной и вряд ли обрадуется при виде меня. Где твоя амазонка, Сережа?
– Зачем она тебе понадобилась?
– Попросил бы ее съездить к Стессельше и все ей рассказать. Та, наверное, настоит на их немедленном аресте. Сделай милость, Сережа, поезжай туда. Генеральша тебя знает, лаже приглашала к себе, воспользуйся этим, – просил Борейко.
– Если бы вместе с Варей, – колебался Звонарев.
– Супружеский, так сказать, визит, – усмехнулся поручик.
– Не в том дело. Она там свой человек, а я нет.
– Вашбродие, пишите письмо, я его самой генеральше Стесселевой в руки передам, – предложил
